Суше раскрыл ее.
– Вы, конечно, Бенджамин Хартман, – утвердительным тоном произнес он, переводя совиный взгляд с бумаг на Бена.
Бен кивнул, чувствуя, как к желудку подступает спазм.
– У нас имеется служебная документация, удостоверяющая, что вы являетесь единственным наследником бенефициарного владельца этого счета. Вы подтверждаете, что это так?
– Это так.
– С юридической точки зрения, я удовлетворен вашими документами. К тому же мои собственные глаза говорят мне, что вы, несомненно, брат-близнец Питера Хартмана. – Он улыбнулся. – Так чем же я могу быть вам сегодня полезен, мистер Хартман?
Сейфы «Хандельсбанка» располагались в освещенном люминесцентными лампами подвальном помещении с низкими потолками. Эта часть здания нисколько не походила на отделанные в недавнее время роскошные верхние этажи. По сторонам узкого коридора находилось несколько пронумерованных дверей, вероятно, за ними скрывались сейфы величиной с целую комнату. Несколько больших ниш в конце коридора казались облицованными медными плитами, но, подойдя поближе, Бен увидел, что все это дверцы сейфов различных размеров.
Около ниши с номером 18C доктор Суше остановился и вручил Бену ключ. Он не указал, который из сотен находившихся здесь сейфов принадлежал Питеру.
– Я думаю, что вы предпочтете сохранить приватность, – сказал он. – Поэтому мы, герр Дешнер и я, оставим вас одного. Когда вы закончите, то сможете вызвать меня по этому телефону, – он указал на белый аппарат, стоявший на находившемся посреди комнаты стальном столике.
Бен окинул взглядом ряды дверей. Он не знал, что делать. Может быть, это был какой-то тест? Или Суше просто считал, что Бен должен знать номер нужного сейфа? Бен взглянул на Дешнера, который, казалось, заметил его нервозность, но, что любопытно, ничего не сказал. Тогда Бен снова посмотрел на ключ и увидел выбитые на нем рельефные цифры. Ну, конечно же. Так и должно быть.
– Благодарю вас, – ответил он. – Я готов.
Швейцарцы удалились, о чем-то переговариваясь между собой. Еще раз осмотрев помещение, Бен заметил установленную под самым потолком телекамеру. Судя по горевшей красной лампочке, она была включена.
Быстро найдя номер 322 – маленькая дверца на уровне его глаз, – он вставил в замок ключ и повернул его.
«О, боже, – думал он; его сердце колотилось так, будто готово было выскочить из груди, – что же здесь может быть такого? Питер, что же такое ты тут спрятал, если это стоило тебе жизни?»
В металлическом ящике лежало нечто похожее на конверт, сделанный из тонкой жесткой бумаги вроде кальки. Бен достал конверт – вложенный внутрь документ был очень тонким. Бена слегка затрясло от непонятного безотчетного страха.
В конверте оказалась всего одна вещь, и это не был отпечатанный на бумаге список.
Это была фотография форматом приблизительно пять на семь дюймов.
У него захватило дыхание.
Снимок запечатлел группу людей, часть из которых была одета в нацистскую военную форму, а часть – в сшитые по моде 1940-х годов костюмы и пальто. Большинство из них можно было узнать совершенно безошибочно. Джованни Виньели, крупный итальянский промышленник из Турина, на огромных заводах которого для итальянской армии изготовлялись дизельные двигатели, железнодорожные вагоны, самолеты. Сэр Хан Детвилер, глава «Ройял Датч петролеум», голландский нефтяной король, прославившийся своей безудержной ксенофобией. Легендарный основатель первой и до сих пор крупнейшей авиакомпании «Американ эрлайн». Некоторые лица Бен не мог опознать, но точно помнил, что видел их в книгах по истории. У части сфотографированных были усы. И среди усатых оказался красивый темноволосый молодой человек со светлыми глазами, стоявший рядом с высокомерным нацистом, по-видимому, в высоких чинах. Этот нацист показался Бену знакомым, хотя он и плохо знал немецкую историю.
Нет, ради бога, только не он.
