— Понимаю, мама, я просто...

— Ты просто что?

Он смущенно отвел взгляд — не зная, что ответить, не смея смотреть ей в глаза. Было ясно, что она разозлилась. И разозлилась по-настоящему. Последний раз в таком бешенстве Джим видел мать много лет назад — когда он старшеклассником неудачно сдал назад в ее "бьюике", врезался в чей-то припаркованный пикап и помял задний бампер. Но и тогда она была в меньшей ярости, чем сейчас. Вот, оказывается, до какой степени серьезно она относится к его высшему образованию! И помыслить не может о том, что сын не окончит университет!

До сих пор Джим как-то не задумывался над чувствами матери относительно его университетских успехов, да и она мало распространялась на эту тему. Но теперь он в полной мере осознал, насколько мать гордится его успехами. И от этого на душе у него невольно потеплело, невзирая на обстоятельства.

Было стыдно за себя, за свое малодушие.

Но как объяснить матери свои темные чувства... этот необъяснимый страх, безымянный тягучий ужас, который шевелится где-то в самой глубине души... Он и себе-то ничего толком объяснить не может.

Внезапно подумалось о Хоуви. Аризонский друг обещал приехать этим летом на недельку, а потом в самую последнюю минуту вдруг отменил поездку. Еще звонил два-три раза и прислал пару ничего не говорящих открыток. Однако с самого мая Джим так и не увиделся с другом.

Это его очень раздражало.

Собственно, именно с неприезда Хоуви все и началось.

Но мать тысячу раз права. Спору нет, бросить университет — значит проявить редкую глупость и черную неблагодарность. И к тому же плюнуть на могилу отца.

И если взглянуть правде в глаза, то, невзирая на всю банальность и всю пошлую избитость этого выражения, образование для Джима — воистину "билет в лучшую жизнь". Сколько бы он ни болтал и чего бы ни думал, он скорее покончит жизнь самоубийством, чем бросит университет!

— Ну, что скажешь? — грозно спросила мать. Он склонился над тарелкой и выдавил из себя улыбку.

— Замечательно вкусный ужин.

— Джим!

— Ладно, я пошутил. Глупая шутка. Извини, пожалуйста.

— Сначала ты говорил, будто это всерьез.

— Не бери в голову. Я валял дурака. Несколько мгновений мать пристально смотрела на него. Было ясно, что она не купилась на последние успокоительные слова. Однако в итоге, к счастью, решила про себя: "Ладно, хватит об этом!"

Мать вернула поднос к себе на колени и взялась за вилку.

— Переключи-ка канал. Сейчас время передачи "Развлекайтесь с нами".

В ее голосе еще чувствовались раздражение и злость, но Джим понял, что тема закрыта,

Фейт Пуллен направила свой "фольксваген" резко влево, чтобы объехать бездомную, которая шла по обочине, толкая перед собой тележку со скудным скарбом. Левое переднее колесо "жучка" попало в глубокую выбоину на асфальте, автомобиль повело в сторону и вынесло на следующую полосу. Рулевое колесо словно взбесилось под руками Фейт — понадобилась вся ее сила, чтобы выровнять машину.

Сзади раздался долгий истерический вопль клаксона — справа ее нагонял красный спортивный автомобиль с затемненными окнами. Фейт сбавила скорость, чтобы тот проехал мимо. Только бы водитель не задержался рядом — опустить стекло и сказать несколько "ласковых" слов! Но ничего, пронесло. Когда красный спортивный автомобиль обогнал ее и свернул прочь с Семнадцатой улицы, Фейт облегченно вздохнула.

Она посигналила и осторожно вернулась в правый ряд.

День клонился к вечеру. Прямо перед Фейт, над домами, висело большое оранжевое солнце, словно бы притушенное густым смогом, который лежал над доброй половиной Южной Калифорнии. Девушка посмотрела на солнце и тут же отвела глаза: где-то она читала или слышала, что таращиться вот так прямо на солнце вредно. Особенно во время затмений — хотя это и не кажется опасным. Сейчас можно было глядеть хоть целый час на светило, спрятанное за ширмой желтовато-серого тумана. Однако Фейт косилась только изредка — оранжевый шар поневоле притягивал взгляд, но мысль об опасности заставляла снова поспешно отводить глаза.

