Тот же абсолютно не чувствовал жара, поскольку у него самопроизвольно активировалась тень живого пламени – единственная способность, которую он до сих пор так и не мог использовать.

– Ты проиграл, человек. А по-другому и быть не могло, – устало произнес противник. Он единственный из всех почему-то решил, что дело сделано.

– Ошибаешься, Горгун! Я только сейчас начинаю сражаться по-настоящему! – Прилив сил, который принесло с собой живое пламя, позволял человеку начать поединок сначала, словно и не было изнуряющей борьбы. К тому же теперь Сомов знал, как надо действовать. Рука нащупала в кармане порошок из бровей хохочущего дракона. Михаил перестал полыхать.

– Кто ты такой? – изумленно спросил мраг, уже считавший себя победителем.

– Сомов. Михаил Александрович. – Порошок, подгоняемый телекинезом, полетел в соперника.

Мысленно Зерг дважды праздновал победу своего гладиатора и дважды впадал в отчаяние – боец Горгуна оказался слишком крепким орешком. Когда же Михаила охватило пламя, мраг был готов в ярости растерзать любого. Однако действия горящего Сомова вновь возродили погасшую надежду. Тот неожиданно расправил плечи и, казалось, даже переродился. Потом последовал взмах руки, и боец Горгуна прямо на глазах у всей публики потерял человеческое обличье, превратившись в мрага.

«Да как он смел!» До конца излить свое негодование седому изгою не дали. Когда Сомов швырнул противника в решетку ограды и подскочил к поверженному с мечом Ромкуша, за спиной парня оказался арбитр турнира с занесенной для удара саблей, в которую была преобразована конечность мрага.

«Эдак они сейчас угробят моего гладиатора и лишат меня заслуженной победы!» В мгновенье ока Зерг очутился рядом с Михаилом и отбил удар соплеменника. Тут же на арене появились еще трое во главе с верховным смотрителем.

– Ты забываешься, Зерг! Изгоям запрещено выходить на арену! – грозно процедил сквозь зубы Шрынг.

– Я знаю! Но после победы моего гладиатора я уже не изгой.

– Да как ты смеешь так отвечать мне?! – еще сильнее разозлился верховный смотритель. – Победу твоего гладиатора еще не объявили.

– И не объявят, если вы его сейчас убьете.

– Он заслуживает смерти.

– Это почему же?

– Он чуть не победил мрага, а это невозможно. Или ты хочешь оспорить основную истину?!

– Ни в коем случае. Человек действительно не может победить мрага. А мой боец не «чуть не победил», а наголову разгромил своего соперника. Но дело в том, что Горгун не мраг, а дважды преступник. Ведь он посягнул на самое святое даже для них, – Зерг кивнул в сторону трибун, специально подчеркнув свое отличие от сидящих на зрительских местах, – для изгоев. Какой же он после этого мраг?

Седой стоял, заслонив спиной Михаила, и старался проявить максимум твердости в разговоре с верховным смотрителем. Нельзя было показать ни малейшей слабины в голосе, иначе человека убьют и его билет через Врата Мрачности будет утрачен неизвестно на сколько лет.

– Все равно это не дает тебе права вмешиваться в судейство на арене. Ты поднял руку на мрага! Забыл, что мы друг с другом не воюем?!

– Ошибаетесь, Шрынг. Я не поднимал оружия против соплеменника, а лишь остановил почтенного мрага от совершения ошибки. Зачем убивать ни в чем не повинного…

– Ты пожалел раба?! Какой же ты после этого мраг?

– Не раба, а компаньона, – Зерг уцепился за подсказку, неожиданно подаренную грозным собеседником, – с которым у меня в этом мире деловые взаимоотношения. Я же, не в пример Горгуну, законопослушный гражданин Темьграда. Михаил выполнил передо мной свои обязательства, одержав победу в турнире. Теперь я обязан выполнить свои. Нельзя же начинать праведную жизнь с нарушения, пусть и здешних, но законов. Иначе какой пример будет для остающихся изгоев?

– Что еще за обязательства?

– Прежде чем вернуться домой, я должен отправить его живым и здоровым из Роктании в Кантилим. Арбитр, естественно, не знал о нашей договоренности, поэтому я и остановил его, чтобы сначала ввести в курс дела. Теперь, когда известны все обстоятельства, можно принимать взвешенное, справедливое решение.

