Милашка его удивила - кинулась в атаку сразу и молча. Многажды Сардат убеждался в простой истине: женщины порой опаснее и сильнее мужчин, особенно если в угол загнать. Сардат не сводил глаз с леденящего душу наконечника копья. Слышал, как порывисто вдохнул Варт, готовясь заорать, как шагнул поближе Аммит...

"О чем тут вообще можно беспокоиться?" - подумал Сардат, пропуская копье под мышкой.

Сжав древко, дернул вверх, но не слишком резко, чтобы у Милашки сложилась иллюзия, будто можно побороться. И она "клюнула" - вцепилась в копье, как утопающая, и не успела оглянуться, как взмыла в воздух.

Она сориентировалась мигом. Выражение растерянности на лице сменилось яростью, дрогнули руки - вот-вот отпустит и мягко приземлится на согнутые ноги... Сардат не дал ей такой возможности. Резкое движение - и Милашка что есть силы цепляется за древко, чтобы не упасть. Шаг к центру поляны...

- Ты там вроде чай обещала, - сказал Сардат. - Падай, кипяти.

Он не обращал внимания на то, что вокруг него собрались партизаны, что мечи, ножи, топоры и стрелы готовы прянуть и ударить. Все это мало значения имеет, когда двое спорят за старшинство.

Милашка скосила глаза и увидела, что болтается над костром. Слегка притушенный разлитой водой, он разгорелся вновь, ярче прежнего.

- Сардат! - грозным голосом прикрикнул Аммит.

- Мгновение, Учитель, - отозвался Сардат. - Только палку кину - и я весь ваш. Ну что, Милашка? Неплохо для полудохлого ублюдка?

- Сучонок, - прошипела женщина. - Сопляк!

- Ух, как, - улыбнулся Сардат. - Тебя где воспитывали? Мы с добром пришли, а ты - палкой тычешь, чаем угрожаешь, возрастом попрекаешь. Ну прости, не получилось раньше уродиться. Кабы знал, что красоту такую встречу - поторопился бы.

- Гад ползучий! - Милашка даже взвизгнула. - На землю меня поставь, урод!

Сардат повел рукой, и женщина, качнувшись на том конце копья, переместилась в безопасное место. Тут же сама отпустилась, не дожидаясь отдельной милости. Сардат подбросил копье и швырнул его, без усилия, над правым плечом Милашки. Та не сплоховала - перехватила копье, со свистом крутанула и уставилась на Сардата.

- Познакомились? - подмигнул ей тот. - Да не хмурься, я парень честный: на копье поднял - женюсь. А вы что встали? - прикрикнул, окидывая взглядом собравшихся вокруг людей. - Пожрать будет, или как?

После недолгого молчания тот юнец, что присматривал за костром, отозвался:

- Жратвы нема. Волки всю дичь распугали, крыланы птиц гоняют. Чай вот только остался...

- Друг друга-то еще жрать не начали? - Сардат, говоря, заставил сердце биться, и в голос помимо воли проникла толика жалости. Впрочем, оно, кажется, только на пользу пошло. - С вас, умников, станется... Ладно, давай свой чай хваленый. Кружек не хватит - мы с Милашкой из одной похлебаем. Да, родная?

- Да пошел ты, - огрызнулась та. - Кровосос безрукий.

От этого ее бессильно-беззлобного ругательства атмосфера неожиданно разрядилась. Оружие партизаны убрали, кто-то негромко рассмеялся. К вампирам с интересом присматривались.

Аммит подошел к Сардату.

- Это обязательно было?

- А что? - Сардат ухмыльнулся и понизил голос: - Заволновался о грязных тварях, которые дальше своего носа не видят?

Он видел, как Аммита покоробило от этих - его же собственных - слов.

- С вампирами будешь разговаривать - хоть на коленях перед ними ползай, если угодно, - сказал Сардат. - А когда нужно собрать вместе грязных тварей и заставить их дело делать, вместо того чтоб балду пинать - это я устрою. Есть вопросы?

- Пока нет, - вздохнул Аммит, отводя взгляд. - Но я обязательно придумаю.

