– …такая красивая…

Эвери Шенкс перевернулась на бок и сжала зубы, сдерживая стон. Поролоновый тюфяк, который служил ей ложем на холодном кафельном полу в операционной ветеринарной клиники, был удобным, и Эвери время от времени погружалась в краткий сон. Однако всякий раз, просыпаясь, она чувствовала себя так, словно ей удалили хрящи и заменили их наждачной бумагой.

Ее сон тревожили кошмары. Костлявые пальцы, покрытые гниющим мясом, сжимали похотливой хваткой ее локти, колени и бедра. Толпа работяг тискала ее грудь и ягодицы. Они лезли руками ей в промежность, обдавая ее тлетворным дыханием, и на каждом лице она видела злой и алчный взгляд Коллберга. Протерев воспаленные глаза, Шенкс попыталась вспомнить, отчего она проснулась.

– Я никогда не думал…

Это был почтительный шепот Тан’элКота. Отдернув руки от лица, Эвери вздохнула.

Операционная озарилась новым светом – более мягким, более густым и золотистым. Такого на этой планете не видели тысячи лет. Словно кто-то поймал первые лучи рассвета в майский день допромышленной эры, закупорил их в бутылку, как крепкое бренди, затем отфильтровал созревшую, сочную и очищенную яркость красок, которой не существовало за пределами сонетов и сказок. Этот свет больше чувствовался сердцем, чем глазом, – свет, возносивший душу ввысь, за пределы Земли. Это о нем слагали стихи, в которых поэты описывали преображающее величие улыбки возлюбленной девы; это его отголоски старались изобразить художники в затасканном образе нимба.

Свет исходил от лица Тан’элКота.

– Значит, получилось? – боясь повысить голос, прошептала Эвери. – Ты сделал это? Она в безопасности?

Взгляд Тан’элКота уносился к далям, не измеряемым милями. Он был направлен в другую вселенную.

– Как мне увидеть ее во сне?

Шенкс посмотрела на стальное ложе, где, медленно корчась от боли, лежала пристегнутая ремнями Вера. Внутривенные трубки, идущие от капельницы, удерживали ее в постоянном кошмаре.

– Все кончилось? – спросила Эвери. – Она может обрести покой? Тан’элКот, ты дал ей покой?

Взгляд Тан’элКота медленно вернулся из невообразимых пространств, и на его губах появилась удовлетворенная, почти торжествующая улыбка.

– Уже скоро, бизнесмен, – прошептал он. – Скоро.

Свет в техничке «Непрерывной многосерийной программы» исходил из самого сердца Анханы. Он преобразовывался в холодное электронное сияние одиннадцати экранов и озарял тварь, сидевшую в центре кабины, – ту, что когда-то была Артуро Коллбергом. Казалось, он пожирал глазами кипень необычной весны в Анхане.

Дверь суфлерки отворилась, но тварь не пошевелилась. Офицеры социальной полиции молча затолкали в помещение Тан’элКота и удалились, закрыв за собой дверь. Коллберг остался недвижим. Электронные экраны мерцали разноцветием красок: мшистая зелень, бурые камней и голубое небо.

– Все сделано, – сказал Тан’элКот.

Тварь закрыла глаза, наслаждаясь потоком Силы, который проходил через его собеседника.

– Это хорошо, что ты послал за мной, – сказал Тан’элКот. – Нам многое нужно обсудить.

Рука, покрытая заскорузлой грязью, махнула в сторону экрана, на котором худощавый юноша, вооруженный сияющим мечом, неуверенно шагал по поверхности реки. Вокруг него из воды поднимались деревья, изогнутые и скорченные, словно от боли.

– Ты видел это?

– Видел? – фыркнул Тан’элКот. – Это мое творение!

Глаза твари открылись и закрылись вновь, пережевывая зрелище.

– В его тело вошла богиня, – произнес Тан’элКот. – Она умерла по моей воле и снова ожила по моему велению.

В его голосе звенели тона внеземного торжества.

– Мне кажется, настало время пересмотреть нашу сделку.

– Вот как?

– Я обещал нейтрализовать Кейна и Пэллес Рил. Мои обязательства выполнены. Ты обещал вернуть меня моему народу, но не сделал этого. Наоборот, меня похитили. Меня запугивали и избивалин. Меня искалечили. Если бы я знал твою натуру, то никакого соглашения между нами не было бы. Однако теперь… Теперь!

