Вестник Зла молча стоял сзади.

Вскоре Нинель успокоилась. Она поднялась с земли и с восторгом принялась рассматривать все вокруг. Она еще до конца не осознала, что вернулась в родной мир. Нинель боялась, что, если она отведет или закроет глаза, все это пропадет, будто сон или наваждение, и она очнется в Сахане. Она жадно разглядывала горы и леса, поля и звезды. Привыкшие к темноте глаза прекрасно видели все в мельчайших подробностях. Увлеченная рассматриванием таких родных, но уже забытых пейзажей, Нинель поначалу не замечала холодного воздуха, проникающего через потрепанную, дырявую одежду. Однако скоро она поняла, что замерзает, ведь, проведя много лет в мире, где сама земля источала жар и не было яркой смены времен года, она отвыкла от осеннего ветра. Но даже холод принес ей радость. Нинель глубоко вдыхала воздух Хаула, такой свежий и легкий. Она потеряла счет времени, не в силах оторвать взгляда от родного мира.

Небо на горизонте начало светлеть.

— Эй, эльфийка! Советую не смотреть на свет.

Нинель оглянулась. Вестника Зла стоял, прислонившись горбом к скале и скрестив руки на груди. Девушка понятия не имела, почему он еще здесь и что ему надо. Она лишь понимала, что он прошел за ней через портал.

— Хочешь сказать, что мои глаза отвыкли от солнечного света? — спросила Нинель.

— Именно.

Нинель сжала губы и вновь глянула на полоску света на горизонте. Она решила убедиться в словах Вестника и дождаться солнца. Шли минуты, небо светлело. Когда свет стал ярче, в глазах начало резать. Шуршание позади заставило Нинель обернуться. Вестник спускался вниз по едва различимой среди камней тропе.

— Куда ты? — окликнула его Нинель, почувствовав некое беспокойство. К своему удивлению, она боялась остаться одна.

Вестник оглянулся.

— В Железный, — ответил он.

Нинель вздрогнула, услышав название города гномов на всеобщем языке, и тут же ее осенило — она все это время говорила на саханском!

«Надо бросать эту привычку», — подумала она.

Полоска света, упавшая на камни, заставила ее сощуриться. Солнце показалось из-за горизонта.

— Накинь капюшон, балда, — проворчал Вестник.

Нинель ответила ему недовольным взглядом. Она упрямо повернулась на свет и тут же охнула и отшатнулась, когда свет яростно пронзил ее глаза. Она отвернулась, накидывая капюшон на голову. Слезы градом лились из ее глаз. Свет становился ярче, и Хаул вдруг показался не таким родным, как хотелось. Свет пугал, приносил боль, и у эльфийки появилось желание скрыться во мраке пещеры.

Вестник вновь начал спускаться по тропинке, вьющейся по краю обрыва. Нинель щурясь смотрела ему вслед. Солнечный свет въедался в глаза, вызывая головную боль и слезы. Собравшись с силами, Нинель сделала пару шагов вслед за темным силуэтом, но споткнулась о камни и упала. Вестник обернулся. Он пристально смотрел, как эльфийка встает и потирает ободранные коленки. Она молча, не издав ни звука, терпела боль.

— Сейчас ты ничего не видишь из-за света, — произнес Вестник утверждающим тоном.

Нинель подняла на него взгляд. Он стал всего лишь размытым пятном от слез, что ручьем текли из сощуренных глаз. Темное пятно зашевелилось и направилось к ней. Нинель замахала рукой, пытаясь отгородиться от Вестника, приближающегося к ней — беспомощной и слепой. Вестник подхватил ее под руку и повел за собой. Он придерживал ее, чтобы она опять не упала.

— Что ты делаешь? — возмутилась Нинель, хотя понимала, что он пытается помочь.

— Спрячемся в камнях, — сказал Вестник. — День был тяжелый, отдохнем и начнем путь ночью.

Нинель покорно отдала себя ему в руки.

