— Голубчик, кстати, все еще тут — в ванной, — добавил Кейт. — Смывает то, что она не долизала.

— Вон из дома! — заорала мамаша. — Это мой дом, и ты не смеешь говорить здесь такие вещи! Он холодно усмехнулся:

— Отлично, мамочка, отлично. Если настаиваешь — Бога ради! Я с превеликим удовольствием уберусь из этого дома.

Он повернулся, прошел через кухню и вышел во двор через заднюю дверь.

— Кейт, вернись! — закричала Фейт — Нам надо поговорить. Погоди!

— С этой похотливой сучкой мне не о чем говорить.

— Пусть проваливает, — крикнула мамаша. — Неблагодарная тварь!

— Мама! — умоляюще сказала Фейт.

— И ты катись куда хочешь!

С этими словами мамаша уселась на диван. Очевидно, именно на этом диване Кейт и застал ее, когда зашел в дом...

Или она стояла перед мужчиной на коленях?

Фейт несколько секунд молча смотрела на мать. Почему умерла не она? Почему умер отец? Отчего такая несправедливость? Если бы они сейчас жили с отцом, все было бы иначе, совсем иначе...

Намного лучше.

Она знала, что это мерзкая мысль и думать так нельзя. Но ей было наплевать. Никакого чувства вины эта мысль не вызывала. Ей даже хотелось произнести эти слова вслух — прокричать их этой гнусной женщине в лицо. Беда в том, что эти слова никак не подействуют на мать. Она только пожмет плечами и примется орать дальше. Ей плевать на осуждение со стороны собственных детей.

А потому лучше приберечь эти страшные слова для более удобного случая. Когда они ударят больнее.

Фейт даже приготовила ответ на возмущенные крики мамаши:

— Что, правда колется?

Мамаша посмотрела на дочь и сказала:

— Ну, что вытаращилась? Иди к себе. У меня гость. Шлюха, подумала Фейт. Но промолчала. Развернулась и пошла в свою комнату.

Когда она проходила мимо ванной комнаты, дверь открылась. Оттуда, вытирая мокрые руки о джинсы, вышел плюгавенький парень — блондин с косицей и тонкими, почти неразличимыми усиками.

— А-а, семейная война! — Он улыбнулся и подмигнул Фейт.

Она не улыбнулась.

Посмотрела на него враждебно, зло.

Двинулась дальше по коридору. Зашла в свою комнату и с силой захлопнула дверь.

КАЛИФОРНИЙСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ, БРЕА

СООБЩЕНИЕ О НЕСЧАСТНОМ СЛУЧАЕ С СОТРУДНИКОМ

Наниматель: __________

Имя жертвы несчастного случая: __________

Возраст: __________

Семейное положение: __________

Место работы: __________

Дата несчастного случая: 19__________ Время: __________

Описание полученной травмы: __________

Кем и где оказана первая мед, помощь: __________Имя и адрес врача: __________

Получивший травму оставил раб. место?

Дата и время: __________

Произошел ли несчастный случай при исполнении служебных обязанностей?

Имена свидетелей: __________

Где и как произошел несчастный случай?

Дата: __________

Ответственное лицо: __________

Вообще-то это был официальный час для приема студентов, но Яну совершенно не хотелось выслушивать просьбы о дополнительных кредитах на учебу или о переэкзаменовке. Поэтому он запер кабинет изнутри, сел в кресло, откинулся на спинку и положил ноги на стол.

Этим летом, во время отпуска, он нисколько не скучал по университету и без нетерпения ждал начала нового семестра. Даже не будь всех этих странных событий, всего того, что Хантер Томпсон назвал бы "дурной чокнутостью", все равно Ян заранее предчувствовал, что семестр выйдет какой-то жалкий, никчемный. По крайней мере для него.

Хантер С. Томпсон.

Любопытно, читал ли кто-нибудь из студентов Хантера Томпсона. Когда-то, особенно в конце семидесятых, этот журналист гремел. Да и читают ли нынче студенты что-либо, кроме указанного в учебной программе?