В голосе его вулканически рокотало торжество.

– Теперь богиня ступает по родной земле. Она предупреждена. Она уже вооружилась. Непокоренная! Отныне тебе остается надеяться только на меня. Лишь я могу повлиять на нее. Лишь я могу встретить ее Силу. Твое спасение в моих руках.

– Где Эвери Шенкс? – бесстрастно поинтересовалась тварь.

– С ребенком.

Тан’элКот поднял руку, предупреждая возможные угрозы.

– Бизнесмен Шенкс ничем вам не поможет. Твой единственный шанс на успех зависит от влияния, которое я оказываю на богиню через ее ребенка. Это влияние целиком зависит от благополучия девочки: оно является физической и химической функцией особой конфигурации ее нервной системы. Если Вера погрузится в глубокий сон, звено будет разорвано; новые переживания, подобные тем, что она испытала при разлучении с Эвери Шенкс, могут разрушить звено. Даже небольшая психическая травма способна вызвать изменения в мозге ребенка, и ее воздействие на звено будет полностью непредсказуемым. Ты не можешь рисковать, причиняя вред кому-нибудь из нас.

Тварь промолчала.

– Медлить больше нельзя. Связь богини с рекой также является функцией конфигурации нервной системы. В настоящее время эта связь очень непрочная, и она станет еще ненадежнее, когда богиня перестроит захваченное тело. Благодаря своей Силе она может преобразить его или создать копию прежней Оболочки. В настоящее время она уже успела вернуть былую Силу. Если ты промедлишь, то я больше не смогу сопротивляться ей.

– Значит, пришла пора действовать.

– Сейчас или никогда. Дальнейшая проволочка сделает твою задачу невыполнимой.

– Хорошо. Ты убедил меня.

Тан’элКот нахмурился. Похоже, он не ожидал, что дело будет таким легким.

– Тогда выслушай мои требования…

– Забудь о них, – сказал тварь.

В его голосе появились властные тона. Тан’элКот досадливо покачал головой.

– Наверное, ты не понял моих слов…

Тварь поднялась на ноги и указала Тан’элКоту на кресло:

– Сядь.

– Тебе вряд ли удастся запугать меня, – предупредил Тан’элКот, видя, как тварь подходит к одному из пультов суфлерки.

– Заткнись, – бесстрастно сказало оно. – Взгляни сюда.

Тан’элКот посмотрел на ряд ярких экранов. Тварь нажала на неприметную клавишу, и из каждого экрана вырвался сноп ослепительного света. Тан’элКот прикрыл глаза, но взрыв Силы внутри его черепа – как раз под полумесяцем шва за левым ухом – разорвал сознание в клочья, и он упал лицом на пол.

Тварь посмотрела на сотрясаемое корчами тело. Наверное, она хотела что-то сказать, но не могла вспомнить, что именно.

Разбитый, искромсанный и сожженный, бежавший в темные и тайные глубины сознания, Тан’элКот начал постигать истину.

«Я свалял дурака».

Имплантированный мыслепередатчик преобразил его – сделал что-то с разумом и духом, – взывая к нему, раскрывая мир с такой стороны, о которой он прежде не подозревал из-за физических ограничений чувств. Лучи света ослепили его, но наделили магическим видением.

Как в полузабытом сне, он созерцал божественный лик в малом зале дворца Колхари: лик, который был самым чистым и наивысшим проявлением снов неспящего бога. Этот образ являлся составной скульптурной композицией, сложенной из глиняных подобий его Возлюбленных чад. Их ряды и слои создавали одно идеальное целое – прекрасное лицо. Это было лицо Ма’элКота, его величайшее произведение – Будущее Человечества.

Но теперь, простирая метафорическую длань свою к символу отъятой у него божественности, он понял, что этот шедевр был не творением его, а пророчеством. И даже рука, которой он тянулся к призрачному видению, была рукой не из плоти и крови, а неким подвижным скоплением крохотных фигур, нагих и одетых, рождавшихся и умиравших, питавшихся, крутившихся в суете своих дел, испражнявшихся и совершавших убийства.