- Занятный мальчик, такой отважный. Твой, Ливирро?

Ирабиль рывком повернула голову и увидела графа. В фиолетовом своем плаще он стоял на шаг впереди толпы. Осунувшееся бледное лицо, горящие красным глаза.

- Не нужно, Эрлот, - послышался его тихий голос. - Хватит.

- Хватит? - вскричал Эрлот. - Шутишь? Да я так не веселился с тех пор, как мы с Кастилосом чинили суд в той деревеньке. Эй, Кас, помнишь золотые денечки? Хотя, конечно, тогда и вполовину не так здорово было, как сейчас.

- Оставь его, он тебя не потревожит, - еще тише сказал Ливирро.

- Знаешь, если я его не оставлю, он тоже меня не потревожит.

Эрлот вздохнул, будто ему вдруг надоело все происходящее. Словно хмель отступил, и сквозь пелену сиюминутного веселья он увидел тысячелетия своей черной, как безлунная ночь, жизни. Роткир упал к ногам графа, хрипя и растирая горло.

- Скройся, - велел Ливирро, бросив лишь беглый взгляд на него. - В другой раз думай, на кого прыгаешь.

Подняв взгляд на Эрлота, граф слегка поклонился:

- Приношу извинения за неподобающее поведение моего... помощника. Мы можем пройти ко мне во дворец и обсудить...

- Мне нечего с тобой обсуждать, Ливирро, - отрезал Эрлот. - Тебя больше не существует, и этот путь ты выбрал сам. Через три дня город падет. Мне известны все твои пути отхода. Да, все десять. - На этих словах Ливирро содрогнулся. - Прямо сейчас горят запасы еды. Мертвы твои часовые. А все шансы - все до единого - закончились. Я здесь не ради тебя, граф. Я пришел ради Кастилоса, но с ним мы уже побеседовали. Осталась лишь одна нерешенная проблема.

Эрлот повернулся к принцессе и рассмеялся. Держа в правой руке окровавленное лезвие, перед ним стоял Кастилос.

- Я вижу ее перепуганную мордашку через дыру у тебя в груди, - сказал Эрлот. - Есть в этом нечто символичное. С чего такая преданность, Кастилос? Готов умереть за девчонку, которая оказалась настолько глупа, что потеряла дар?

Он засмеялся еще громче, на глазах выступили слезы.

- Дети! - вскричал Эрлот. - Какие же вы все дети! Каждый почему-то считает, что в двенадцать или тридцать лет может рассуждать так же, как тот, кто потерял счет столетиям. Принцесса Ирабиль, я всю тебя прочел в твоих изумрудных глазах. Так рваться к Алой Реке - зачем? Тебе ли не знать, что Река тысячекратно усиливает страсть, с которой ты к ней приходишь! А ты? Так сильно хотела стать человеком ради того ничтожества, в которое влюбилась! Такова жизнь, малышка. Слабый подчиняется сильному сам, его не нужно принуждать. И ты подчинилась ему. Мальчишке, которого я теперь действительно хочу повидать. Надеюсь, он зайдет ко мне в гости со своей женой. - Эрлот выдержал паузу, после чего усмехнулся, показав клыки: - С Айри?

- Нет! - завизжала принцесса и вскочила на ноги, готовая тут же броситься в бой.

- Роткир! - Крик графа.

Но Роткир не обернулся. Подхватив свой меч, он встал рядом с Кастилосом. Эрлот не взглянул на него.

- А что же с тобой, Кастилос? - продолжал он. - Где твоя страсть? Где твоя любовь к людям, ради которой ты принял дар и добрался до Реки? Ты полагаешь, что сохранил ее? Думаешь, сражаешься за идеалы Освика?

Эрлот снова согнулся от приступа смеха. Теперь белки его глаз залило чернотой, сердце не бьется, но он не может удержать смех. Смех, такой же черный, как его глаза, как его душа, как берега Алой Реки.

- Ради чего, ради какой страсти ты шел в свое паломничество вторично? - воскликнул Эрлот. - Насколько же ты глуп, если до сих пор не понял, в какую западню себя усадил?

Когда Кастилос заговорил, голос его прозвучал страшно. Низкий, хриплый, какой-то булькающий. Сердце И сжалось от боли и ужаса. А еще - от досады: она не может, как равная, встать рядом с двумя, что пытаются защитить ее. С двумя, потому что граф так и остался на месте.

- Я знаю, кто я такой, - произнес Кастилос. - Мне известно, за что я сражаюсь.

