Он наклонился ближе и пристально посмотрел на Райте:

– Что такое этот меч? Как он влияет на вас? Кто вы такой и что собираетесь делать в городе?

Райте машинально узнавал услышанные слова, но не мог понять их смысл.

– Почтенный Дамон, – настороженно сказал стоявший рядом монах. – Пора уходить. Мы подвергаем себя опасности.

Человек свирепо оскалил желтые зубы и повернулся к монаху:

– Я уже слышал ваше мнение. Но вы не остановите меня!

– Его признания будут бесполезны, если мы сгорим в огне, – угрюмо возразил монах.

Издав животное рычание, Дамон набросился на своего противника. Они повалились на землю и скрылись из поля зрения Райте. Тот попытался повернуть голову, но тщетно, и слышал только шум драки и свирепые проклятия вперемешку со смачными ударами кулаков. Ему удалось задействовать внутренне зрение. Однако куда бы он ни направлял мысленный взор, везде бушевало пламя. Райте еще раз попробовал приподняться на локтях и сесть. Но у него ничего не получилось. Левая рука была парализована.

Пальцы правой руки ощупали онемевший участок от грудной мышцы до плеча. Левое предплечье, запястье и кисть были такими же безжизненными, как мясо в коптильне. Он хотел закричать, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип. Он хотел упереться в землю ногами, но осознал, что отнялась вся левая сторона тела. Правая пятка беспомощно скользила по каменной плите.

– Помогите мне, – беззвучно прошептал он. – Пожалуйста, кто-нибудь… помогите мне…

На миг ему привиделось, что вокруг не бушующее пламя, а люди, мужчины и женщины, готовые вонзить в него ножи, вцепиться скрюченными пальцами и зубами, – люди, которых болезнь Гарретта свела с ума и лишила человеческого облика, кровожадные призрами, чьи опустошенные души томились голодом и похотью. Ему казалось, что он ощущает их дыхание, похожее на запах скотобойни, что чувствует слюни вампиров, скользящие теплыми струйками по шее и плечу…

Гул пожара заглушил звуки драки.

– Вот так-то, – качнув головой, произнес Дамон. – Это вам урок. Наказание за измену . Кто еще хочет усомниться в моих полномочиях ?

Райте покосился на влажную полоску, оставленную одинокой слезой на руке. Над ним снова склонился Дамон. Его губы и подбородок были испачканы кровью. Он пососал ободранные костяшки кулака и хриплым голосом спросил:

– Что происходит? Вы ведь знаете, Райте. Что с нами происходит?

Но единственным, что смог выдавить из себя юноша, было хриплое бульканье:

– Нет… не…..

Дамон наклонился ниже и сердито прошептал:

– Я ждал вас несколько дней. Мы теперь связаны друг с другом, Райте. Город стал приютом для безумцев. Вы знаете, почему люди сходят с ума, и знаете, что я могу сделать для их спасения. Я бесконечно терпелив, но сейчас мое терпение на исходе.

Рука, похожая на лапу, сжала парализованное запястье Райте. Морщась от голода и одновременно от отвращения, Дамон поднес его ладонь ко рту.

– Меня одолевает жажда крови.

Его передернуло, и он опустил руку Райте. Затем отступил на шаг, как человек, у которого на краю утеса закружилась голова.

– Вы должны помочь мне, Райте. Я знаю, вы можете помочь. Мне непонятно, почему вы отказываетесь…

«Отказываюсь?! – мысленно крикнул Райте. – Посмотри на меня! Неужели ты не видишь?» И чего же от него ждут?

Дамон погладил тыльной стороной ладони онемевшую щеку Райте.

– Причина в воде, не так ли? – тихо спросил он. – Я знаю, нас отравили, но вы должны сказать мне, где найти чистую воду. Это наша единственная надежда, Райте. Единственная надежда на спасение города. Почему вы не хотите разговаривать со мной?

Дамон пригнул голову и, пряча глаза, прошептал:

– Я так хочу пить…

Страх сдавил грудь так сильно, что Райте едва мог дышать.

– Или это кровь? – внезапно спросил Дамон.

Он снова взглянул на Райте. В его глазах тлел огонь безумия.

