— Хугор? Что случилось?

— Мы снова разговариваем. Или нет?

Это было лучше, чем ее обычное угрюмое молчание, начавшееся с тех пор, как они бросили свинью и собаку. Я спас двоих из нас от рабства, могла бы и проявить немного благодарности.

— Если ты проспишь еще немного, то рискуешь пропустить войну.

— Мне грустно, — она снова зевнула, — и я устала. Очень устала.

Устала или больна? Тирион склонился перед её постелью.

— Ты побледнела.

Он потрогал её лоб. Здесь жарко или её лихорадит? Он не посмел спросить об этом вслух. Даже такие суровые ребята, как Вторые Сыновья были в ужасе от бледной кобылы. Если бы они подумали, что Пенни больна, они бы выставили её без колебаний. Они даже могли бы вернуть нас преемникам Еззана, с расписками или без.

— Я подписал их книгу. По старой традиции, своей кровью. Теперь я Второй Сын.

Пенни села, протирая глаза ото сна.

— Что насчет меня? Можно мне тоже подписать?

— Думаю нет. Некоторые свободные отряды, как известно, принимают женщин, но… В конце концов они не Вторые Дочери.

— Мы, — сказала она. — Если ты один из них, надо говорить мы, а не они. Кто-нибудь видел Претти? Чернильница говорил, что расспрашивал о ней. Или Хруст, кто-нибудь упоминал что-нибудь о Хрусте?

Только если ты веришь Каспарио. Не-такой-уж-хитрый заместитель командующего Пламма заявил, что трое юнкайских ловцов рабов рыщут по лагерю, выспрашивая о паре сбежавших карликов. У одного из них на острие копья насажена собачья голова, как говорил Каспо. Однако такие слухи не вытащят Пенни из постели.

— Никто ничего не говорил, — соврал он. — Пойдем. Нужно найти для тебя броню.

Она посмотрела на него настороженным взглядом. "Броня? Зачем?"

— Мой мастер по оружию когда-то сказал мне: "Никогда не отправляйся на битву голым, парень". Я склонен ему верить. Кроме того, теперь я наемник, а значит мне нужен меч, который я буду продавать.

Она все еще не подавала признаков движения. Тирион схватил ее за запястье, поднял на ноги и бросил охапку одежды ей в лицо.

— Одевайся. Одень плащ с капюшоном и не поднимай головы. Мы должны выглядеть парочкой похожих парней, хотя бы до тех пор пока ловцы рабов ищут нас.

Снетч ожидал их у палатки повара, жуя кислолист, когда показались два карлика, укутанные в плащи с накинутыми капюшонами.

— Я слышал, вы двое собираетесь биться за нас, — сказал сержант. — Это заставит Миирин обоссаться. Кстати, вы когда-нибудь убивали человека?

"Я да", сказал Тирион. "Я прихлопывал их, как мух."

"Чем?"

— Топором, кинжалом, острым словом. Но наиболее смертоносен я со своим арбалетом.

Снетч почесал щетину кончиком своего крюка.

— Мерзкая штука, этот арбалет. Сколько людей ты убил с его помощью?

— Девятерых. — Как минимум стольких стоил его отец. Лорд Утеса Кастерли, Страж Запада, Щит Ланниспорта, Десница Короля, брат, муж, отец, отец, отец.

— Девять. — Снэтч фыркнул и сплюнул комок красной слизи. Целился он, скорее всего, в ботинок Тириона, но попал в его колено. Ясно как день, вот все что он думает о «девятерых». Пальцы сержанта были покрыты красными пятнами сока кислых листьев, которые он жевал. Он сунул два пальца в рот и свистнул.

— Кемь! Сюда, проклятый ссыкун! — Кемь поспешил к нему.

— Отведи лорда и Леди Бесов к повозкам, пускай Молот закует их во что-нибудь стальное.

— Молот, кажись, отрубился пьяный, — предупредил Кемь. — Поссать ему в рожу — это его разбудит.

Снэтч повернулся к Тириону и Пенни.

— Мы никогда не держали проклятых карликов, зато у нас всегда было навалом мальчишек. Сыновья то одной, то другой шлюхи, маленькие глупцы сбегали из дома в поисках приключений, подавальщики, оруженосцы и прочие. Кое-что из их мелкого дерьма должно быть впору карликам. Может это то дерьмо, которое было надето на них, когда они подыхали, может нет. Но я уверен, это не волнует двух таких гребаных стервецов как вы. Девять, да? — он тряхнул головой и отошел.

