К трем гребным галеасам и полутора десятку малых галер добавил две парусных каравеллы, да еще три сейчас вооружают пушками, что нахапали трофеями в городах. И обещает вскорости выйти в море, и учинить османам много бедствий. Да и экипажи свои начинает подтягивать, капитанов, офицеров и шкиперов список целый принес для моего утверждения.

Одобрил – других кандидатур у меня все равно нет, а предложенные люди с опытом войны на море, в которой я совершенно не понимаю. Но что подбирать свои собственные кадры чувствую, как и то, что для их подготовки Морскую школу учинить нужно. С кондотьерами войн не выигрывают, а только с регулярной армией.

Дела флотские важны, но армия гораздо нужнее. Четыре тысячи народа завербовали в стрельцы, да на Тамани восемь сотен добровольцев оказалось, хотя там народец всяческий, полная смесь. И греки, и русские встречаются, и потомки генуэзцев, черкесы и адыги, причем отнюдь не мусульмане, и аланы, и еще непонятные кавказские народности. Вот что значит место древнее, историей тут все пропитано насквозь. Все люди сюда тянутся и получается плавильный котел для населения.

Вроде захват Темрюка и Хункалы восприняли с одобрением – большинство тамошних жителей, а их тысяч десять наберется по первым прикидкам, отнюдь не ногайцы или турки, и под мою руку пошли весьма охотно, без всяческого принуждения с нашей стороны».

Часто бывая в самой Керчи до той злополучной войны будущего времени, Юрий достаточно хорошо знал окрестности города, через который шла цепочка из нескольких возвышенностей и сопок, которые с претензией назывались горами. Такие же хребты были как на западе, так и на северо-западе от окраин Керчи – там даже целая россыпь сопок. Среди них имелись давно потухшие вулканы, причем грязевые.

И сейчас, внимательно разглядывая именно эти возвышенности, Юрий размышлял, как встретить именно там османов, отразить их мощный натиск доселе неизвестными способами…

– Если взять одну сажень за центнер, делать тяжелой нет нужды, то получим, – Юрий быстро начал делать подсчеты на листке, бумаги, макая перо ручки в чернильницу, и считая вслух:

– Сто двадцать пять тысяч саженей, пятая часть на всякие повороты и объезды, умножить на четыре, это пятьсот тысяч саженей. Охренеть! И разделить на десять, тогда будет не в центнерах, а тоннах. Пятьдесят тысяч тонн чугуна! Опупеть! В пудах это будет… умножим на 62 – и получим… В итоге выходит три миллиона сто тысяч пудов чугуна на рельсы.

Галицкий несколько минут сидел молча, переваривая цифру, которая буквально пришибла своими колоссальными размерами. Озарила Юрия идея связать Галич через Владимир с Феодоро железной дорогой, причем вполне настоящей. Расстояние двести верст по прямой, но полсотни накинуть надо на изгибы – не овраги же засыпать на пути.

– С нынешней выплавкой чугуна в двадцать тысяч пудов придется сто пятьдесят лет двухпутную дорогу строить. Предположим за счет керченской железной руды утроим выплавку, хотя напряжение будет жуткое – все равно полвека работать. А, казалось бы, что там за расстояние, три часа на машине ехать с перекурами. Только все тут иначе – два дня скакать до стирания задницы в седле. Вот такой облом!

Юрий аккуратно положил листок в папку для работы – он уже привык что бумага здесь представляет величайшую ценность, ее производство в Галиче едва полсотни кип, из каждой выйдет обычных книг десяток, никак не больше. Школ начальных больше тридцати открыли, для отроков, чтобы писали и считали правильно, нужны тетрадки и учебники, а где их взять прикажете?! И так леса рубят, щепки везде собирают, каждая тряпка на переработку идет, все имеет определенную ценность!

Бумагу покупали, расплачиваясь серебром – цены были такие, что выть на луну хотелось подобно волку. Так что в классах поставили меловые доски, производство которых фактически кустарное, зато мела хватало с избытком. Школяры на уроках вовсю использовали небольшие аспидные доски, на которых писали грифелем, и тут тоже проблемы – сланец ведь под ногами не валяется, его добывать из земли нужно.

