Левмир отпрыгнул назад, снова оказавшись на надгробии.

- Да, это та самая, - сказал он, следя за передвижениями противника.

- Как ее звали?

- Ее до сих пор так зовут. Почему я должен называть тебе имя?

Стремительный выпад, палаш должен был перерубить ноги Левмира, но он подпрыгнул и подошвами прижал лезвие к камню. Ударил наотмашь, клинок просвистел над головой пригнувшегося Ариса. Тот рванул оружие на себя, Левмир сделал сальто назад и замер на соседнем камне.

- Потому что я хочу убедиться, что она - не та, о ком я думаю, - сказал Арис. - Ты на удивление ловок и быстр. В битве против десятерых это хорошо. Запомни: там не будет места поединку. Тебе придется драться со всеми сразу и ни с кем по отдельности.

- Я справлюсь! - заверил его Левмир. - Тогда правда за правду. Ты говоришь, где взял туфли, а я называю имя.

Арис прыгнул на него, крутнулся в воздухе. Левмир обдумал все мгновенно. Пригнулся, резко выпрямился, ведя палаш вверх. Лезвия столкнулись, уже не с такой силой. Арис подался вперед, тогда как сжимавшие палаш руки рвануло назад. Левмир выбросил вперед ногу, и сапог удалил Ариса в грудь. Вампир отлетел к соседнему надгробию и упал, разбив его на куски.

- Ну и что ты натворил? - проворчал Арис, отряхиваясь. - Как мы объясним это князю?

Левмир сконфуженно молчал.

- Ладно, - вздохнул Арис. - Эта часть кладбища самая старая, сюда все равно никто не приходит. Хватит игр, я думаю, ты справишься.

Арис убрал палаш в ножны, его примеру последовал Левмир.

- Туфли, - напомнил он.

- Дались тебе эти туфли... Они мои. Понимаешь? Мои. Я их заказал в Кармаигсе, когда жил там. Сразу несколько пар, одинаковых. Всегда такие ношу, не люблю перемен. И я понятия не имею, при чем здесь Монолит.

Левмир спрыгнул на землю, заглянул в черно-красные глаза. Арис выдержал взгляд.

- Почему твои глаза остаются человеческими? - спросил он. - После такой битвы...

- Мразь, - сказал Левмир.

Арис вздрогнул.

- Что ты сказал?

- Я назвал тебя мразью, Эмарис. Мразью и трусом.

Лицо Эмариса изменилось. Теперь на нем появился страх. Не перед Левмиром - перед теми словами, что он должен был произнести.

- Ты не можешь осуждать меня за то, что я просто перестал делать то, что делал, - тихо сказал Эмарис. - Власть завела меня в тупик, и я...

- А я не за это тебя осуждаю! - закричал Левмир, толкнув его в грудь. - А за то, что бросил ее, свою дочь! Ты знаешь, что ей пришлось вынести? Знаешь, сколько раз она чуть не погибла? Может быть, ты часами смотрел, как она плачет, обнимая пару вонючих туфель, и не знал, как ее утешить? Ты смотрел, как она искала радость, а находила лишь отчаяние и смерть?

Лицо Эмариса посерело, рот приоткрылся.

- Ты встречал Ирабиль? - прошептал он, все еще не веря.

- Встречал? - Левмир засмеялся. - Она спасла меня от твоих карателей в Сатвире. Она была со мной все это время. Вместе мы дошли до Алой Реки.

- Безумие... - застонал Эмарис. - Кастилос и Аммит должны были позаботиться о ней.

- О, они старались! Только вот нагнали на самом берегу. Они старались - не ты.

Эмарис вскинул голову. В глазах плеснуло пламя.

- Хватит! Вспомни, с кем говоришь, сопляк!

- С жалким трусом, бросившим дочь, когда был ей так нужен.

Палаш вылетел из ножен, Левмир ответил на выпад. Два клинка сшиблись, два лица замерли друг против друга.

- Я не позволю себе умереть, пока она жива и ждет меня. Я - не ты! - С этими словами Левмир оттолкнул соперника.

Эмарис сделал шаг назад. Левмир тут же встал в боевую стойку, держа палаш перед собой. Но Эмарис не спешил нападать. Огонь, миг назад горевший в глазах, погас. Пропала величественная осанка. Перед Левмиром стоял сгорбившийся старик.

