Некоторое время мы шли в тишине. Единственное, что ее нарушало — звук копыт, потрескивание ветвей, да пение каких-то птах в вышине. Я прислушалась и попыталась понять, что имел в виду жених. Но никакого особого шума деревьев не услышала. Наверное, это какие-то образные сравнения?

— Я слежу за порядком в лесу. — Первым заговорил Ратмир, словно учитель перед неразумным ребенком. — И смотрю, чтобы все его жители вели мирное существование.

Ага, теперь понятно, чем этот отшельник занимается. Я-то наивно предполагала, что важное дело у него — это выращивание огурцов, или дойка коров, из-за чего он не смог приехать в наши края. А он, оказывается, зайцев с белками примиряет. Шум леса усмиряет. Деревья успокаивает. Все ясно. Где выход из этого дурдома?… Наверное, на моем лице отразилось недоверие сказанным, либо я не скрыла нервный смешок, но Ратмир неожиданно остановился, преграждая мне путь. Затоптались, нервно фыркая лошади.

— Алёна, я хочу чтобы ты уяснила, — сурово, без тени иронии в лице, заявил жених, хмуря брови, — не шути с лесом. Впрочем, ты это поймешь сама, но чтобы не возникало неприятных прецедентов… И еще. Никогда не ходи в лес после захода солнца. Никогда. Как бы тебе не хотелось. Поняла?

Я сглотнула слюну, зачем-то подергала застежку платья, оглянулась по сторонам (словно лес уже подкрадывался ко мне) и быстро закивала. Интересно, чтобы все это значило?

— В лесу дикие звери?

— Можно и так сказать, — хмыкнул Ратмир, уклонившись от дальнейших пояснений и оставив тем самым раздор для моей трусливой фантазии.

И в тот момент, когда я рисовала в голове, наверное, уже десятое шипастое чудовище с огромными рогами и огнедышащей пастью, притаившееся за ближайшим кустом, Ратмир указал в сторону подъема. Небольшая каменистая тропа петляла между кустами и деревьями в основании горы.

— Следуй за мной, держись покрепче, — скомандовал жених, обернувшись ко мне. Он дернул седло подо мной привычным жестом, проверяя, насколько хорошо оно закреплено, легко поскакал по узкой горной дороге. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним, сжимаясь от тревожного ожидания. Я набрала в легкие побольше воздуха, словно помогая себе стать смелее, поправила разлетевшиеся волосы, одернула наползающую вверх юбку, и поскакала следом.

Я боюсь высоты. Конечно, не так, как огня, но все же… Огонь возвращал к очень неприятной семейной истории, от одной мысли о которой едкие мурашки проделывали танец на моей спине. Моя бабушка погибла в костре и с тех пор меня пробирает оторопь при упоминании открытого огня…

От ощущения, что мы поднимаемся все выше и выше, было не по себе. Горная тропа выглядела безопасной, устланной камнями и окруженная кустарниками, но местами она оголялась, обнажая крутой обрыв вниз. Я старалась не смотреть по сторонам, уткнулась в мягкую гриву Ариадны, и не заметила, как мы оказались на ровной поверхности.

— Пришли, — прокомментировал Ратмир, бросив на меня внимательный взгляд. Его лицо не было напряженным, скорее сосредоточенно-изучающем. Словно… у сокола, спокойно наблюдающего за мышью в поле. Изучающий взгляд, прежде чем пронзить миниатюрное тело острыми когтями…

Я осмотрелась и сердце забилось сильнее, заставляя забыть страхи. Дыхание перехватило от окружавшей нас красоты. Мы находились в центре площадки, которая неведомым образом возникла между двумя стремящимися в небо скалами, как будто кто-то огромным резаком специально выпилил выемку в скальной породе. Открытая с двух сторон площадка резко обрывалась по бокам. С одной стороны территория до Илийской горной гряды, откуда мы пришли, где процветал мой город и грустил по мне родной дом, с другой же стороны пестрил потрясающий вид на величественные лесные угодья Ратмира. Лошади испуганно прижались к скале, а мы спешились. Ратмир придержал Ариадну, пока она тревожно раздувала ноздри, фыркая и переступая с ноги на ногу, а я спрыгнула на скальную породу, нетерпеливо озираясь.