Пока он искал укромное место, Нинель, словно во сне, шла, ведомая им под руку. Появилось головокружение, ноги и руки дрожали. От чудовищной боли в глазах у нее разрывалась голова, она ничего не видела, и такое беспомощное положение пугало ее. Вестник нашел завал камней, который образовывал естественный грот. Внутри был приятный полумрак. Протиснувшись в узкий проход, Нинель повалилась на влажные, холодные камни. Она прислонилась лбом к стене, чтобы хоть как-то снизить головную боль и убрать голово-кружение. Ее глаза перестали слезиться — полумрак теперь был ей гораздо привычнее. Через щели в стенах грота проникали лучи солнца, но в отдаленном углу было достаточно темно, и Нинель отползла туда.

Вестник молча навалился спиной на стену, скрестив руки на груди и разглядывая эльфийку. Шли минуты, а он все молчал. Нинель же была настолько занята своим ужасным состоянием, что не сразу поняла, что он смотрит на нее. Она скосила глаза в его сторону, пытаясь понять, что же он сделает в следующую минуту, но он продолжал безмолвно стоять.

Нинель нашла наиболее сухой камень и уселась на него. В пещере было холоднее, чем на улице, и ветер поддувал через щели между камней. Она подтянула колени к груди и обхватила себя руками, пытаясь согреться.

Вестник зашевелился, и Нинель резко вскочила, схватившись за оружие. Ее шатнуло, и она оперлась рукой о стену. Но Вестник даже не обратил на нее внимания. Он протиснулся в узкий выход из грота, и Нинель осталась одна.

Эльфийка задрожала от холода и опять опустилась на камни, кутаясь в свой рваный плащ. Правда толку от него было мало. Нинель задумчиво посмотрела на свою трясущуюся руку. Она не знала, что происходит с ее телом, вероятно, это из-за резкой смены миров. Когда она попала в Сахан, у нее тоже поначалу были слабость, головокружение и одышка. Но потом она привыкла и все прошло. Нинель понимала, что теперь будет то же самое.

Неожиданно Нинель поняла, что боится Хаула. Боится выйти из мрака пещеры в открытое холодное пространство светлого мира. Нинель сжала кулаки. Больше всего ее расстраивало, что она не может переносить свет. Как ей жить теперь в этом мире, если ее глаза могут видеть только в темноте? Неужели ей придется существовать в пещерах, выходя лишь по ночам? Нинель раздраженно и низко зарычала — тоже саханская привычка. С помощью рыка она общалась с низшими демонами. Ей приходилось часто сражаться с ними за еду или за воду, и рычание помогало ей устанавливать границы. Вскоре она начала рычать всегда, когда была недовольна.

И сейчас Нинель была недовольна собой. Тем, что она беспомощна и слаба. Это было непростительно для саханца, ведь сила там решала все. А теперь она как слепой, беспомощный котенок! Нинель принялась вспоминать, как разводить огонь, чтобы согреться. В Сахане она полностью утратила этот навык, в котором не было необходимости. Сейчас у нее ничего не было под рукой, что помогло бы развести огонь. Девушка вспомнила, что в ее мешке должна быть рыба, которую она поймала в реке Сахана. Если она поест, то это немного согреет.

Выпотрошив рыбину, Нинель начала есть сырое мясо. Падающий от выхода на пол свет померк, и девушка вскочила, выставив саблю. Однако при этом она не уронила еду, прижимая кусочки рыбы к себе.

В грот протиснулся Вестник Зла и бросил на пол ветки.

Нинель от удивления открыла рот и опустила саблю. Вестник Зла принялся разводить огонь.

— Что ты делаешь? — спросила Нинель, ошарашенная его действиями.

— Развожу огонь.

— Но зачем?

— Чтобы ты согрелась.

Нинель оторопело смотрела, как Вестник Зла развел огонь и принялся выдалбливать кинжалом камень в своде грота. Вскоре у него это получилось, и дым от разгоревшегося костра потянулся сквозь выдолбленное отверстие.

— Эльфы вроде не едят сырое мясо, — пробормотал Вестник, заметив, что лицо Нинель испачкано в крови.

Нинель растерянно глянула во тьму капюшона странного спутника. Она перевела взгляд на рыбу и начала осознавать, что сейчас произошло. Она увидела себя со стороны, словно дикаренка, который думал лишь о выживании. Но девушка не выпустила из рук кусочки рыбы, слишком важные для нее. Еда, которая была бесценна.

— Я хотела есть, — пролепетала Нинель. Хотя понимала, что не обязана оправдываться перед Вестником Зла.