– Видишь ли, Григорий, настоящей армии нет ни у турок, ни у царя Федора. Необученная настоящим образом военному делу толпа, толком не вооруженная – вот это и есть их армии. Напором берут и массовостью, наваливаются всем скопом. А если и есть достойное оружие, то его применять толком не умеют. Мы три года тому назад московитам фузеи с коническими пулями передали – и что?! Они только сейчас, получив жестокий урок, зашевелились – и то у нас все необходимое покупают!

– Но ведь османы взяли Чигирин…

– Взяли – подлетели сто дятлов к скворечнику, где засели десять скворцов, и принялись долбить стены клювами. А полсотни скворцов только летали рядом, в схватку не шли, но как крыльями махали?! Это разве война?! Подкопы под стены копать, да из пушек по ним день и ночь долбить – большого ума не нужно. Только народа груды положили на растерзанье воронам. А если мы так воевать начнем, то за месяц населения не станет! Просто наша земля обезлюдит!

Юрий взмахнул огорченно рукою и раскурил сигару, с кривой ухмылкой взирая на висевшую карту, что заняла кусок стены. На ней были изображены красные ромбики слободских редутов и более крупные пятна городских укреплений, вытянувшихся тонкой цепью с севера на юг, от Донца, до устья Кальмиуса и побережья Азовского моря.

Пятнышки то вытягивались цепочкой, то наоборот, окружали крупные отметины городов, превращая их, если включить воображение, в настоящие укрепрайоны. И было их много – не меньше полусотни, на двести верст расстояния. Но эта цепочка уже не одна – в прошлом году от нее выдвинуты вперед две «грозди» – по Волчьей и Кальчику поставлен десяток слобод, прикрытие стратегического предполья. Без их взятия любое наступление на главную линию обречено с самого начала.

– Вот смотри, боярин, – Юрий хлопнул ладонью по карте. – Туркам едва хватило ста тысяч войска для блокады одного единственного Чигирина. Линию коммуникации с крепостями на Днепре охранять тоже нужно, иначе подвоз бы прекратился – Сирко с запорожцами не зря нападал на тылы. И провозились османы с гетманской столицей долго.

Незамай внимательно смотрел за ладонью Юрия, который обвел пальцами вынесенные далеко вперед укрепленные слободы – из набега татарской орды были сделаны определенные выводы.

– Тут впереди десяток маленьких «чигиринов», которые наскоком просто так не взять. Ведь там кроме сотни ополченцев, в каждом засели по два десятка стрелков с винтовками, и для поддержки целая батарея «единорогов» с прорвой гранат и шрапнелей. И баб с детьми уже нет, мешать воевать не будут. Турки замаются перед каждой осадный парк развертывать, на все лето забот хватит, и то не все слободы наши возьмут.

Надеюсь, что провозятся!

Войска и лошадей поить в безводной степи надо, а речушки пересохнут, колодца опустеют. И кормить людей нужно – а припасы через всю степь возить, потому что у нас запасов продовольствия своих мало – до урожая бы дотянуть, все подъели.

Юрий усмехнулся, постучал пальцами по столешнице, пыхнул сигарой и негромким голосом подвел черту:

– Бесперспективное дело они затеяли столь малыми силами! Армия османам нужна по численности не меньше, чем та, что под Чигирином собрали, тогда бы одним разом с нами и покончили! Раздавили бы так, что кровушка в разные стороны брызнула.

– Так они вперед татарскую конницу бросят, у нас разрывов много между слободами, она и войдет в них. И разорят все вокруг, как в прошлый раз. А там и османы подоспеют…

– Как прошлый раз у нового крымского хана уже не получится – разрывы в линии в основном на балки и овраги приходятся, спуски и подъемы мы заранее испохабили. Нужно время, чтобы их снова исправить и по ним подняться. А мы что на это спокойно смотреть будем?! Не зря ведь всю орудийную прислугу на коней посадили, и выездку зимой начали. У нас полевые войска на несколько групп распределены – реагировать начнут сразу, шрапнелью татарскую конницу засыпать.

