Гарри Лэтем и Карин де Фрис обнялись крепко, как брат и сестра после долгой разлуки. Сначала оба бессвязно и взволнованно говорили о том, как чудесно, что они снова вместе. Затем Карин, взяв Гарри за руку, поспешно направилась с ним в дипломатический отсек, где Гарри быстро покончил с формальностями, и они вышли на огороженную парковку, где было полно охранников; некоторые держали на поводке собак, обученных находить наркотики и взрывные устройства. Машина оказалась невзрачным черным «Пежо», неотличимым от нескольких тысяч других на улицах Парижа. Де Фрис села за руль.

– Нам не дали шофера? – спросил Лэтем.

– Точнее, нам не разрешено иметь его, – ответила Карин. – Твой брат находится под охраной антинейцев, ты помнишь их?

– Даже очень хорошо… особенно после одной ночи: они ждали меня. Я притворился, будто не понял встретившего меня на грузовике шофера, потому что иначе пришлось бы объясняться, а это могло бы привести к Фредди и через него к тебе.

– Не стоило опасаться. Я начала работать с ними в последний год пребывания в Гааге.

– Я так рад видеть тебя, – с чувством сказал Гарри, – слышать тебя.

– Я так же, дружище. С тех пор как я узнала, что Братству известно, кто ты, я ужасно беспокоилась…

– Известно, кто я? – воскликнул Лэтем, глядя на Карин круглыми от изумления глазами. – Ты шутишь!

– Тебе никто не сказал?

– Кто мог мне это сказать? Это ложь.

– Это правда, Гарри. Я объяснила Дру, как мне удалось узнать.

– Тебе?

– Разве брат не рассказал тебе об этом?

– Боже, у меня в голове все мутится! – Лэтем с силой прижал ладони к вискам и плотно зажмурил глаза, возле которых сразу обозначились морщины.

– В чем дело, Гарри?

– Не знаю, страшная боль…

– Ты так много перенес. Мы отвезем тебя к врачу.

– Нет. Я – Александр Лесситер… Я был Александром Лесситером, только им я и был для них.

– Боюсь, это не так, дорогой. – Взглянув на своего старого друга, Карин вдруг испугалась. На его левом виске темнело красное пятно; оно словно пульсировало. – Я захватила твой любимый бренди, Гарри, чтобы отпраздновать. Он в «бардачке». Открой и выпей. Это успокоит тебя.

– Они не могли знать, – прохрипел Лэтем, дрожащей рукой открывая «бардачок» и вытаскивая пинту бренди. – Ты не понимаешь, что говоришь.

– Возможно, я ошибаюсь, – согласилась де Фрис, испугавшись еще больше. – Выпей и расслабься. Мы встречаемся с Дру в старой сельской гостинице на окраине Вильжюифа. Антинейцы не разрешили нам воспользоваться «Чистым домом». Успокойся, Гарри.

– Да, да, я успокоюсь, потому что, моя дорогая – моя нежно любимая Карин, ты ошибаешься. Мой брат скажет тебе, Герхард Крёгер скажет тебе, что я – Александр Лесситер, был Александром Лэсситером!

– Герхард Крёгер? – удивленно спросила де Фрис. – Кто такой Герхард Крёгер?

– Проклятый наци… но превосходный врач.

– Черед пятнадцать-двадцать минут мы будем в гостинице, где нас ждет Дру… Давай, друг мой, поговорим о прежних временах в Амстердаме. Помнишь тот вечер, когда Фредди пришел домой навеселе и заставил нас играть в вашу американскую игру, которая называется «Монополия»?

– Господи, помню. Он бросил на стол пригоршню бриллиантов и сказал, что будем играть на них, а не на какие-то бумажки.

– А тот раз, когда мы пили с тобой вино и слушали Моцарта почти до рассвета?

– Помню ли? – со смехом воскликнул Лэтем, отхлебывая бренди. Но его глаза, темные и мрачные, не смеялись. – Фредди вышел из спальни и заявил, что предпочитает Элвиса Пресли, а мы забросали его подушками.

Остаток пути они обменивались безобидными шутками, пока де Фрис не свернула на усыпанную гравием стоянку у захудалой и уединенной сельской гостиницы. Расположенная неподалеку от города, она была окружена запущенными полями и имела малопривлекательный вид. Братья встретились очень тепло – так же, как и Гарри с Карин. Особенно нежен был младший. В Гарри же, несмотря на радостное возбуждение, ощущался внутренний холод. Это было неожиданным и непонятным.