Красный свет перед Главной улицей горел целую вечность. Наконец дали зеленый, и девушка проехала сперва мимо мясной лавки Бада, а потом мимо того места, где в прошлом году в закусочной застрелили Хулио.

Затем Фейт повернула налево, в узкую улочку, где было темнее. Она взглянула на часы. Шесть тридцать. Всего шесть тридцать, а солнце уже так низко.

Хорошо.

Проклятое лето никак не кончится. Скорее бы уехать из этой вонючей чертовой дыры!

Она ничего не имела против родной Санта-Анны — город как город, бывают и хуже. Но родительский дом стал для нее "вонючей чертовой дырой".

Перед своим кварталом девушка сбросила скорость и задумалась. Разумеется, она рада, что каникулы скоро заканчиваются. Однако когда была старшеклассницей, она ждала начала нового учебного года с большим нетерпением. Очевидно, университет внушает куда больше робости.

Учиться в средней школе было плевым делом — только уж совсем ленивый ее не окончит. Два года в колледже с неполным курсом — мостик между общедоступным и элитным образованием. И этот мостик Фейт преодолела так же играючи.

Но теперь она вступала в святая святых образования — впереди целых четыре года университета! Большое испытание, которое пугало ее. Хотя бояться вроде бы нет никакого резона. Взрослые грозились, что двухгодичный колледж будет потруднее школы. И что же? Она справилась с удивительной легкостью. Теперь мамаша пугает сложностью учебы в университете. Будем надеяться, что и на этот раз черт окажется не так страшен, как его малюют.

Училась-то она легко, да вот только максимального количества баллов в итоге не набрала и на стипендию не потянула. Стало быть, диплом придется получать за собственные денежки. Это ее больно уязвило. И отчасти именно поэтому родилось какое-то смутное раздражение против университета.

А впрочем, если Брук Шилдс, смазливая глупая актрисулька, ухитрилась получить диплом Принстонского университета, то Фейт уж как-нибудь справится с университетом в Бреа, который отнюдь не входит в первую пятерку самых престижных высших учебных заведений!..

Наконец она свернула на подъездную дорогу к дому. Машины матери, слава Богу, на месте нет. Фейт вышла из "фольксвагена" и разыскала в связке ключей тот, которым открывалась парадная дверь. Зайдя в дом, тут же крикнула:

— Кейт, ты здесь?

Молчание.

Значит, брата тоже нет дома.

Она занялась почтой — и тихо охнула.

Письмо из университетского отдела финансовой помощи студентам.

Фейт облизала вдруг пересохшие губы. В конверте могли быть только дурные новости. По ее убеждению, хорошие новости не приходят вот так — неожиданно. Анонимно. Ведь "отдел финансовой помощи" — это некая зловещая безличность.

Она долго ощупывала конверт не решаясь вскрыть. Ее прошиб пот, сердце бешено заколотилось. Фейт не ожидала от себя такой истеричной реакции. Похоже, она до сих пор до конца не признавалась себе, как важно получить заем на учебу или грант. Только так удастся вырваться из родительского дома. Без займа или гранта ей придется работать на протяжении всех университетских лет — лишь для того, чтобы покрыть расходы на учебу и книги. А уж мечта о самостоятельной жизни — прости-прощай, даже самой дешевой комнатки ей в одиночку не потянуть!

Дрожащими руками девушка наконец разорвала конверт.

Письмо было лаконичным и безжалостным: "Вынуждены с огорчением сообщить вам, что не можем удовлетворить вашу просьбу о предоставлении гранта. Согласно нашим сведениям, доходы вашей семьи выше тех, что позволяют претендовать на данное пособие..."

Фейт смяла письмо и швырнула его на пол. Интересно, черт возьми, как низко надо пасть в наше время, чтобы вымолить себе грант? Очевидно, нужно быть по меньшей мере бездомным. Переспать с кем-либо из поганого отдела финансовой помощи? Или приставить пистолет к виску какого-нибудь тупого чиновника? Она ведь не милостыню просит, прах их побери! Она хочет взять деньги в долг. А долг возвращают, да еще с процентами! Но дебильные чинуши и этого не желают позволить! — Черт. Черт, черт!