Всё-таки воины есть воиныТайно отравить меня и моих людей где-нибудь в Гаруде — одно дело, а под боком накануне Суда чести — совсем другое. На самом деле Пану и его совету завтрашняя схватка нужна не меньше, чем нам. Показать всем вассалам и противникам, что, даже потеряв главу, секта Несокрушимого Алмазного Солнца всё ещё сильна и способна наказать мерзавца, убившего их главу в «честном» поединке. Так что ослабить меня и моих людей им гораздо выгоднее, чем убивать.

— Обезвредить яд сможешь?

Фумио кивнул, после чего стал доставать из пространственного кармана пилюли с противоядием.

— Тогда пьем, едим и причмокиваем, — сказал я всем. — Пусть слуги видят, что мы все съели, а завтра старайтесь выглядеть так, словно нам и впрямь плохо.

— Застанем их врасплох, — довольно осклабился Фумио. — В таком случае, ВЫПЬЕМ, ДРУЗЬЯ, ЗА НАШЕГО ГЛАВУ!

— Что ж… Пришло время, — сказал я, выкладывая перед собой ингредиенты, которые удалось добыть с таким большим трудом для третьей, финальной, закалки меридиан. Из двух сотен миллионов, что я получил от наместника, сто пятьдесят ушли именно на них.

Цветок сияния вечной ночи, тысячелетний женьшень и лазурный лотос, скрытый в морях.

И достать их получилось только благодаря связям Мейли и Эвиану. К сожалению, товары слишком редкие, отчего даже на аукционах их достать было крайне сложно без соответствующих связей.

Теперь главное было не напортачить в приготовлении раствора, иначе просто немыслимые суммы пойдут прахом. И даже если я сейчас достану такую же сумму, не факт, что получится их купить. Тот же тысячелетний женьшень не просто так называется тысячелетним, ему нужно расти нетронутым тысячу лет, впитывая энергию спирали. Есть закрытые монастыри, которые специально его растят, но обычно они продают лишь столетний. Только из-за просьбы лично Мейли Сэн его сорвали и доставили нам.

Так что я медленно занимался подготовкой всех ингредиентов для предстоящей закалки. Кропотливая работа длительностью в двенадцать часов, во время которых нельзя было отвлекаться. К счастью, очень помогали клон и Мия, которая вызвалась помочь.

Я бы провернул двойную закалку, чтобы и Мия смогла перейти на следующую ступень, но увы, ингредиентов было слишком мало. Тут нужна была очень точная концентрация, и ингредиентов едва-едва хватало на полноценную закалку одного. Так что увы, может, когда-нибудь в будущем, когда мой дом станет зарабатывать намного больше, я и возьмусь за закалку своего круга, но пока что нужно возвысить себя.

В этот раз никакого огромного чана, лишь маленькая ванна, в которой даже мне будет тесно. Придется поджать колени, чтобы полностью погрузиться.

— Сколько тебе придется там провести? — спросила сестра.

— Месяц… — дернул я щекой, вспоминая, каким адом была последняя закалка.

— Ужас… — дернула она плечами. — Я помню, как ты мне вторую проводил, это было ужасно.

Я кивнул.

Вторую закалку я провел Мие и Лей совсем недавно, где-то с неделю назад, буквально за пару дней до схватки у Гаруда. Хотел поднять боевую силу моих близких как только мог.

— У меня нет выбора, — вздохнул я, смотря на ванну. — Раз в сутки кидай в трубку две пилюли жизненных сил и одну духовную.

— Поняла.

— Тогда за дело.

Я сделал глубокий вдох и погрузился в ванну. Сверху Мия накрыла её железной крышкой с запорами и маленькой железной трубкой, к которой я припал губами, чтобы дышать.

В свитке, что оставил Рю, было написано, что третья закалка тела разительно отличается от первых двух. Человек, её проходящий, не просто становится сильнее, меняется все его тело. Рю описал этот процесс как божественное пробуждение спирального тела, что бы это не значило.