Нациста, чье лицо ему уже приходилось видеть, он не смог опознать.
А красивый молодой человек… Это был, бесспорно, его отец.
Макс Хартман.
На белом поле внизу фотографии было напечатано на машинке: «ZURICH, 1945. SIGMA AG».
Он вложил фотографию в конверт и сунул его в нагрудный карман. Даже через материю она обжигала ему грудь.
Теперь у него уже не осталось никаких сомнений в том, что отец лгал ему, лгал на протяжении всей сознательной жизни его сыновей. У него закружилась голова. Из оцепенения Бена вывел резкий голос.
– Мистер Хартман! Мистер Бенджамин Хартман. К нам поступил ордер на ваш арест! Мы должны задержать вас.
О, Иисус…
Это говорил банкир Бернар Суше. Вероятно, он вошел в контакт с местными властями. Поиск по электронной системе учета прибывающих в страну не мог не показать, что Бен нигде не зарегистрировал своего прибытия. В памяти тут же прозвучал холодный голос Шмида, его до предела откровенные слова: «Если я когда-нибудь узнаю, что вы сюда вернулись, то вы не обрадуетесь».
Суше стоял рядом с Маттиасом Дешнером, а по сторонам их замерли два охранника, державшие в руках оружие.
– Мистер Хартман, Kantonspolizei проинформировала меня, что вы находитесь в этой стране незаконно. Это означает, что вы совершаете мошенничество, – заявил банкир. Лицо Дешнера представляло собой маску нейтралитета.
– О чем вы говорите? – с негодованием спросил Бен. Интересно, они видели, что он засунул фотографию в карман?
– Мы должны обязательно задержать вас до прибытия властей.
Бен молча смотрел на него.
– Ваши действия должны рассматриваться в соответствии с Федеральным уголовным кодексом Швейцарии, – громко продолжал Суше. – Похоже, что вы причастны и к другим правонарушениям. Вы не сможете уйти отсюда, кроме как в сопровождении полиции.
Дешнер хранил молчание. Выражение, которое Бен заметил в его глазах, больше всего походило на страх. Но все-таки почему он ничего не говорил?
– Охранники, будьте добры, препроводите мистера Хартмана в безопасное помещение номер 4. Мистер Хартман, вам не разрешается ничего взять с собой. Тем самым вы объявляетесь задержанным вплоть до официального ареста.
Охранники подошли поближе, все так же держа револьверы, направленные на него.
Бен поднялся и, не шевеля неподвижно висевшими вдоль туловища руками, медленно пошел по коридору; оба охранника шли по бокам чуть позади него. Поравнявшись с Дешнером, он увидел, что поверенный чуть заметно пожал плечами.
Предостережение Питера насчет того, что половина полицейских в стране находится на жалованье у его врагов. Угроза Шмида: «Если в этот процесс вмешается наше иммиграционное управление, Einwanderungsbehurde, то вы можете подвергнуться административному задержанию сроком на один год, прежде чем ваше дело сумеет добраться до магистрата».
Бен не мог позволить себе быть арестованным. Его тревожило отнюдь не то, что его могли убить или надолго упрятать за решетку, а то, что и в том, и в другом случае его расследование на этом безвозвратно закончится. Усилия Питера окажутся напрасными. Корпорация одержит полную победу.
Он не мог допустить такого исхода. Любой ценой.
Бен знал, что безопасные помещения, die Stahlkammern, предназначались для того, чтобы демонстрировать там владельцам сданные на хранение в банк предметы высочайшей ценности – золото, драгоценные камни, ценные бумаги и тому подобное – в случаях, когда те хотели удостовериться в сохранности своего имущества. Не отличаясь несокрушимостью сейфов, они все же были действительно безопасными, с бронированными дверями и системами наблюдения, не оставлявшими без присмотра ни одного уголка комнаты. Возле двери с надписью «Zimmer vier» один из охранников помахал перед мигавшим красным глазком электронным ключом. Когда дверь открылась, он знаком приказал Бену войти туда; следом вошли оба охранника. После этого дверь закрылась, и три раза щелкнули подчинявшиеся электронике замки.
