– Я мигом.

Уитерс уселся в кабинете в конце бара, привалившись к высокой спинке дивана. Подоспел его огромный мартини, он потягивал напиток, борясь с желанием подойти к переднему окну и еще раз взглянуть на «Эстон Мартин» – машина-то что надо! Ему не терпелось прокатиться на ней, не терпелось продемонстрировать ее Аните Гризуальд – а особенно не терпелось показать ее дочери, Кимберли! Насколько же интересней будет ей поездить с ним, чем во всех этих автомобилях, когда за рулем брюзги родители его бывшей суки жены! Его сладкие мечты прервал неожиданно появившийся рядом грузный мужчина в клетчатой рубашке, севший напротив него за стол в кабинете.

– Добрый день, мистер Уитерс. Вы, конечно, уже видели «ДБ-4». Неплохая колымага?

– Кто вы такой, черт возьми? Вы не Сидни, вы в два раза его толще.

– Сидни занят, я за него.

– Мы незнакомы. Как вы меня узнали?

– По фотографии.

– Что?

– Обычное дело.

– Я здесь уже пять минут. Чего вы ждали?

– Проверял, – сказал мужчина, постоянно поглядывая на входную дверь.

– Проверяли что?

– Да ничего особенного. Честно говоря, я принес хорошие новости и большие суммы.

– Вот как?

– У меня в кармане четыре неотслеживаемые облигации на предъявителя достоинством в пятьдесят тысяч долларов каждая. Всего на двести тысяч. Кроме того, приглашение посетить Германию, все расходы оплачены, разумеется. Мы понимаем, вы еще не были летом в отпуске, теперь, наверное, вам это удастся.

– Боже мой, слов нет! Потрясающе! Значит, мой вклад оценили! Я так рисковал, вы же все знаете, верно?

– Доказательство тому мое присутствие.

– Просто не терпится попасть в Берлин, потому что вы правы, мы правы! Эта страна катится к чертовой матери. Скажем, этническая чистка – да тут пятьдесят лет уйдет на нее…

– Замолчите! – резко прошептал незнакомец, не сводя глаз с двери. – За вами вошел парень в белой рубашке.

– Я не заметил. И что он?

– Сделал пару глотков пива, заплатил и только что вышел.

– Ну и что?

– Подождите, я сейчас.

Мужчина выскользнул из кабинета, быстро прошел вдоль стойки бара к дальнему концу грязного окна и выглянул наружу. Тут же отошел от окна и вернулся с мрачным видом, прищурив глаза.

– Идиот несчастный, за вами хвост! – сказал он, садясь.

– О чем вы говорите?

– Вы же слышали, идиот! Там стоят трое и разговаривают с белой рубашкой, и уж поверьте мне, они не клиенты этой забегаловки. У них на лицах написано – федеральное правительство.

– Боже мой! Вчера вечером мне звонил замдиректора Кернс и задавал дурацкие вопросы, но я ему мозги вправил.

– Кернс из ЦРУ?

– Я там работаю, не забывайте.

– Очень даже хорошо. – Незнакомец наклонился вперед, левая рука его лежала на столе, правая под ним. – Я отвечаю за вас перед теми, кто поручил мне это дело, мистер Уитерс.

– Просто дайте мне деньги, и я выберусь через черный ход, куда подвозят товары.

– А потом что?

– Подожду в пустом коттедже, пока они уберутся, подкуплю одну из наркоманок – она поклянется, что была со мной, если надо, и поеду домой. Дело плевое, я и раньше так думал. Позвоните мне потом насчет «Эстон Мартин». Ладно?

– Нет, не ладно.

У бара раздался громкий хохот – и одновременно четыре приглушенных выстрела под столом. Брус Уитерс выгнулся на сиденье, верхняя часть тела была пригвождена к спинке, глаза широко открыты, а из уголка рта текла кровь. Незнакомец в клетчатой рубашке аккуратно выбрался из кабинета и спокойно пошел к черному ходу, пряча пистолет с глушителем за пояс. Он открыл дверь – приспешник Марио Маркетти скрылся. Дон Понткартрен выполнял условия.

Через девять минут двадцать семь секунд из бара мотеля раздались крики и женский визг. Сильно накрашенная женщина вылетела из двери и хрипло закричала:

– Ради бога, вызовите полицию! Тут парня застрелили!

