– Тогда так и поступайте, – мягко сказала Карин. – Мы сделаем все возможное, Жак.

– Правильно, поезжайте в Париж и поддерживайте связь с Лондоном и Вашингтоном, – решительно заявил Лэтем. – Но, Жак, информируйте нас.

– Au revoir, mes amis.[160]

Офицер Второго бюро развернулся и с безутешным видом вышел из комнаты.

– На чем мы остановились, генерал? – спросил Дру, наклоняясь над столом. Диец и Энтони стояли по бокам от него, а Карин напротив.

– Это вооруженный личный состав, рассредоточенный по всей территории, – заговорил старый солдат, показывая на огромную карту резервуара и прилегающих лесов. – Исходя из долголетнего опыта, в том числе в Юго-Восточной Азии, где партизаны врага аналогично угрожали вторжением, не представляю, каких дополнительных укреплений мы не предусмотрели. На военно-воздушной базе в тридцати километрах отсюда эскадрилья истребителей в боевой готовности при полном вооружении. В лесах и на дорогах свыше тысячи двухсот патрулей, они находятся в постоянном контакте друг с другом, а также двадцать противовоздушных огневых позиций с мгновенным наведением. Семнадцать групп саперов работают без отдыха, исследуя берега в поисках взрывных устройств с таймером. А еще у главных потоков патрулирует лодка с оборудованием для химического анализа. При первых же признаках токсичности на шлюзовые ворота подадут сигнал, чтобы переключиться на альтернативные водные источники из других районов.

– Если это будет необходимо, – спросил Дру, – сколько потребуется времени, чтобы начала поступать вода из альтернативных источников?

– По словам управляющего, который скоро вернется, рекордная продолжительность имела место в середине тридцатых годов и составила четыре часа семь минут – из-за неисправности механизмов. Однако главная проблема в этом случае – резкое повсеместное снижение водяного давления, а следом за этим – массивные загрязнения из неиспользуемых потоков.

– Загрязнения? – вмешалась Карин.

– Это не токсичное отравление – грязь, тина, наслоения в трубах. Может, этого и достаточно, чтобы вызвать расстройство желудка и тошноту, но не смертельно. Реальная потенциальная опасность – это подземные гидранты: из-за низкого давления ими нельзя будет пользоваться в случае пожара.

– Значит, возможный кризис имеет геометрические пропорции, – сказала де Фрис. – Потому что, если «Водяную молнию» каким-то образом все же удастся осуществить и ваши решения вступят в силу, давление все равно снизится, и по всему Парижу могут начаться пожары. Гюнтер Ягер использовал фразу «огонь и молния» – огонь и молния. Это может оказаться важным. Если я не забыла историю, последний приказ Гитлера военным при эвакуации гласил: «Сожгите Париж дотла».

– Это правда, мадам, но я спрашиваю вас и спрошу снова после обхода укреплений – вы действительно верите, что эта «Водяная молния» может удаться?

– Не хочется верить, генерал.

– А как в Лондоне и Вашингтоне? – спросил Лэтем. – Моро… Моро говорил, вы с ними в контакте.

– Видите вон того лысого человека за столом с красным телефоном? – Старый солдат указал на майора в другом конце комнаты. – Он не только мое самое доверенное лицо и адъютант, но еще и мой сын. Лысина ему, бедняге, передалась по материнской линии.

– Ваш сын?

– Oui, мсье Лэтем, – ответил, улыбаясь, генерал. – Когда социалисты захватили Ке-д’Орсе, многие у нас в армии прибегли к семейственности ради собственной защиты и неожиданно обнаружили, что их дети не такие уж плохие ребята.

– Очень по-галльски, – сказала Карин.

– Это так, мадам. La famille est eternelle. Однако мой безволосый сын отличный офицер, за что я благодарен моей, отцовской линии, – мы все очень хорошие работники. Он сейчас на прямой связи с Лондоном или с Вашингтоном. Линии постоянно свободны, нажатием кнопки меняется столица.

Майор повесил трубку, и генерал спросил у него:

– Adjutant – Major, есть что-нибудь новое?