Но на создание системы образования, причем поголовной для детей и юношей, скупиться категорически противопоказано – хотя расходы «съедали» солидную долю бюджета. Но теперь Юрий осознавал всю пользу школы, и стал жутко требовательным. К тому же в двух главных городах открыты будут осенью вторые классы гимназий – а вот тут без бумаги просто не обойтись, и литературу печатать нужно, благо типография вот уже как год работает чуть ли не круглосуточно, поглощая кроме бумаги свинец. Даже ежемесячную газету в виде большого листка выпускают – на все про все полсотни штук, которые везде берегли и даже делали подшивки.

Первые две библиотеки в Галиче и Владимире при гимназиях открыли. Книги для них старались раздобыть, где только возможно, на любых языках – все в дело сгодится.

Таких проблем скопилась уйма, и везде требовалось внимательное отношение – это не в походы ходить с подвигами. Правителю необходимо принимать взвешенные и продуманные решения.

– Так что будем кокс дальше сплавлять по Кальмиусу, а руду везти из Керчи – история повторяется, видимо в ней есть свои неотвратимые правила, обойти которые невозможно.

При мысли о Керчи, древнем Пантикапее, столице Боспорского царства, у Юрия екнуло в груди. А ведь на другом берегу возрожденная своим именем, легендарная Тмутаракань. Отдавать туркам эти земли категорически не хотелось, но что делать, если воевать в любом случае придется. А потому приходилось сейчас предпринимать лихорадочные усилия. Ведь времени для предварительной подготовки не было – он даже не предполагал, что авантюра принесет такой ошеломляющий успех.

Из Кафы через Арабат перевезли на Волынь и Галичину почти девять тысяч человек. А потом добавилось еще восемь тысяч готов – их расселили в новоявленном Феодоро и окрестных слободах, пока под защиту стрельцов. Плюс непрекращающийся ручеек переселенцев – народу на землях проживало приблизительно чуть ли не шестьдесят тысяч. Да еще примерно сорок тысяч в «воскресшем» Боспорском царстве с Тмутараканью, если с войсками и флотом считать.

Сто тысяч жителей набирается, и это очень много с одной стороны. Но ничтожно мало, для войны с одними татарами, а тем более с турками. Митрополит Мефодий ему поведал, что в древнем княжестве Феодоро вообще вдвое больше народа проживало, но двести лет тому назад оно погибло под ударами османов.

Так что вся надежда только на совершенное оружие – нарезные ружья и штуцера, да на «единороги». Это позволяло доминировать на поле боя, но что потом делать, когда у любого противника появится точно такое же оружие? Ведь образцы пуль Нейслера разошлись в разные стороны, да и секрет пуль Минье вскоре станет всеобщим достоянием.

Разработка нового оружия велась в тайне, и первые результаты радовали. Чешский алхимик чуть ли не свихнулся от радости, получив первые кристаллы гремучей ртути. Сделали первую сотню вполне действующих капсюлей, стреляли из винтовок Шарпса – бумажный патрон и капсюль позволили втрое увеличить скорострельность.

Однако такие винтовки слишком дорогое удовольствие, штучные экземпляры, для вооружения пехоты не могут быть приняты – цена зашкаливать будет. Зато если снабдить их простыми диоптрическими прицелами, стрелять без которых нет смысла, вооружить десяток лучших стрелков на полк, то любому противнику придется тяжко – снайпера поведут охоту на командный состав и артиллерийские расчеты.

Вторым «ноу-хау» должна была стать стальная казнозарядная пушка в три с половиной дюйма, с нарезным стволом. Расчеты показывали, что вес пушки будет как у четверть пудового «единорога», зато масса снаряда полупудового. И дальность стрельбы возрастет вдвое – до четырех верст. Дорогая выйдет игрушка – но перспективы открываются широкие и радужные.

Юрий решил рискнуть – на днях открыли, как сказали бы контрразведчики, первый «почтовый ящик» в этом мире – секретную мануфактуру с несколькими мастерскими. Начали изготавливать образцы снайперской винтовки, делать для них капсюли. К октябрю пообещали выкатить нарезную пушку с затвором и провести всесторонние испытания. Вот только на серийное производство трудно рассчитывать – ожидались большие трудности в производстве.