"Я мог бы спрятать свое лицо, как и ты", — думал Селми, но он знал, что Бритоголовый был прав. Он был слишком стар для таких подвигов.

— Тогда мы должны найти другой способ. Других спасителей. Кого-то, известного юнкайцам, чье присутствие в лагере останется незамеченным.

— Даарио называет вас сир Дедушка, — напомнил ему Скахаз. — Я уже не буду говорить, как он называет меня. Если бы мы были бы заложниками, стал бы он рисковать своей шкурой ради нас?

Какбы не так, подумал он, но вслух произнес:

— Он мог бы.

— Даарио мог бы разве что помочиться на нас, если бы мы горели. В других случаях не ищите его помощи. Позвольте Штормовым Воронам выбрать другого капитана, такого, который знает свое место. Если королева не вернется, в мире будет одним наемником меньше. Кого это волнует?

— А когда она вернется?

— Она будет плакать, рвать на себе волосы и проклинать Юнкай. Не нас. На наших руках нет крови. Вы сможете ее успокоить. Расскажете ей какую-нибудь забытую историю, из тех, которые она любит. Бедный Даарио, ее храбрый капитан… она никогда не забудет его, но… для нас всех будет лучше, если он умрет, верно? И для Дейенерис тоже.

Лучше для Дейенерис и для Вестероса. Дейенерис Таргариен любила своего капитана, но это были чувства девушки, а не королевы. Принц Рейгар любил свою леди Лианну и тысячи умерли за него. Дейемон Черное Пламя любил Дейенерис Первую и поднял восстание, когда отказал ей (?). Злой Клинок (?) и Кровавый Ворон оба любили Шиеру Морскую Звезду и Вестерос был в крови.

Принц Стрекоз любил Дженни из Старых Камней так сильно, что отверг корону и Вестерос заплатил выкуп за невесту трупами. Все трое сыновей Эейгона Пятого женились по любви, вопреки желанию своего отца. И поскольку этот необычный монарх позволил себе следовать зову сердца, когда он выбрал себе королеву, он позволил сыновьям выбрать свой путь, создавая заклятых врагов там, где он мог бы заполучить лучших друзей. Последовали измены и беспорядки, как ночь следует за днем, закончившиеся у Летнего Замка колдовством, огнем и горем.

Ее любовь к Даарио яд. Не такой стремительный как саранча, но столь же смертельный. — А Джого, сказал сир Барристан. — Он и еще Герой. Оба ценны для Ее Величества.

— У нас тоже есть заложники, напомнил Скахаз Бритоголовый. — Если работорговцы убьют одного нашего, убьем их заложника.

На долю секундны Сир Барристан не понял, кого он имеет в виду. Но затем он догадался. — Чашники королевы?

— Заложники, возразил Скахаз мо Кандак. — Граздар и Кезза одной крови с Зеленым Господином. Миззара крови Меррека, Кизма рода Пала, Аззак открови Гхаззин. Бхаказ от крови Лорака, родня самого Хаздара. Сыновья и дочери пирамид. Зак, Кваззар, Ухлез, Зазкар, Дхазак, Ихеризан, все дети Великих Господ.

— Невинные девочки и мальчики. За время службы королеве Сир Барристан хорошо их узнал, Гразхар мечтал о славе, Меззара была скромной, Миклах ленивый, тщеславная и симпатичная Кезма, у Кеззы большие мягкие глаза и голос как у ангела, Дхаззар танцует, и многих других. — Дети.

— Дети Гарпии. Только кровь может оплатить кровь.

— Так сказал юнкаец, который принес нам голову Гролео.

— Он не ошибся.

— Я не позволю.

— Какая польза в заложниках, если ими нельзя воспользоваться?

— Возможно, мы сможем предложить троих детей в обмен на Даарио, Героя и Чхого, — предположил сир Барристан. — Ее Светлость…

— … не с нами. И всё, что необходимо, придётся делать вам и мне. Вы знаете, что я прав.

— У принца Рейегара было двое детей, — ответил ему сир Барристан. — Рейенис была маленькой девочкой, Эйегон — младенцем на руках. Когда Тайвин Ланнистер взял Королевскую гавань, его люди убили обоих. Он преподнес окровавленные тела, завернутые в темно-красные плащи, в качестве подарка новому королю.

И что же сказал Роберт, когда их увидел? Он улыбнулся? Барристон Селми был тяжело ранен у Трезубца, так что ему не довелось созерцать дары лорда Тайвина, хотя он часто размышлял об этом. Если бы он увидел короля улыбающимся над останками детей Рейегара, ни одна армия на земле не помешала бы ему убить его.