- Ложь, - отрезал Эрлот. - Никто не знает о себе подобных вещей, пока не встанет перед выбором. Но если ты хочешь мне что-то доказать - изволь.

Шагнул или прыгнул? Принцесса заметила только, что Кастилос и Роткир разлетелись в разные стороны, ее руки оказались за спиной, сжатые холодной ладонью Эрлота, а другая ладонь легко сжала горло.

- Итак, господин Кастилос Вэссэлот, сын Освика Вэссэлота! - провозгласил Эрлот. - Сейчас и перед лицом всех этих людей ты сделаешь выбор.

Кастилос стоял, шатаясь. Подняться во второй раз ему оказалось гораздо сложнее. Кажется, он даже не понимал толком, что происходит. Его черные глаза с красными радужками подернуло пеленой. Но он стоял. Его рука сжимала лезвие. И он шел вперед. Медленно и бессмысленно приближался к Эрлоту.

- Я пощажу Варготос, - заговорил Эрлот, и голос его разлетелся, достигнув ушей каждого из перепуганных людей, сотни которых толпились вокруг. - Прямо сейчас, выйдя из города, отдам приказ оставить и забыть. Ты слышишь, Ливирро? Тебе даже не обязательно бежать со своим народом. Можешь жить, как жил, пока тебя не сметут орды Востока, если прежде их не остановлю я. Ты знаешь меня лучше всех, кто здесь присутствует. Ты знаешь, что я безжалостен, свиреп, жесток. Но я - не лжец. Когда я объявляю приговор - я смотрю в глаза. Когда я пью кровь - я пью из глотки. Пробирки придумал Эмарис, лгавший самому себе всю жизнь.

Эрлот перевел взгляд обратно на Кастилоса, который продолжал идти.

- Слышишь меня? Десятки, сотни тысяч людей будут жить. Но моя цена - у меня в руках. А теперь делай свой выбор, Кастилос Вэссэлот, и покажи нам всем свою истинную страсть.

Кастилос остановился, и лезвие выпало из разжавшихся пальцев. От удара о камень несколько капель крови разлетелось по сторонам. В наступившей тишине тихий звон показался ударом молота по наковальне.

Юг

Сардат твердым шагом спускался к реке. Привычная дорога тронута рассветными лучами, пыль поднимается из-под сапог, ветер перебирает волосы. Внимательный взгляд скользит по берегу, но видит лишь одну фигуру, сжавшуюся в комок у воды.

- Эй! - издалека крикнул Сардат. - Ты кто? Где остальные?

Не доходя шагов пятнадцати, Сардат встал. Фигура поднялась, развернулась.

- Барон Модор, ваше величество. - Поклон, гниющая рука отставлена в сторону. - Пришел засвидетельствовать свое почтение.

- Какое я тебе "величество"? - прошептал Сардат. В душе поднимается буря, но он ее подавляет. Зачем? Почему это вдруг стало важным?

Барон подхватил ковш и потряс им, будто что-то доказывал.

- Где все? - повторил Сардат. И это тоже очень важно выяснить.

- Они ушли, - пояснил барон. - Здесь нет золота, ваше величество. Все, до последней крупинки, уже вымыли.

Он перевернул ковш, и на берег перед Сардатом полилась жидкая грязь. Наметанным взглядом командир определил: барон прав. Золотом здесь и не пахнет.

- И... что же мне теперь делать?

- О, ваше величество, вы найдете, чем потешить свои страсти!

Сардат развернулся, и крик замер на губах. Он увидел их всех - всех, до единого! - мужчин и женщин, стариков, детей. Стоят и смотрят красно-черными жадными глазами, скалят острые клыки. Рогид, Кутаз, Гидар... Даже Олнора восстала из мертвых, волосы утопленницы все еще мокрые. Даже...

- Мама? - шепнул Сардат. В ответ донесся глухой рык.

- Они голодны, Сардат, - слышится голос барона. - Это - просто люди, которые хотят есть. Они ни в чем не виноваты. Убьешь их за это?

Вампиры сорвались с места. Потемнело. Вокруг загорелись дома. В правой руке оказался меч. Где-то хлопают крылья, где-то рычат волки. Сардат завертелся на месте, пытаясь увидеть всех сразу.

- Стойте! - закричал он. - Это ведь я, слышите!

- Нет! - взвизгнул кто-то в пугающей близости, и холодные пальцы вцепились в левую руку. - Это не ты, я бы узнала!