Почесывая лысинку на макушке, которая из года в год увеличивалась, Ян обвел взглядом забитые до предела книжные полки кабинета. Кто из нынешних противников истеблишмента является кумиром современного поколения? Для поколения Яна это были такие фигуры, как Курт Воннегут, Роберт Хайнлайн, Ричард Браутиган, которые всегда двигались против течения. Ровесники Яна жадно читали "Бойню номер пять", "Чужого в чужой стране", "Ловлю форели в Америке"... Еще несколько лет назад культовой фигурой для них был Давид Линч, снявший фильм "Человек-слон" с Энтони Хопкинсом в главной роли. Но для поколения, выросшего в посткнижную эпоху, похоже, даже посмотреть хороший и серьезный фильм стало непосильным трудом: "что-то там больно тоскливо".

А вот фильмец типа "Маленькой девочки и большого осла" — это они с энтузиазмом глядят...

Да, разворчался не по делу. Где же находится подлинный источник его раздражения?

Одна из первопричин удрученного состояния, несомненно, касается странности происходящих в университете событий. Весь этот бред наложился на его личные проблемы и усугубил их тем, что создал некий сюрреалистический фон для его и без того малоприятных переживаний. С самого начала нового учебного года вокруг произошло столько необъясненного и необъяснимого, столько напастей свалилось на университетский городок — впору схватиться за голову.

Однако Ян был честен с собой и не списывал все свои беды на внешние события. Основная причина его смятенных чувств, его смутной тоски лежала все-таки в нем самом, в его душе. Это было глубинное чувство неудовлетворенности — как академической жизнью в целом, та'; и повседневной преподавательской деятельностью. Его неудовлетворенность университетским бытием медленно росла на протяжении нескольких последних лет, и сейчас наступило что-то вроде кризиса давно и почти незаметно развивавшейся болезни.

Но жизнь уже отдана академической карьере. И возраст не тот, чтобы коренным образом все изменить. Да и что он может делать, кроме как преподавать?

Его опыт работы в "реальном мире", то есть вне замкнутого особенного университетского мирка, исчерпывался одним годом: сразу после получения диплома Ян двенадцать месяцев подвизался техническим редактором в авиационной фирме "Нортроп эйркрафт" и только потом стал преподавать в университете. Жизнь вне ученой среды ему резко не понравилась. Те, кто работал рядом с ним в "Нортроп эйркрафт", были полностью погружены в повседневные заботы, задавлены будничными хлопотами, одержимы желанием побольше заработать — словом, у них не было ни времени, ни желания задумываться о жизни вообще, рефлектировать о себе и своем месте в мире и прочих тонких материях. Разговоры этих людей вертелись вокруг грубо материального, их жизненные взгляды и политические убеждения складывались как-то стихийно и уже больше не менялись — им и в голову не приходило периодически подвергать сомнению жизненные ценности или хотя бы просто вдумываться в слова очередного кандидата в президенты страны.

Понаблюдав за этим будничным, бездуховным, полурастительным существованием, Ян пришел в ужас. Он был подавлен и напуган. Особенно его смутило то, что они с Сильвией с легкостью вошли в эту колею. Уже через пару недель они привыкли к убийственной рутине подобной жизни: просыпаться по будильнику в шесть, ложиться спать в десять; в будни заниматься любовью по средам и пятницам — вечером, перед сном. День был похож на день, неделя на неделю, они тупели, вели разговоры о том, что и где можно дешевле купить, у какой машины движок мощнее и куда выгоднее ехать отдыхать. Ян отлично понимал, что происходит. Он понимал, что опускается, что будничное благополучное существование его засасывает, но не видел возможности выпрыгнуть из трясины. В пятницу вечером посещение кинотеатра; в воскресенье утром закупки продуктов в супермаркете.

Если бы не положительный ответ из университета в Бреа, то могло случиться так, что Ян Эмерсон был бы обречен до самой пенсии крутиться белкой в колесе обыденной жизни, с ее суженными и неизменными горизонтами и одуряющим однообразием.