— Хм… — произнёс Вождь. — А если они не захотят с нами дружить? Ведь, судя по высказываниям Черчилля, что мы что Гитлер для него враги.

— Англосаксы понимают что если Гитлер победит нас то у него больше не останется на континенте сильных врагов. Германия неимоверно усилится и тогда уже они не смогут её остановить… — возразил Молотов. — Так что, при всей нелюбви к нам, они просто вынуждены будут помогать нашей стране!

— Мне кажется что для Лондона и Вашингтона будет идеальным если мы с Гитлером максимально ослабим друг друга! — решил высказаться Лаврентий. — Более того, если кто-то станет побеждать то они вполне могут начать помогать ослабевшему чтобы бойня затянулась. А потом придут они, светочи демократии, и соберут все сливки… — презрительно фыркнул он.

— Правильная мысль, Лаврентий! — довольно улыбнулся Сталин. — Я тоже об этом думал. И мы должны добиться чтобы такой сценарий ни в коем случае не состоялся. Наши бойцы могут сражаться и умирать только за интересы нашей страны а вовсе не для того чтобы таскать каштаны из огня для джентльменов из Сити. Поэтому война с Гитлером нам абсолютно невыгодна! Надо избежать её!

— А как, Иосиф Виссарионович? — спросил Молотов, пожав плечами. — Ведь если Гитлер так нас ненавидит то всё равно нападёт! Конечно, мы может пойти на уступки, чтобы выиграть время но я не уверен что это надолго поможет..

— Нет! Ни на какие уступки мы не пойдём! — твёрдым голосом ответил Вождь. — Те кто предлагают и идут на это — показывают свою слабость и вызывают презрение. Нам надо так заинтересовать Гитлера чтобы он сам передумал и бросил эту идею войны между СССР и Германией. Или отвлечь… Нам нужно время для перевооружения. Но даже в таком случае, идти на уступки очень опасно! Это лишь разожжёт его аппетит!

— Новые торговые договоры? — предположил Берия, переглянувшись с Вячеславом Михайловичем. — Увеличение поставок ресурсов?

— Нет, Лаврентий. Эти инициативы должны быть именно от немцев. Они пусть предлагают а мы будем решать, соглашаться или нет. Заодно провести крупные учения на границе чтобы фюрер крепко подумал так ли мы слабы как он хочет. Так что думайте, товарищи, что нам может предложить Гитлер и чем ответим мы… Время пока есть, но не тяните… — сказал Сталин, наконец, усаживаясь за стол. — Союзники просчитались, подкармливая волка чтобы тот разорвал нас. А нам надо сделать так чтобы этот волк обернулся на своих хозяев и забыл про нас. Вот так вот..

— А если не получится? — спросил Лаврентий, внимательно глядя на него. — Вдруг ненависть Гитлера к нам, большевикам, настолько сильна что он наплюет на выгоду мира и решит всё равно напасть? И не станет ничего предлагать?

— Да, это очень даже реальный вариант! — согласился Вождь. — В таком случае придётся последовать совету товарища Молотова. Хотя мне и не нравится идея дружить с капиталистами, но боюсь, у нас не останется другого выхода. Одни мы, конечно, войну вытянем, но потери будут большие. Желательно избежать такого обескровливания когда нам станут пытаться диктовать условия, пользуясь слабостью советских людей.

— Как считаете, Вячеслав Михайлович, возможен ли наш союз с японцами? — встрепенулся Берия, озарённый новой идеей. — Например, натравить их куда-нибудь на юг? Или даже на восток?

— С японцами? — переспросил Молотов и ненадолго задумался. — Честно говоря, не уверен насчёт союза. Они сами по себе недоверчивы а уж после Монголии и подавно. Нет, я бы не советовал даже пытаться это делать..

— Мда… Думаю, вы правы а я погорячился… — протянул Лаврентий. — С ними у нас только война возможна. К тому же мы хотим вернуть себе южную часть Сахалина, которую они оккупировали после царского поражения 35 лет назад, а уж на это они подавно добровольно не пойдут, пока не заставим силой.

— Что верно то верно! — согласился Молотов и начал протирать очки платком.

На время все замолчали, обдумывая непростую ситуацию.