– Горгуна отвести за решетку, – приказал верховный смотритель. – Нацепите ему обруч тьмы. А вы двое постойте пока здесь… компаньоны.

Безобразный монстр к этому времени превратился в горбатого старика, которого взяли под руки и увели с арены, где остались стоять Зерг, Сомов и арбитр.

– Наши перспективы? – шепотом поинтересовался Мишка.

– У тебя два варианта. Жизнь или смерть. Если они остановятся на первом, у меня есть шанс вернуться домой. Хотя не думаю, что возращение будет скорым.

– То есть?

– Я осмелился спорить с верховным смотрителем. Это требует хоть какого-то наказания, а вот что он придумает…

– Победителем турнира последней надежды объявляется свободный гладиатор Михаил, представлявший на арене интересы прощенного мрага Зерга! – прогремело над трибунами.

– Надеюсь, это не худший вариант? – спросил Сомов.

– Пожалуй. Сейчас должны сказать остальное.

– Зергу в течение двух месяцев, начиная с сегодняшнего дня, разрешен проход через Врата Мрачности. Но поскольку финальный бой проходил с явными нарушениями правил, победителю и его компаньону назначается испытание. Они оба будут заброшены в отдаленную местность, откуда в обозначенный срок должны вернуться в Темьград. Если победители принимают такие условия, пусть поднимут правую руку.

Как только согласие было получено, на арене снова появились устроители турнира. Мраги подошли к главным призерам турнира, но вместо золотых медалей нацепили на них ошейники. Точно такие же, что были на гладиаторах во время первого тура.

– Шрынг, что за шутки?! – возмутился Зерг.

– Никаких шуток. Ты выиграл турнир, значит, имеешь право вернуться домой. Я же не виноват, что твой «приятель» Горгун спутал нам здесь все карты. Бой проходил с нарушением правил. Надеюсь, этого ты не будешь оспаривать?

– Но не я же их нарушил!

– Ты создал на турнире крайне нежелательный прецедент, и мы не допустим, чтобы кто-нибудь вздумал его повторить. Поэтому на твое нововведение я ответил своим. В нем тоже нет никаких нарушений, можешь поверить мне на слово. Я же не отказываюсь выдать тебе вольную. – Смотритель вытащил из кармана небольшую прямоугольную табличку и вручил ее седому изгою. – Как только избавишься от ошейника, пропуск откроет путь через Врата Мрачности.

– И куда нас отправят?

– Сами разберетесь на месте. Вот этот ключ будет лежать под аркой два месяца. Кроме тебя его никто взять не сможет. Так что наслаждайся. Тебе сильно повезло, – злорадно улыбнулся верховный смотритель. – Обруч тьмы, конечно, несколько усложнит задание, но зато билет домой у тебя в кармане. Желаю удачи.

В следующую секунду компаньоны испарились.

– Эй! – В это время на арену выбрались еще двое: коренастый силач с топором на поясе и долговязый лучник. – Мы так не договаривались. Куда вы подевали нашего Михаила?

– Что здесь делают рабы? И кто им позволил снять ошейники? – брезгливо спросил мраг. Он сделал вид, что положил ключ в нагрудный карман, а сам зажал его в кулаке.

– Мы не рабы, – возразил Гога. – Мы гости Зерга.

– Теперь это одно и то же, – махнул рукой мраг, и на арену вышли гвардейцы.

Шрынг тем временем смял отмычку обруча тьмы, словно кусок пластилина, и прямо на арене выбросил стальной комочек, а в руке у него появился совсем другой ключик.

– Сейчас же отправьте нас туда же, куда и этих двоих! – Скальнов выхватил топор. И, оглянувшись на студента, бросил: – А ты чего молчишь? В рабство захотел?

– Не хочу, лучше с ними. – «Эльф» схватил лук и наложил стрелу на тетиву. Ему не нравилась затея «гнома», но деваться уже было некуда. Как тут обращаются с рабами, он видел.

«Ура-а-а! – возликовал горный джин. – Наконец я смогу вернуться в свою любимую пещеру. Вот оно, третье обоюдное желание! Я свободен!!! Теперь немедленно спать, спать, спать».