— Я не допущу убийства детей. Смирись, или я в этом не участвую.

Скахаз усмехнулся. — Вы упрямый старик. Ваши мальчишки вырастут Детьми Гарпии. Нет разницы в том, чтоб убить их сейчас или потом.

— Убить человека можно лишь за совершенное преступление, а не за то, которое он мог бы совершить.

Бритоголовый снял топор со стены, осмотрел его и хмыкнул. — Да будет так. Никакого вреда Хидару или заложникам. Вас устраивает, Сир Дедушка?

Нет, не устраивает, но вместо этого от ответил. — Сойдет. Час волка. Не забудь.

— Не забуду, сир. Рот маски летучей мыши не шевелился, но Сир Барристан чуствовал за ней ухмылку. — Кандак долго ждал этой ночи.

Этого я и боюсь. Если Король Хиздар был невиновен, то сегодняшняя ночь была изменой. Но разве мог он быть невиновным? Селми слышал, как король уговаривал Дейенерис попробовать отравленную саранчу, кричал на своих людей, требуя убить дракона. Хиздар откроет ворота врагам королевы и убьет ее драконов, если мы не станем действовать.

Остаток этого длинного дня промчался примерно со скоростью улитки.

Он знал, где-то там Король Хиздар консультировался с Резнаком мо Резнаком, Маргхазом зо Лораком, Галаззой Галаре и другими своими Миринским советниками, решая, как лучше ответить на требования Юнкайцев…но Барристан Селми больше не являлся частью его совета. И у него не было короля, чтобы его защищать. Вместо этого он прошелся по пирамиде сверху донизу, чтобы удостовериться, что все часовые находятся на своих постах. Это знаяло большую часть утра. Он провел день со своими сиротами, изредка беря в руки щит и меч, чтобы более строго проверить нескольких старших ребят.

Некоторые из них готовились драться в ямах, когда Дейнерис Таргариен взяла Миирин и освободила их от цепей. Эти были хорошо знакомы с мечом, копьем и боевым топором даже до того, как Сир Барристан взял их к себе. Некоторые были почти готовы. Парень с Острова Василиска, для начала. Тумко Ло. Черный, как чернила мейстера, но быстрый и сильный, лучший мечник от рождения, которого Селми видел после Джейме Ланнистера. Еще Ларрак. Плеть. Сир Барристан не одобрял его манеру боя, но не сомневался в его способностях. У Ларрака были годы тренировок за плечами, прежде чем он овладел правильным рыцарским оружием — мечом, копьем и булавой, но он был смертоносен со своим кнутом и трезубцем. Старый рыцарь предупреждал его, что кнут будет бесполезен против закованного в броню противника…пока не увидел, как Ларрак использует его, захватывая ноги противника, чтобы свалить его наземь. Еще пока не рыцарь, но яростный боец.

Ларрак и Тумко были его любимцами. Потом шел Лазарин, которого другие мальчишки прозвали Красным Ягненком, хотя до сих пор он представлял собой сплошную свирепость и никакой техники. Возможно, еще и братья, три незнатных гискарца, обращенных в рабство, чтобы заплатить долги отца.

Таким образом, их было шестеро. Шестеро из двадцати семи. Селми мог надеяться на большее, но шестеро для начала было неплохо. Остальные мальчишки в большинстве своем были младше и более знакомы с ткацким станком, плугом и ночным горшком, нежели чем с мечом и щитом, но они усердно работали и быстро учились. Несколько лет в оруженосцах и у него могут оказаться еще шесть рыцарей, которые он может дать королеве. Что до тех, кто никогда не будет готов, что ж — не каждому мальчишке предназначено стать рыцарем. Королевству также нужны и свечники, хозяева постоялых дворов и оружейники. Это так же верно в Миирине, как и в Вестеросе.

Наблюдая за их упражнениями, Сир Барристан размышлял о возможности возвести Тумко и Ларрака в рыцарство здесь и сейчас, а возможно и Красного Ягненка тоже. Требуется рыцарь чтобы сделать рыцаря, и если что-то сегодня пойдет неудачно, он может встретить рассвет мертвым в подземелье. Кто тогда посвятит его оруженосцев? С другой стороны, репутация юного рыцаря отчасти зависит от чести человека, который посвятил его. Его парням не принесет пользы то, что они получили свои шпоры от изменника и может привести их вслед за ним в подземелье. Они заслуживают лучшего, решил Сир Барристан. Лучше жить долго, как оруженосец, чем коротко, как запятнанный рыцарь.