– Тогда через слободы начнут прорываться, даже там где они близко стоят друг к другу!

– Ты ведь сам там засеки ставил, и препятствия против лошадей устраивал. За полчаса их можно пройти всей ордой?

– Пара часов нужна, государь.

– А пять верст ровной степи пройти упряжкам «единорогов» за сколько можно? Полдня ехать, или за полчаса управятся?!

Юрию нравилось, что Незамай выступает в роли «адвоката дьявола» – на каждый довод приходилось выдвигать контраргумент, и пока успешно. Но Галицкий хорошо знал старую истину, что «гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить».

Да еще есть несколько крайне паршивых штук, о которых нельзя забывать и постоянно помнить. Такие, как «человеческий фактор» – ведь людям свойственно ошибаться, а тем более тупить, либо проявлять лень или безалаберность. И удачу следует воспринимать в расчет, это когда одному повезло, а его противнику не очень, а совсем даже наоборот. И природные явления, что могут подорвать на корню всю логистику, ибо коммуникации есть основа победной кампании. А затяжные дожди все степные проселки могут превратить в знаменитую украинскую грязь, которая по колено. Да и других пакостей уйма, и все их приходится учитывать.

«Никогда бы не подумал, что штабы на самом деле решают уйму работы во время войны!

Просто они должны нормально работать, со всей ответственностью. Надо после войны собрать всех тыловиков, что здесь обозными именуются и штабных товарищей, которых есаулами называют – да толковый устав написать с рекомендациями. К обычным воинским школам, стрелецким и пушкарской, где обычных ратников с урядниками готовим, нужно командирскую срочно создавать, а не полагаться на один лишь боевой опыт. «Головную» школу, так сказать. Вот тогда, при централизованном обучении командного состава, прошедшего хорошую выучку рядовыми стрельцами и урядниками, отличные кадры лейтенантов и капитанов получу, то есть хорунжих с сотниками».

– Урон у нас будет, Грицай, и серьезный – слободы по Кальчику мы все потеряем! И по Волчьей тоже. Но должны выиграть время – дотянуть до осенних дождей. Однако лучше попробовать поджечь степь – тогда туркам и татарам не до веселья станет. И учти, что у нас есть винтовки и полторы сотни «единорогов», а у противника их пока нет!

– Но османов много – не меньше двадцати тысяч…

– Это у них только инфантерия, добавь топчи и обозников – тогда вдвое больше будет, или в полтора раза, не меньше. Плюс татары – полсотни тысяч на нас пойдут в мае. Это много, очень много – но они нас сильно недооценили! И разработали неправильный план войны!

– А как нужно было?

– На Керчь всеми силами ударить и пролив разблокировать! Ввести флот в Азовское море, высадить десант у Феодоро в тылу нашей оборонительной линии. Снабжать войска исключительно по морю, это куда проще и надежней, чем возить на телегах. А так они решили две задачи выполнить одновременно, забыв, что нельзя быть сильными везде! На одной цели нужно сосредоточиться, и бить по ней кулаком, а не тыкать пальцами.

Юрий задумался, посмотрел на карту и тяжело вздохнул, в его голосе впервые ощущалась горечь:

– Однако мою правоту или трагическое заблуждение, только война показать может!

Верхний Кальчик

26 июня 1679 года

– В Ратове все замолчало, Павло…

Сотник Степан Алексеев прислушался еще раз – действительно, пальба уже не разносилась по степи, не звучало рявканье османских пушек. А это говорило только об одном – казачий городок, гораздо хуже укрепленный, чем слобода и с менее многочисленным гарнизоном, отбивался долго, но все же взят янычарами. В участи реестровых запорожцев можно было не сомневаться – во вражеский плен они никогда не сдавались, впрочем, турки их никогда и не брали.

– Однажды наступит рассвет и мы все купно изопьем последнюю чашу, пан сотник…

– Ты себя преждевременно не хорони, хорунжий! Мы третью седмицу бьемся, и что? Взяли они нас, Павло?!

– Нет, батька, кровью только умылись, запах мертвечины кругом стоит не перебиваемый.