— Это может занять некоторое время, — объявил он.

— Кое-что тут звучит, как сталь, если поискать, — проворчал густой голос, — ничего хорошего нет, но это остановит меч.

Большой рыцарь спустился с кормы фургона, закованный с головы до пят в сталь компании. Его левый понож не совпадал с правым, латный воротник был покрыт ржавчиной, наплечные щитки, богатые и витиеватые, были инкрустированы чернеными цветами. На правой руке была рукавица из омаровой стали, на левой — беспалая ржавая кольчужная рукавица.

В соски на мускулистом нагруднике была вдета пара железных колец. Его полный шлем щеголял рогами барана, один из которых был сломан.

Когда рыцарь снял его, под ним обнаружилось помятое лицо Джораха Мормонта. Каждым своим дюймом он был похож на наемника, а не на полусломанное нечто, которое мы забрали из клетки Йеззана, подумал Тирион. Его синяки почти исчезли и опухол на лице практически спали, поэтому Мормонт снова выглядел почти по-человечески…хотя смутно напоминал себя прежнего. Лицо демона, которое рабовладельцы выжгли на его правой щеке, чтобы пометить его, как опасного и непокорного раба навсегда останется с ним. Сир Джорах никогда не был тем, кого можно было назвать симпатичным. Клеймо превратило его лицо в нечто пугающее.

Тирион ухмыльнулся.

— Пока я красивее тебя, я доволен. — он повернулся к Пенни. — Забирай тот фургон. А я начну с этого.

— Будет быстрее, если мы поищем вместе, — она надела ржавый железный полушлем, хихикнула и стукнула по нему, — Я выгляжу устрашающе?

Ты выглядишь, словно шут с ведром на голове.

— Это полушлем, тебе же нужен полный шлем.

Он нашел один, и надел вместо прежнего.

— Он слишком большой, — голос Пенни эхом отразился внутри стали, — я ничего не вижу.

Она сняла шлем и бросила в сторону. — И что не так с полушлемом?

— Он наполовину открывает лицо. — Тирион ущипнул ее за нос. — Я люблю смотреть на твой нос. И я хочу, чтобы он у тебя остался.

Её глаза расширились.

— Тебе нравится мой нос?

О, Семеро, спасите меня! Тирион отвернулся и стал копаться в старой броне позади телеги.

— А есть ещё какие-либо части меня, которые тебе нравятся? — спросила Пенни.

Должно быть, она хотела, чтобы это звучало игриво, но вместо этого прозвучало грустно.

— Я увлечен всеми твоими частями, — сказал Тирион в надежде, что на этом тема будет исчерпана, — и своими тоже.

— Зачем нам нужна броня? Мы же только актеры, мы всего лишь притворяемся, что деремся.

— Ты очень хорошо притворяешься, — произнес Тирион, рассматривая тяжелую кольчужную рубашку, дырявую настолько, что она казалась изъеденной молью. Какая это моль питается кольчугами?

— Притвориться мертвым — один из способов выжить в битве. Хорошая броня — это еще один способ.

Во всяком случае здесь было мало ценного. На Зеленом Зубце он сражался в кусках от разной брони из запасов Лорда Леффорда, в шипастом глухом шлеме, который выглядел так, будто кто-то опрокинул ведро помоев ему на голову. Эта сталь была еще хуже. Не такая старая и плохо подогнанная, но помятая, потрескавшаяся и ломкая. Это засохшая кровь или просто ржавчина? Он понюхал, но все равно был не уверен.

— Смотри, арбалет, — показала ему Пенни.

Тирион посмотрел на него.

— Я не могу использовать стремя для взвода. У меня недостаточно длинные ноги. Ворот был бы намного лучше.

Хотя, сказать по-правде, он не хотел арбалет. Они слишком долго перезаряжаются. Даже если бы он спрятался в сточной канаве, ожидая пока кто-либо из врагов присядет по нужде, шансы успеть выпустить больше одного болта были не слишком велики.

Вместо этого он взял кистень, взмахнул им и положил обратно. Слишком тяжело. Он прошел мимо боевого молота (слишком длинный), палицы (тоже слишком тяжелая), и полдюжины длинных мечей, прежде чем он нашел понравившийся ему кинжал, зловещий кусок стали с треугольным лезвием.