Восток

Солнце окрасило двор в алый цвет, когда Левмир вышел прогуляться. Обойдя дворец, углубился в сад, не столько рассматривая прекрасные деревья, которых не встречал дома, сколько одергивая необычную одежду. Левмир отказался бы от этого не то платья, не то плаща странного покроя, если бы не выражение лица князя: будто награду выдал.

"Кафтан", как назвал одежду князь, пришлось подвязать кожаным ремешком, чтобы полы не мели по земле. Рукава нелепо-широкие, руки болтаются в них. Штаны тоже огромные, издалека напоминают юбку. Больше всего ужаснул Левмира цвет одеяния - ярко-красный, с желтыми вставками на груди и рукавах.

Порадовали сапоги - крепкие, удобные, из коричневой кожи. Ступая в них по тропинке, Левмир наслаждался прогулкой.

Тропинка вывела к большому полю, усеянному ровными рядами одинаковых каменных плит. Низкая оградка опоясывает поле. Тропинка упирается в витиеватую калитку. Левмир задержался возле нее, рассматривая сложный рисунок переплетенных прутьев. Отступил на шаг и различил двух драконов, сцепившихся в яростной битве.

Левмир толкнул калитку. Хотелось рассмотреть каменные плиты. Присев возле одной из них, прочитал высеченные слова: "Храбрый воин, отдавший жизнь за своего князя". Ниже - цифры, значения которых Левмир не понял. Он шел рядами плит, глядя то на одну, то на другую, но менялись лишь имена и цифры. Далеко впереди - белое строение, похожее на Храм, как его описывала Ирабиль. Только без окон.

Левмир остановился, глаза закрылись. "Слышишь ты меня? - подумал он. - Как ты? Скажи хоть слово!"

Когда зазвучал голос, Левмир вздрогнул, но радость тут же рассеялась: возле оградки стояла княжна.

- Это почетное кладбище, здесь покоятся самые отважные воины. Многие бросались в самую гущу схватки, лишь бы удостоиться чести быть погребенными здесь.

На княжне все то же серое платье, стоптанные туфли. А прическа изменилась. Прежде рассыпавшиеся по плечам волосы она собрала в хвост, став похожей на простую деревенскую девчонку. Именно эта деталь помогла Левмиру почувствовать себя уверенней. А еще - неуверенность в черных глазах княжны.

- Здесь, под землей, лежат мертвые люди? - переспросил Левмир. - Зачем?

Княжна сцепила перед собой ладони. Левмир смотрел на подрагивающие пальцы. Сумерки сгущаются стремительно, и смуглая кожа девушки все темнее.

- А куда их еще деть? - Голос княжны звучит озадаченно. - Мертвых хоронят в земле, так всегда было и будет. Там, дальше, княжеская усыпальница. - Она махнула в сторону замеченного Левмиром строения. - Там стоят каменные гробы. Только женщины моего рода отправляются после смерти к Солнцу.

Вопрос замер на губах Левмира. Княжна отвернулась, бледная, и по тому, как напряглось ее лицо, Левмир понял, что девушка едва сдерживает сильное чувство. Горе или злость. А может, отчаяние.

- Наверное, не нужно было мне сюда приходить? - Левмир, аккуратно огибая надгробия, вышел за калитку. Между ним и княжной оставался шаг.

- Сюда часто приходят, - улыбнулась девушка. - Родственники, друзья. Приносят цветы, вспоминают. У вас, наверное, не так? Князь сказал, что вы с Запада.

- Можно "ты"? - Левмир улыбнулся в ответ. - Меня зовут Левмир. Когда мне говорят "вы", я... оглядываюсь и не вижу никого.

- Айри. - Княжна протянула руку. - Меня тоже можно на "ты".

Взяв теплую ладошку, Левмир коснулся ее губами, не представляя, что делать еще. Жать руку девчонкам при знакомстве вроде как не полагалось. Когда же он поднял голову, то увидел изумленные глаза Айри.

- Это было вовсе не обязательно, - пробормотала она, пряча руку за спину.

- Извини, - пожал плечами Левмир. - Наверное, проще относиться ко мне, как к ребенку, который ничего не знает.

Плотно сжатые губы княжны слегка расслабились.

- Ничего, - сказала, протягивая другую руку. - Это из-за меня все.

Пальцы коснулись ладони Левмира. Дрожали, будто трогая раскаленный бок печки. Левмир сжал руку княжны и услышал сдавленный вскрик.