И то, что эта закалка сильно отличается от прошлых, я почувствовал почти сразу. Раньше боль приходила постепенно, начиналась на коже и шла вглубь тела, неторопливо выходя на плато, а затем стихая. Но не прошло и пяти минут, как кожа начала гореть на уровне пика прошлой закалки, и боль стремительно погружала в тело свои иглы.

Я попытался отрешиться, разделить сознание, как делал обычно, но это не помогало. Я бился в агонии в маленькой ванне, чуть ли не до крови раздирая колени ногтями.

Спустя час боль пошла глубже, и теперь пришел черед костей. Но они не горели, скорее превратились в лед, причем коже легче не становилось.

На исходе первого дня пришло облегчение, правда временное. Несколько часов спокойствия, после которых пришла новая волна мучений. Мне порой казалось, что мои кожа и мышцы просто распадаются на лоскуты, крошатся, словно мокрая трухлявая древесина. Это было странно и так непохоже на то, что было раньше.

День шел за днем, а плато никак не наступало. Каждый новый болезненный цикл оказывался хуже предыдущего, и я понимал, что самый ужас ждет меня впереди. Рю писал, что на середине закалки, когда процесс выйдет на то самое «плато», мне нужно будет отказаться от воздуха и начать дышать жидкостью, в которой я плаваю.

Он указал, что можно этого не делать, но тогда третья закалка даст меньше половины от результата. Я не получу Божественное тело бога драконов, а лишь Божественное тело бога войны. Мне нужно было отринуть человеческие нужды, то есть дыхание, только тогда я смог бы по-настоящему перейти на новую ступень развития.

Но пока что я все никак не мог добраться до плато.

Пару раз я просто бился головой о металлическую стенку ванны, борясь с желанием выбраться. К счастью, она была достаточно крепкой, чтобы выдерживать мою силу. Нет, если бы я действительно захотел из неё выбраться, то смог бы, но тут нужно было использовать технику.

И вот спустя две недели одной кромешной боли я смог дойти до злополучного плато. Я сразу это понял, когда во время нового приступа не почувствовал ухудшения, всё было в точности так же, как и в прошлый раз. Но пока я не спешил, дождался его окончания и, когда наступил новый, понял, что не ошибся. Это действительно плато.

Поддерживать клона в такой ситуации мне было слишком сложно, настолько сильная боль разбивала преграду, разделяющую сознание, но между приступами я сообщил Мие, что готов к следующему этапу.

Сделать первый вдох жидкостью было сложно. Это рефлекс, инстинкт, сидящий глубоко внутри и говорящий, что ты не можешь дышать водой. Очень сложно его перебороть, но я это сделал, пусть и не сразу. Жидкость хлынула в рот, заполнила легкие, я сделал судорожный вдох и забился в новых конвульсиях.

Не получается!

Проклятье!

Не получается!

Я задергался, забился внутри. Самое ужасное, что я не мог просто выдавить из себя жидкость и приложиться к трубке. Я попытался, но в легких все равно оставалось слишком много воды. В глазах стало темнеть, я чуть было не отключился, но взял себя в руки и постарался погрузиться в медитацию. Замедлить внутренние процессы.

И как не удивительно, это помогло. Я все ещё находился в странном предобморочном состоянии из-за недостатка воздуха, но при этом хуже мне не становилось. Я словно замер где-то на границе жизни и смерти и никак не переходил её.

Прошла минута.

Вторая.

Третья.

И я стал дышать. Тяжело, словно на грудь положили тяжелый камень, но дышать. Состояние все ещё было странным, воздуха не хватало, но я продолжал жить. Боль странным образом тоже ушла.

Прошел час.

Два.

Три.

А затем все вернулось. Мир снова стал ярким и наполненным болью, только теперь она шла изнутри. Легкие словно залили раскаленным металлом, а мне при этом всё ещё приходилось дышать.

Непередаваемые чувства.

Но что хуже, этот приступ все никак не кончался. Он длился, и длился, и доходил до какого-то безумного пика, на котором я вообще перестал что-либо чувствовать. Странное ощущение, мой разум как при разделении словно разделился, но «основная» часть оказалась настолько заполнена болью, что способна была лишь беззвучно кричать, а вот вторая достигла какого-то просветления что ли.