— Я не думаю, что существует вероятность утечки этих сведений, — произнес Клифф. — По крайней мере за себя я ручаюсь — у меня журналисты ничего не выведают. — Он повернулся к Ральфу Лионсу и спросил:

— Родители пропавших подали официальные заявления? Надеюсь, эти заявления лежат в надежном месте? Если они попадут в руки журналистов — пишите пропало.

Шеф службы охраны энергично мотнул головой: дескать, будьте спокойны, я таких документов из своих рук не выпущу!

— Ну, тогда и волноваться нечего, — продолжал Клифф. — Возможно, это вообще ложная тревога. Молодежь в таком возрасте любит мотаться по свету. Многим бросается в голову свобода, которую они получают, оказавшись в университете после родительского дома. Они неделями пропускают занятия, ездят автостопом по стране. Готов поспорить, что большая часть из пропавших — быть может, все десять — вскоре объявится. Даже если кто-то из них не объявится, то и тогда паниковать нет резона. Скорее всего это не связанные друг с другом случаи. Вряд ли кто-то занялся систематическим похищением наших студентов!

Диана Лэнгфорд согласно кивнула.

Клифф облегченно вздохнул.

Он высказал то, что дуре-президентше хотелось услышать, и получил ее немое одобрение. Она купилась на его успокоительные слова. Прав он или нет это Клиффа мало беспокоило. Он хотел одного — снять проблему, чтобы его оставили в покое, чтобы он мог наконец вернуться к привычному безделью. Пусть с этими пропавшими разбирается тот же Лионе — он ведь полицейский, вот и пусть ведет втихаря следствие.

— Хорошо, в таком случае мы оставим все, как есть, — решила Диана Лэнгфорд. — Пока что. — Она повернулась к Лионсу:

— Прикажите вашим людям помалкивать, пока мы не разберемся, что к чему. Возможно, Клифф прав и не надо суетиться. Все само собой образуется.

— Не образуется, — сказал Лионе. — Как я докладывал, три студента в официальном розыске. И этого факта не скрыть.

— Что такое "в официальном розыске"? Пока информация не попала в газеты, никаких исчезнувших студентов для нас не существует. Ясно? Заставьте ваших людей держать язык за зубами.

Лионе дерзко уставился на нее и заявил:

— Добровольно мы прессе ничего не сообщим — потому что нам нечего сообщать, никаких данных о трех пропавших у нас нет. Но если на нас насядут и напрямую спросят, правда ли, что три студента пропали, — мы молчать не будем. Мы скажем "да". Иначе никогда не отмоемся.

— Я вас понимаю. Но об остальных десяти упоминать нет никакой нужды.

— Если кому-то вздумается заговорить об этих десяти, то ответ будет простой: больше ни по каким делам о пропаже расследование не ведется.

Диана Лэнгфорд удовлетворенно улыбнулась.

— В таком случае на сегодня все, — сказала она и кивком попрощалась с Клиффом Муди, Лионсом и О'Тулом. — Всего доброго, господа.

Они шли по коридору общежития к его комнате.

— Это первое занятие, которое я пропускаю за четыре года учебы в университете, — сказал Джим. — Ты дурно влияешь на меня.

Фейт даже не улыбнулась.

— Шутка, — сказал он.

— Я знаю, — сухо ответила она. Остаток пути они прошли в молчании. Джим заметил, что в последние дни Фейт стала какой-то тихой, чтобы не сказать подавленной. Похоже, с ней случилось что-то нехорошее. Он волновался из-за нее — ему очень хотелось выпытать у девушки причину ее пришибленности. Но он силой удерживал себя от вопросов. Дошло до того, что он спросил совета у Хоуви, и тот сказал, что лучше не давить на Фейт — когда она созреет, сама все выложит. Надо ждать и терпеть.

В этой ситуации хотя бы Хоуви давал повод для радости — напрасно Джим его хоронил: у друга действительно оказался грипп, и его здоровье уже шло на поправку. Точнее, он возвращался к прежнему состоянию здоровья, а в его положении и это было очень неплохо.