— Это подойдет, — сказал он.

Лезвие немного заржавело, но это только делало его еще более зловещим. Он нашел подходящие ножны из дерева и кожи и спрятал кинжал внутри.

— Маленький меч для маленького мужчины? — пошутила Пенни.

— Это кортик и сделан он для большого человека. —  Тирион показал ей старый длинный меч. — Вот это — меч. Возьми его.

Пенни взяла его, повернула его, нахмурилась. "Слишком тяжелый".

— Сталь весит больше, чем дерево. Рубани человека по шее этой штуковиной и ему не понравится, что его голова превратилась в дыню.

Он забрал у нее меч и изучил повнимательнее.

— Дешевая сталь. И с зазубринами. Вот, видишь? Я беру свои слова обратно. Тебе нужен клинок получше, чтобы рубить головы.

"Я не хочу рубить головы."

– Тебе и не надо. Режь ниже колена. Икры, сухожилия, лодыжки… даже великаны упадут, если разрезать им ноги. А когда они упали — становятся они не больше тебя.

Пенни выглядела так, словно она собиралась заплакать. "Прошлой ночью мне приснилось, что мой брат жив. Мы были имитировали рыцарские скачки перед каким-то великим лордом, скакали на Хрусте и Милашке, и люди бросали нам розы. Мы были так счастливы…»

Тирион ударил ее.

Это был мягкий удар, легким движением руки, без применения силы. Это даже не оставило следа на щеке. Но ее глаза мгновенно наполнились слезами.

— Если хочешь мечтать — отправляйся спать. — сказал он ей. — Когда ты проснешься, мы все еще будем беглыми рабами в центре осады. Хруст — мертв. Свинья скорее всего тоже. А теперь найди себе броню и надень, неважно где она тебе жмет. Актерское шоу окончено. Дерись или прячься, да хоть обосрись. Делай что хочешь. Но что бы ты ни решила, делать это ты будешь облаченной в сталь.

Пенни дотронулась до ударенной щеки.

— Нам не следовало убегать. Мы не наемники. Мы вообще не воины. У Йеззана было совсем не так уж плохо. Совсем. Кормилица был иногда жесток, но не Йеззан. Мы были его любимцами, его… Его…

— Рабами. Слово, которое ты ищешь — рабы.

— Рабами, —;сказала она, вспыхнув. —;Но мы были его особенными рабами. Как Конфетка. Его сокровищами.

Его домашними животными, подумал Тирион. И он любил нас так сильно, что отправил в яму, на растерзание львам.

Она не была так уж неправа. Рабы Йеззана ели лучше, чем многие крестьяне в Семи Королевствах и имели меньше шансов умереть с голоду грядущей зимой. Рабы были имуществом, да. Их можно продавать и покупать, пороть и клеймить, использовать для плотских утех их хозяев, разводить, как скот, чтобы получить больше рабов. В этом отношении они были не более, чем собаки или лошади. Но большинство лордов обращались со своими собаками и лошадьми достаточно хорошо. Гордецы могут кричать, что они лучше умрут свободными, чем будут жить рабами, но гордость стоит дешево. Когда сталь рассекает камень, такие люди редки, как зубы дракона; иначе бы мир не был полон рабами. Не было еще раба, который бы не выбирал им становиться, размышлял карлик. Их выбор мог быть между рабством и смертью, но выбор всегда есть.

Тирион Ланнистер не исключал и себя. Его язык подарил его спине несколько плетей, в начале, но потом он научился угождать Кормилице и дворянину Йеззану. Джораху Мормонту пришлось учиться дольше и тяжелее, но в конце концов все они попали в одно место.

Что насчет Пенни…

Пенни искала себе нового хозяина с тех пор, как ее брат Грош лишился головы.

Она нуждается в ком-то, кто бы заботился о ней, в ком-то, кто говорил бы ей, что делать.

Как бы то ни было, сказать это было бы слишком жестоко.

— Особенные рабы Йеззана не убежали от бледной кобылы. Большинство из них мертвы. Конфетка была одной из первых.

Хозяин мамонтов умер в день их бегства, как сказал Бурый Бен Пламм. Ни он, ни Каспорио, никто из наемников не знал судьбы паноптикума Йеззана…но если Милашке Пенни нужна ложь, чтобы прекратить страдать, он будет ей врать.