— А может не будем ни на кого надеяться? — снова спросил Берия. — Ведь сказал как-то один из царей — "У России есть только два союзника — её армия и флот!" Зато никто не предаст и не ударит в спину! Да и Победу не нужно будет ни с кем делить.

Сталин усмехнулся и посмотрел на него:

— Выражение, конечно, меткое… и в чём-то правильное. Но без союзников вся мощь врага будет направлена только на нас. А значит и потери нашей армии и флота будут выше чем хотелось бы. А ведь Германия не единственный наш враг… Есть Япония, да и про англо-американцев не забывай, Лаврентий. Мы для них ненамного хуже Гитлера потому что, во-первых — варвары, а во-вторых — посмели покуситься на их священную корову — частную собственность. Так что нам нельзя сильно ослабевать… Никак! Иначе им может прийти в голову закончить то что не смогут сделать немцы.

— Так что же делать-то? — поинтересовался Молотов и снова посмотрел на Вождя. Берия сделал то же самое. В конце концов, всё зависит именно от Сталина. Как он скажет так и будет.

Тот задумался и стал рассеянно поглаживать свою неизменную трубку. Наконец, окинув их взглядом, он заговорил:

— Предлагаю следующее… Наш посол во Франции, через местную компартию, предупредит что во второй декаде мая очень возможно резкое обострение обстановки в Бельгии и Голландии. И что вполне желательна переброска англо-французских войск поближе к границе с рейхом, а также укрепление Арденн. Не уверен что это им поможет, но зато даст нам моральное право сказать что их предупредили заранее. А то что они не послушали… что ж, сами виноваты! Может даже немцы увязнут среди этих каналов, рек и речек, потеряют темп… Мало ли что может случится?

Вождь замолчал но Берия с Молотовым поняли что это ещё не конец, будет продолжение.

— Что ещё?.. — сам себя спросил Сталин, и тут же ответил: — Надо найти способ, как бы со стороны, отвлечь Японию от нашего Дальнего Востока. Пусть себе штурмуют сотни островов, высаживают десанты, захватывают европейские колонии. Главное, подальше от нас. Намекнуть что одного авиаудара по Перл-Харбору им будет мало, можно полностью захватить базу морской пехотой и закрепиться там, под боком у американцев. Тогда те, чтобы выдернуть эту занозу, насмерть сцепятся с ними и не станут спасать европейцев. Словом, мы сделаем то что хотят сделать с нами союзники — стравим их, заставим пустить друг другу кровь… А сами станем наблюдать и копить силы. Усиленно готовить оборону западной границы, как предложил товарищ Шапошников. Создавать новую разведсеть в Германии… И вообще, не забывайте, товарищи! Это не сама Германия хочет войны с нами! Этого хочет только Гитлер! — со значением выделил Вождь. — Не будет Гитлера и может появится новый фюрер, с которым уже, возможно, будет шанс договориться. Кто знает чем это обернётся для всего мира?.. А с Гитлером я попробую, всё-таки, пообщаться летом. Посмотрю в его глаза, послушаю что он скажет… И вот тогда уже пойму, что он нам готовит… И, главное — когда? — закончил он.

…Уже в машине, по пути в наркомат, Берия вдруг подумал: а не мог ли Гитлер, после откровения этого Шольке, прийти к таким же выводам? И приказать убить товарища Сталина? Нет человека — нет проблемы! Представив себе такую ситуацию, он поёжился. Если вдруг с Вождём что-то случится то в стране начнётся борьба за власть, грызня между партией, армией и госбезопасностью. И мало не покажется никому!.. Нет, определённо надо поговорить с Власиком, чтобы тот был вдвойне осторожен! Пусть у них не самые хорошие отношения но это явно не тот случай когда можно промолчать. Да и самому усилить охрану Вождя… Усилить надзор за всеми немцами в столице! Да и вообще за иностранцами! Предельное внимание!..

Берия тяжело вздохнул. Да, Александр прав! Пока жив Сталин, будет жить и он сам. А жить Лаврентий хотел долго и счастливо!.. Значит, они теперь накрепко связаны. И не пора ли ему намекнуть Вождю что некий бывший ефрейтор с усиками слишком зажился на этом свете?..

Г. Нойенкирхен, Рейхсгау Вестфалия-Север, Германия.