Джима грызла совесть, что он мало времени проводит со своим другом. Не то чтобы он совсем забросил Хоуви с тех пор, как начал встречаться с Фейт. Однако теперь он проводил с ним намного меньше времени. Правда, Хоуви проявлял понимание и говорил, что нисколько не переживает, а наоборот очень радуется, что у друга появилась хорошая подружка. Но Джим отлично понимал, что это говорится из вежливости и на самом деле Хоуви страдает от одиночества.

Ладно, ничего страшного, он так или иначе вознаградит Хоуви за долготерпение и как-нибудь долго и плотно пообщается с ним.

Джим вынул из кармана связку ключей, нашел нужный и открыл комнату.

— Вот и мой дом. Добро пожаловать.

Они зашли внутрь.

Джим был любителем порядка, и в его комнате всегда царила почти идеальная чистота. До такой степени, что Хоуви, оказываясь в ней, обычно хмыкал и говорил: "Подозрительно чисто для жилища одинокого гетеросексуала". Но вчера вечером, готовясь к визиту Фейт, Джим превзошел самого себя. Он потратил на уборку несколько часов: прошелся по комнате пылесосом, чуть ли не трижды протер все вещи и ни пылинки в доме не оставил.

Фейт обвела комнату взглядом. Аккуратные книжные полки, кактус на окне, стены увешаны плакатами и фотографиями, но в целом уютно, хорошо.

— Впечатляет, — сказала она.

— Ты таким представляла мое жилище? — спросил Джим.

Она еще раз осмотрела комнату и впервые за все утро улыбнулась.

— Да, примерно таким.

Джим закрыл и запер дверь. Формально Фейт пришла взглянуть, как он живет, но двуспальная постель, занимавшая центральную часть комнаты, недвусмысленно намекала на истинную причину того, почему они сегодня вместе прогуливали лекцию по американской литературе.

Фейт села на постель и легонько попрыгала.

— Удобная, — сказала она.

Джим вдруг занервничал. В машине они уже заходили достаточно далеко — он снимал с нее майку и целовал ей грудь, и вообще они довольно откровенно "обжимались". Он даже забирался ей в трусики и его палец побывал у нее в святая святых.

Казалось бы, вперед, парень! Не робей!

Однако Джим не мог не чувствовать, что это свидание должно было проходить как-то иначе. Атмосфера должна быть легкой, радостной, чтобы все походило на забаву. Фейт должна отдаваться ему с охотой, весело... А пока что все происходило мрачно, с удручающей серьезностью, и между ними ощущалось малоприятное напряжение, не имевшее ничего общего с эротическим.

То неведомое, что явно портило ей кровь на протяжении последней недели, и сейчас стояло между ними. И Джим решил наплевать на свое предварительное твердое решение терпеть и ждать, когда она сама созреет для того, чтобы выговориться. Настала пора побеседовать начистоту — раз это до такой степени мешает их отношениям.

Он сел на кровать рядом с Фейт.

— Что с тобой? — спросил он. — Что случилось?

— Ничего.

— Брось, я же вижу!

Похоже, девушка несколько растерялась и не знала, что ответить. Он терпеливо ждал.

Фейт вздохнула, легла спиной на постель, закрыла глаза и сказала:

— Мне кажется, оно преследует меня. Джим вздрогнул. Еще не зная, что обозначает это "оно", он уже догадался о худшем. В комнате словно бы стало темнее, будто за окном солнце зашло за тучи. В углах вдруг заколебались зловещие тени, и хотелось встать и зажечь верхний свет, чтобы разогнать мрачные сгустки темноты.

— Что случилось? — спросил он, стараясь голосом не выдать своего волнения.

— На прошлой неделе, в субботу вечером, после работы, в шестом часу...

— До нашего свидания?

— Да, до нашей встречи. Я видела... что-то. Я с утра припарковала машину на стоянке для преподавателей и направлялась туда, но решила срезать дорогу и пройти между биологическим корпусом и корпусом ИВИ. Там есть такая аллейка — ну, ты должен помнить...

— Да, знаю. И что же случилось? Она приподнялась на постели и заговорила взволнованной скороговоркой:

— Понимаю, это звучит глупо... Там метались тени — тени кустов и деревьев. Но вся штука в том, что в этот час был полный штиль, ветки оставались совершенно неподвижны. Двигались только их тени! А потом эти тени сложились в какое-то крылатое существо, которое полетело в мою сторону. Я повернулась и помчалась прочь со всех ног...