– Non, mon general, – ответил лысый майор с суровым лицом, поворачиваясь, чтобы ответить отцу. – И я был бы очень благодарен, если б вы не задавали все время один и тот же вопрос. Я вас проинформирую, если возникнет что-то неожиданное.

– Он еще и наглец, – тихо заметил генерал. – Опять-таки влияние матери.

– Я – Лэтем, – прервал его Дру, представляясь.

– Я знаю, кто вы, сэр. Меня зовут Гастон.

Майор встал из-за стола и подал руку каждому члену группы Н-2. Рукопожатие вышло неловким, будто власть перешла от отца к сыну.

– Должен сказать, генерал использовал исключительные оборонительные сооружения. Сделать это мог только человек с его опытом внезапного нападения и внедрения, и мы все ему благодарны. Он прошел через такие операции, а мы нет, по крайней мере я, но с изменением технологии изменились и правила. Лондон и Вашингтон усовершенствовали свои укрепления, как и мы, используя новейшую электронику.

– Что, например? – поинтересовался Дру.

– Инфракрасные сенсорные лучи в лесах, а на дорогах рулоны специального покрытия, при вторжении выпускающего ядовитые газовые облака, выводя из строя всех поблизости, – у наших войск, естественно, есть защитные респираторы. Кроме того, со всех сторон пространство над деревьями пронизывают радарные радиосигналы, засекая ракеты в радиусе двухсот километров; они приводят в действие наши реагирующие на тепловое излучение противоракетные установки…

– Как «Патриоты» в «Буре в пустыне», – прервал его капитан Диец.

– Когда они срабатывали, – еле слышно добавил лейтенант.

– Вот именно, – согласился майор, не расслышав из-за своего энтузиазма слов младшего по званию.

– А сам резервуар? – спросила Карин.

– Что резервуар, мадам? Опережая вас, скажу, что если вы считаете, будто там десятки огромных цистерн с токсинами, подсоединенных к взрывным устройствам с таймером, то наши водолазы их не обнаружили. Они тщательно искали, уверяю вас, а учитывая саму массу металла, гидролокатор их непременно бы нашел. И наконец, даже в обычное время резервуар находится под постоянным наблюдением, с ограждениями по периметру, и о прорыве сразу стало бы известно. Как это могло бы случиться?

– Да нет, я просто пытаюсь все продумать. Вы, несомненно, уже это сделали.

– Вовсе не обязательно, – возразил старый генерал. – Вы все хорошо подготовленные разведчики и лучше знаете врага, потому что имеете с ним дело. Однажды – до Дьен Бьен Пху – один шпион, работавший под «крышей» бухгалтера, каковым он фактически и был в Лионе, сказал мне, что антиправительственные силы располагают гораздо большей огневой мощью, чем думает Париж. Париж усмехнулся, и мы потеряли страну.

– Не вижу связи, – сказал майор, – но вы можете подметить то, что мы упустили.

– И Моро мне так сказал! – воскликнул Дру.

– Знаю. Мы с ним разговаривали. Так что давайте сядем в открытый грузовик, и каждый из вас лично все осмотрит. Анализируйте, критикуйте, ищите упущения, если они есть.

«Путешествие» по лесам, полям и прилегающим дорогам в открытом грузовике, который, похоже, так и лез в каждую яму и рытвину, оказалось не только выматывающим, но еще и заняло три часа. Все делали пометки, в основном положительные; лишь двое командос дали отрицательную оценку из-за того, что террористы могут пробраться сквозь поросль.

– Я бы послал пятьдесят человек ползком сквозь сектор, чтобы сняли солдат и надели их форму! – воскликнул капитан Диец. – Запросто!

– А надев форму, – добавил лейтенант Энтони, – можно убрать фланги и расчистить широкий проход.

– Дороги защищены пластиковым покрытием, они подают сигнал тревоги!

– Их замораживают холодным азотом, генерал, – сказал Диец. – Он отключает электрический импульс.

– Mon Diеu…

– Согласитесь, ребята, – сказал Лэтем, когда они вернулись на станцию, – ваши теории заслуживают внимания, но вы узко мыслите. Какие пятьдесят человек? Чтоб все получилось, их должно быть пятьсот. Понятно, о чем я?