– Вот почему вы молчите. Я понимаю. Чистая вода уже не поможет – слишком поздно. Нужна незараженная кровь. Кровь – это жизнь и наша последняя надежда. Нам необходимо пить ее. Мы должны поддерживать жизнь свежей и чистой кровью.

Дамон снова схватил парализованную руку Райте. Снова поднес ее к губам, и губы его изогнулись.

– Это ваша кровь? Мы должны пить ее? Кровь человека, ставшего богом? Вот почему вы молчите. Вот почему вы желаете нам смерти. Вы не хотите делиться своей кровью.

«Кровь, – подумал Райте. – Все дело в крови». Ему никак не удавалось вернуть этот забытый фрагмент памяти. Он знал что-то о крови – что-то очень важное. А кто рассказал ему о ней?

Богиня.

Он узнал это от богини.

Вместе с ответом пришло не только раздражение, но и взрыв удивления: «С каких пор она перестала быть для меня царицей актиров и превратилась в богиню?» Знание было где-то внутри него. Он не мог объять той информации, которой она поделилась с ним, но сейчас ему была нужна лишь малая толика.

Кровь… Он вспомнил ее слова о крови.

Острые зубы впились в его запястье. Нижняя челюсть Дамона ритмично двигалась, но Райте почти не замечал происходящего.

«Я могу спасти этих людей. Я могу спасти всех жителей города».

Благоговейные слезы покатились по его щекам. Дамон отнял окровавленные губы от запястья Райте.

– Вам больно? Виноват. Простите… Мне действительно жаль. Но я должен отпить вашей крови. Без нее я умру, а когда меня не станет, наше посольство падет, и вместе с ним будут уничтожены Монастыри и Империя. Вся моя жизнь пропадет ни за что. Ни за что, понимаете? Конечно, вы не понимаете. Вы еще так молоды. Вы слишком молоды и сильны, чтобы понять разочарование человека, который делал свою работу годами, каждый месяц и каждый день…

Собрав волю в кулак, Райте пошевелил губами и поворочал языком, словно управлял частями механической куклы. Затем с трудом произнес:

– Н-н-нет, Да-а-мон… Я пон-ним-ма-аю… Я м-могу п-по… пом-мочь тебе…

– Вы можете? Вы нам поможете?

В глазах пожилого мужчины засияла надежда.

– Что я должен сделать? Что вам требуется для начальных действий?

– Н-не моя-я кр-ро… – произнес Райте. Он глубоко вздохнул и постарался говорить яснее. – Кр-ро-овь, н-необходи-и-мая дл-я-я ва-ашего спа-асе-ения…

И, собрав все свои силы, он четко произнес слова, которые могли спасти город и мир:

– Вам нужна кровь Кейна. Не моя, а Кейна…

Райте висел лицом вниз на широком плече и, сжав зубы, хватался за остатки сознания. Перед его льдисто-блеклыми глазами мелькали испачканные маслом камни и ноги монаха, который служил ему средством передвижения. Однако незримые чародейские очи видели все, что творилось вокруг.

Дамон вел небольшую группу эзотериков по сожженной земле. Оскальзываясь на покрытой маслом мостовой, судорожными перебежками они пробирались все дальше и дальше в бушующем пламени. Со всех сторон рушились дома. Монахам приходилось идти по опасно узким переулкам, где сновали злые солдаты, вооруженные лопатами и ведрами. Военным помогали горожане. Они уже не пытались спасать отдельные здания, а только сдерживали распространение пожара. Отряды засыпали масло землей, возводили разделительные полосы из песка, но огонь перепрыгивал через преграды, скакал от стены к стене, по крышам домов, и холмики песка, пропитавшись черной горючей жидкостью, вновь покрывались языками пламени.

Время от времени солдаты и добровольцы-штатские начинали сражаться не только с огнем, но и друг с другом. Малейшее разногласие перерастало в кровопролитие. Неистовство было более заразным, чем болезнь, вызывавшая безумие. Быть может, для поединка и требуется двое человек, но хватит и одного, чтобы наброситься на портивника. Один человек – и убийство становилось неизбежным.

Победителем в таких сражениях становился огонь.

В темной глубине души Райте рождалось ощущение, что на город с верховьев реки наползала тень, пустая и безликая. Он не мог описать это чувство – то был еще один дар богини и бога, боровшихся в его сознании. Но уверенность была настолько сильной, что не оставляла места для сомнений. К Анхане приближались артане.