- Как же ты ее любишь, - прошептал Эмарис.

- Сильнее, чем ты.

Эмарис тяжело опустился на землю, голова склонилась, будто перед покаянием.

- Представь, что она умерла, - послышался глухой голос. - Представь, что ее больше нет на свете. А у тебя осталась дочь, как две капли воды похожая на нее. Девочка, которая каждый миг своего существования напоминает о той, что ушла навсегда. Как бы ты выдержал такое?

Левмир бросил палаш в ножны.

- Так же, как все люди, - прозвучал ответ. - Я оплакивал бы ее, но радовался дочери. Тому, что в ней сохранилась частица Ирабиль. Тому, что на земле остается эта крошечная капля волшебства, способная осветить целый мир. Люди рождаются и умирают, их жизнь полна таких страданий, которые тебе неведомы. Ты столкнулся с жалкой их долей и проиграл. Ты не достоин быть королем, даже отец из тебя не вышел. У меня нет к тебе сочувствия. Иди прочь, а я забуду о нашей встрече. Пусть лучше она оплакивает отца, которого подло убил Эрлот, чем живет с мыслью, что отец ее бросил, что видел в ней только зло.

Эмарис вскинул голову.

- Я никогда!..

- Я с тобой закончил, - оборвал его Левмир.

Застыв с раскрытым ртом, Эмарис провожал взглядом удаляющуюся фигуру мальчишки.

Юг

- Так что делать-то будем? - спросил Варт, глядя на Сардата.

Они все сидели вокруг костра, глотая обжигающий ароматный чай, в котором, помимо, собственно, чая, Сардат различал не меньше десятка различных травок.

- Это ты Учителя спрашивай, он у нас - голова.

Аммит поставил деревянную, грубо сработанную кружку на землю и оглядел людей.

- Вряд ли Ратканон мертв, - сказал он. - Я не верю. Он столько лет стоял поперек глотки Эрлоту, что его просто не могли так быстро убить. Надо выяснить, где он, и можно ли его освободить. Это главная задача...

- Ку-ку! - Милашка помахала рукой, будто пытаясь пьяного привести в чувства. - Нас тут ночью перебить всех собираются. Кого и как мы будем освобождать?

Аммит поморщился:

- Вас-то вытащить не проблема. Но меня больше интересует вожак. Быть может, именно из-за него я тут и оказался.

От Сардата, который внимательно прислушивался к разговору, не укрылся вздох облегчения, вырвавшийся одновременно у каждого человека. Сами заметить не успели, как полностью доверились вампирам. Сардата покоробило от этой мысли. Как же так? Ведь они годами с кровососами сражались, а тут... Нет, хорошо, конечно, что так складывается, но...

С тоской Сардат понял, что дальнейшие мысли находятся далеко за пределами его разумения. Всю жизнь прожив в крохотном поселке, он представлял остальной мир в виде безликой серой массы, единственная задача которой - дважды в год присылать поезд. Теперь же эта масса обретала лица и расцвечивалась красками.

В поселке все было просто: кто пошел против общего интереса - тот скотина. Либо побить, либо прибить, смотря по тяжести преступления. Тут же вдруг появились такие вот оттенки смыслов. Люди бьются с вампирами - хорошо. С радостью принимают помощь вампиров - как? Сардат думал и думал, а все никак не мог с наскоку взять эту задачку. Понимал, что здесь и сейчас доверие людей - это хорошо, а при попытке подняться над ситуацией начинала болеть голова. Лучше, конечно, чтобы люди вообще без вампиров могли обходиться, чтоб сами все делали. А вампиров - перебить подчистую. Да только станут ли всех бить, если уже задумались, что есть среди упырей и хорошие?

Сардат тряхнул головой. После. После он подумает обо всем этом, а сейчас нужно принимать решения, потому что взгляды обращаются к нему. Аммит может оценить ситуацию, может даже сказать, что нужно делать. Но отдавать приказы - не его сильная сторона.

- Мы людьми сможем притвориться? - спросил Сардат, глядя на Аммита.

Тот, подумав, кивнул.

- Ну и о чем тогда печаль? - пожал плечами Сардат. - Выйдем на тракт, шлепнемся на колени, слезу пустим, что, мол, жить хотим - спасу нет, а остальные - сволочи, упертые. Утащат нас к главному - этому "барону М". Настучим ему по рогам, все выясним, вернемся... Что?