Агенты ЦРУ вместе с директором и Уэсли Соренсоном ринулись внутрь. Всем в баре приказали оставаться на своих местах и никуда не звонить. Расстроенный и удрученный Нокс Тэлбот в сопровождении Соренсона вышел на улицу. Солнце садилось. «Эстон Мартин ДБ-4» исчез.

«Объект, доктор Ханс Траупман (адрес указан выше), окружен телохранителями круглые сутки, хорошо вооруженные бригады из трех человек сменяются каждые восемь часов, сопровождая хирурга даже в операционную, где остаются во время операции. Когда Траупман идет в ресторан, театр, на концерт или прием, его эскорт зачастую удваивается, охранники сидят по бокам в машине, на соседних стульях и часто весьма профессионально обходят помещения, разбив его на секторы. Когда Траупман дома, телохранители постоянно патрулируют в лифтах, коридорах и снаружи его роскошного дома. Это в дополнение к разнообразной сигнализации и наружной охране. Во время редких посещений общественного туалета два охранника входят вместе с ним, третий остается снаружи, вежливо не позволяя зайти туда другим, пока Траупман не выйдет. Его возят в бронированном лимузине „Мерседес“ с пуленепробиваемыми стеклами и газовыми клапанами по всем сторонам для ослепления угонщиков, которые приводятся в действие от щитка. Путешествует на частном реактивном самолете, который содержится в закрытом, оснащенном сигнализацией ангаре на полевом аэродроме южнее Нюрнберга. Цифровые камеры слежения функционируют день и ночь, фиксируя все происходящее снаружи и внутри.

Единственное отклонение от этих охранных мер – когда Траупман летит в Бонн и ночью выводит свой катер на Рейн, по всей видимости отправляясь на тайные сборища неонацистов (смотри предыдущее донесение). Никому из членов общества явно не разрешается иметь команду или капитана, чем и объясняются размеры и маневренность судна. Это небольшой катер в сто двадцать пять лошадиных сил с надувными понтонами по правому и левому бортам. Однако даже при этих поездках уровень охраны высок благодаря вращающимся камерам, передающим звук и изображение телохранителям в гавани, где находится обычный вертолет, готовый при необходимости немедленно взлететь. (Выводы, не подтвержденные наблюдением: есть радар, передающий речные координаты, и, как в «Мерседесе», газовая защита на планширях, чтобы задержать или убить непрошеных гостей; рулевого защищает простая маска, это было замечено.)

Удачи, Клод. С тебя причитается. Мне, чтоб выбраться из гавани в Бонн, пришлось рассказывать байки, будто собираюсь купить американский «Крис-крафт». К счастью, я дал имя одного испанского тайного агента, эта свинья тут работает, и он должен мне деньги».

Тихо посмеиваясь над последним абзацем, Дру Лэтем положил донесение Моро на старинный стол и посмотрел на Витковски и Карин, сидевших на диване.

– Есть хоть что-то такое, чего этот сукин сын не предусмотрел? – спросил он.

– Полный комплект, – отозвался полковник.

– Не знаю, не читала, – ответила де Фрис.

– Прочитай и прослезись.

Дру встал и подал листок с донесением Карин, затем сел на одно из парчовых кресел напротив. Де Фрис принялась читать, а Лэтем продолжил:

– Черт, прямо не знаю, с чего начать. Этого негодяя прикрывают со всех сторон, даже в туалете.

– Это на бумаге, а приглядись поближе, можно и пробелы увидеть.

– Хотелось бы. Если верить этому донесению, его намного легче убить, чем схватить.

– Так всегда.

– Отвлечь внимание, – сказала де Фрис, отрываясь от донесения Моро. – Больше ничего в голову не приходит. Надо как-то отвлечь внимание охраны.

– Это само собой, – согласился Витковски. – Далее, обезвредить парочку и организовать нападение. Вопрос в том, как это сделать? И насколько вышколены его охранники?

– Ты же сам сказал, Стош, попадем туда – узнаем.

– Кстати, внизу в моем кабинете двое ребят из НАТО. Они прибыли трехчасовым рейсом из Брюсселя с новыми паспортами и бумагами, где сказано, что они коммерсанты из авиакомпании.