– Послушай, Гарри, как тебе это удалось? – спросил Дру, когда все трое уселись в кабинке ресторана. – У меня не брат, а легенда!

– Просто Александр Лесситер сумел стать фигурой. Только так и можно было этого достичь.

– Ну, ты, конечно, справился… по крайней мере, с главным: пробрался туда.

– Ты имеешь в виду то, о чем тебе рассказала Карин?

– Ну да…

– Это ложь. Чистые выдумки!

– Гарри, я же сказала, что, может быть, ошиблась.

– Ты и ошиблась.

– Ладно, Гарри, ладно. – Дру поднял обе руки. – Она ошиблась, но такое случается.

– Подставные источники, неподтвержденные сведения, фальшивка.

– Мы на твоей стороне, ты же знаешь. – Дру тревожно и вопросительно посмотрел на де Фрис.

– Александр Лесситер действительно существовал, – с нажимом произнес Гарри. Поморщившись, он поднес левую руку к виску и начал растирать его. – Спроси Герхарда Крёгера, он тебе скажет.

– Кто это?

– Не важно, – вмешалась Карин, качая головой, – он прекрасный врач, ваш брат мне об этом рассказал.

– А может, расскажешь и мне? Брат? Кто этот Крёгер?

– Ты действительно хочешь знать?

– Это секрет, Гарри?

– Тебе может рассказать Лесситер, едва ли это следует делать мне.

– Ради бога, что ты, черт побери, несешь? Ты же и есть Лесситер, Гарри Лэтем – это Лесситер. Перестань молоть чепуху, Гарри.

– Мне больно, о боже, как мне больно. Что-то происходит со мной.

– В чем дело, Гарри, дорогой?

– «Гарри, дорогой»? Ты понимаешь, как много это для меня значит? Ты понимаешь, как сильно, как нежно я люблю тебя, Карин?

– И я люблю тебя, Гарри, – сказала де Фрис. Лэтем-старший, рыдая, упал ей на грудь. – Ты это знаешь.

– Я так сильно люблю тебя, так люблю! – истерически бормотал Гарри, а Карин утешала и обнимала его как ребенка. – Но мне так больно …

– О господи, – прошептал Дру, глядя на странную сцену.

– Надо отвезти его к доктору, – шепотом сказала де Фрис. – Это началось у него в машине.

– Вы абсолютно правы, – согласился Дру. – К психиатру. Он слишком долго жил под чужим именем. Боже мой!

– Позвоните в посольство, вызовите «Скорую помощь». Я останусь с ним.

Лэтем-младший вышел из-за перегородки как раз в тот момент, когда два вооруженных человека в масках ворвались с улицы в зал. Объект покушения не вызывал сомнений.

– Ложитесь! – крикнул Дру, выхватив пистолет и открыв огонь, прежде чем убийцы успели сориентироваться в тусклом свете ресторана.

Он уложил первого, но второй, выпуская одну за другой автоматные очереди, ринулся вперед. Дру нырнул за стойку бара, но тут же выпрямился и, не отнимая пальца от спускового крючка, начал стрелять. Второй убийца упал, а посетители, сидевшие в разных концах зала, в панике выбежали из ресторана. Лэтем выскочил из-за укрытия. Карин де Фрис лежала на полу, сжимая локоть Гарри. Она была жива, правую руку заливала кровь, но она была жива! Но Гарри Лэтем был мертв: пуля размозжила ему голову. Дру с искаженным от страха лицом в ужасе закрыл глаза. Открыв их, он заставил себя осмотреть карманы убитого брата, вытащил его бумажник и все, что нужно для опознания. Зачем? Он сам не понимал этого, но знал, что должен это сделать!

Он вытащил рыдающую Карин из-под перегородки, обернул ее руку салфеткой и увел подальше от страшного места. Позвав обслугу, спрятавшуюся на кухне, он попросил позвонить в полицию. Он разберется со всем позднее. Сейчас не время оплакивать любимого брата. Надо отвезти Карин к врачу, а затем вновь заняться делом. Братство должно быть уничтожено во что бы то ни стало, даже если на это уйдет вся его жизнь. Ради этого он готов пожертвовать и самой жизнью. В этом Дру поклялся сейчас себе и всем богам.

– Вы не можете идти в свой кабинет, неужели не понятно? – сказала Карин, сидя в приемной посольского врача, числящегося в списках службы безопасности. – Об этом станет известно, и считайте себя покойником!