Ничего подобного я в жизни не видела! Постояла несколько секунд на месте, вдыхая порывистый горный воздух, обжигающий легкие своей первозданной чистотой и свежестью. Глянула вверх на бесконечное лазоревое небо, уходящее в темную синеву подбирающегося к нам вечера. Острые серые скалы словно два исполина высились над нами. Желтое солнце, низко висевшее над землей, бросало теплые закатные лучи, окружая все золотистым ореолом. Каждый камень у нас под ногами отсвечивал оранжевым блеском, создавая рябое сияние на земле.

Взгляд невольно скользнул на Ратмира, его профиль, выхваченный золотистым светом, чуть подрагивающие ресницы. Он задумчиво смотрел на линию горизонта, походя на каменное изваяние, не шевелился и молчал, застыв, словно сам был высечен из несокрушимой скалы. Я заметила сжатые в сложном размышлении губы, небольшую горбинку на носу и золотые огоньки в темных прядях. Наверное, тоже ошеломлен видом, решила я.

Прохладный ветер взметнул мои волосы вверх, ровно как и юбку, я стыдливо охнула, прижимая платье руками, но Ратмир и бровью не повел, сосредоточившись на своих мыслях. На горизонте виднелся ближайший городок, красиво блестящий куполами храмов, рвущий небо острыми пиками центральной крепости, огибаемый словно змеей небольшой речушкой. Немного в стороне можно было рассмотреть еще пару крошечных, почти игрушечных городков. Между ними раскинулись бирюзовые холмы, плодородные цветастые луга и небольшие зажиточные деревеньки. Пейзаж, заслуживающий кисти лучшего художника.

Я вздохнула. Когда живешь обычной жизнью, порой не замечаешь, что все мы являемся частью такой замечательной картины. Все-таки Империя — одно из сильнейших государств. Богатые города и сытые деревни всегда являлись ее отличительной особенностью. И наука. Лаборатории, факультеты, библиотеки… Латерийская Империя — центр научной мысли всего Света, учиться здесь всегда было престижно. Сюда стекались все выдающиеся светила научной мысли… Столица пестрила объявлениями о конференциях и консилиумах. А ведь я даже не успела попрощаться со своими учителями.

Я посмотрела назад — в сторону необычного леса. Мой новый дом… Быстрыми шагами пересекла площадку и оказалась с другого края. Вдали в небе был виден полумесяц, словно приманивая в тайные, неизведанные просторы, скрытые от солнечных лучей. Длинные тени от гор облизывали огромную долину, вырастившую лиственных гигантов. Лес здесь существенно отличался от предместий Латеры. Мы оказались выше деревьев и теперь я могла увидеть их реальный масштаб. Если с внешней стороны Илийских гор лес выглядел как ковер, устилающий землю, то со стороны горной долины мы лишь слегка взобрались над деревьями, казалось, что пышная зелень их верхушек находится очень близко. Лес простирался насколько хватало глаз, солнечные лучи захватывали его дальнюю часть позади теней, казавшихся гигантской пастью, смыкающейся над поместными землями Ратмира Оганелосского.

Я снова вернулась на сторону, где была видна моя родная земля. Ратмир продолжал стоять истуканом. Не беспокоя жениха, я решила насладиться видом. Кому легко делать приветливое лицо с внезапно свалившейся на голову невестой? Взгляд скользнул в сторону, где предположительно растянула крылья предместий Латера. С такого расстояния невозможно было что-то рассмотреть, но в голове немедленно всплыл привычный для тех мест изгиб реки и сердце сжалось, нагоняя в глаза соленую слезу.

Как там мои родные? Прошло всего несколько дней, но я уже отчаянно скучала по ним. Наверное, матушка тоже стоит у окна, обозревая горы, нервно перебирая вобравший слезы платок. Сестры с натянутым оптимизмом щебечут друг с другом, пытаясь поднять настроение, но взбодриться не получается. Все понимают, что прежней жизни не будет. Никогда. Словно одним ударом острого меча, разрубившего мир на до и после. Тяжелой походкой в дом войдет отец, терзаемый тяжестью решения, к которому его склонил дед. Папа не показывал и тени сомнения, но делал это исключительно, чтобы убедить меня в правильности происходящего. Брал на себя не дающий покоя груз, в котором не был полностью уверен. Изыскарий… в нашей аудитории остались мои тетради с недописанными заданиями, с планами предстоящих опытов. Пылятся нетронутые подборки веществ за опытным столом, словно ожидая, что вот-вот кто-то к ним прикоснется. Стопки интереснейших книг остались в прошлом. Вздыхает мой руководитель Листор, с которым мы вовсю обсуждали мою годовую итоговую работу…