Вторые Сыны хранили свои доспехи в шести больших повозках составленых недалеко от центра их лагеря. Кемь шел впереди, размахивая копьем, как будто это палка.

— Как парнишка из Королевской Гавани оказался в этой компании? — спросил его Тирион.

Парень бросил на него подозрительный взгляд:

— Кто тебе сказал, что я из Королевской Гавани?

–;Никто. — Каждое твое слово разит Блошиным Концом. — Тебя выдала твоя сообразительность. Говорят, никто не превзойдет умом парня из Королевской Гавани.

Казалось, это испугало его:

— Кто говорит?

— Все. — Я.

— С каких это пор?

С тех пор как я это придумал.

— Испокон веков, — соврал он. — Мой отец имел обыкновение повторять это. Ты знал лорда Тайвина, Кем?

— Десница. Однажды я видел его, скачущего на холм. У его людей были красные плащи и маленькие львы на шлемах. Мне понравились эти шлемы. — Его губы сжались: — Хотя сам Десница мне никогда не нравился. Он прикарманил себе весь город. И он разбил нас на Черноводной.

— Ты был там?

— Со Станнисом. Лорд Тайвин появился с призраком Ренли и напал на нас с фланга. Я бросил копье и побежал, но на корабле чертов рыцарь сказал: "Где твое копье, мальчик? У нас нет места для трусов", и они свалили, бросив меня и тысячи других. Потом я слышал, что твой отец отправлял тех, кто воевал за Станниса, на Стену, так что я перебрался через Узкое море и присоединился к Младшим Сыновьям.

– Скучаешь по Королевской Гавани?

— Бывает. Я скучаю по одному парню, он… он был моим другом. И по своему брату, Кеннету, но он погиб на мосту из кораблей.

— Слишком много хороших людей погибло в тот день, — шрам Тириона яростно зачесался. Он поскреб его ногтем.

— И по еде я скучаю, — добавил Кем, с тоской в голосе.

– Стряпня твоей матушки?

— Крысы б не стали есть стряпню моей матушки. Была там одна харчевня… Никто не готовил такую похлебку, как они. Такая густая, что ложка в ней стояла, с кусками мяса и всего остального. Ты ее пробовал когда-нибудь, Полумуж?

— Раз или два. "Похлебка певца", называл я ее.

— Чего это?

— Она была такой вкусной, что мне хотелось петь.

Кему это понравилось:

— Похлебка певца. В следущий раз я назову ее так, когда буду заказывать на Блошином Конце. А по чему скучаешь ты, Полумуж?

По Джейме, подумал Тирион. По Шае. И Тише. По моей жене, которую я едва знал. — По вину, шлюхам и богатству, — ответил он. — особенно по богатству. За деньги можно купить и вина и шлюх. И мечи, и таких Кемов, которые будут ими сражаться.

— А это правда, что уборные в Утесе Кастерли сделаны из цельных кусков золота? — спросил его Кем.

— Не стоит верить всему, что слышишь. Особенно, если это касается Ланнистеров.

— Говорят, что все Ланнистеры — лживые змеи.

— Змеи?

Тирион рассмеялся.

— Этот звук — ты слышишишь, как мой мой отец извивается в своей могиле. Но нет никакой разницы, Кем. Наступи на змею или на львиный хвост, умрешь в любом случае.

К тому времени они добрались до оружейной, чем бы она ни была. Кузнецом был знаменитый Молот, нелепый неуклюжий гигант с левой рукой вдвое толще, чем правая.

— Он скорее пьян, чем трезв, — сказал Кем, — Бурый Бен закрывает на это глаза, но однажды у нас будет настоящий оружейник.

Учеником Молота был жилистый рыжий юноша по имени Гвоздь. Конечно. Как же еще? подумал Тирион. Молот спал пьяным сном, когда они пришли в кузницу, как и предсказывал Кем, но Гвоздь не возражал, чтобы два карлика покарабкались по фургонам.

— Дряное железо в большинстве своем, — предупредил он их, — но можете брать то, что захотите использовать.

Под каркасом из деревянных рам и жесткой кожи фургон был доверху наполнен старым оружием и доспехами. Тирион бросил взгялд и вздохнул, вспоминая мерцающие стеллажи мечей, копий и алебард в оружейной Ланнистеров в глубине Кастерли Рок.