Я поймал девушку, от неожиданности свалившуюся с ветви. Отпустил коня. Поставил в известность, что период сдержанности прошел. Наступали сумерки и остановиться я не мог. Это правда. Смотрит растерянно, замолкла. Обдумывает. Все рассказывать не стал. Да и не до рассказов было. Кровь внутри закипала. Не мог же я ей там, прямо на месте читать лекцию о лесных взаимосвязях! Хотя смотрела так недоверчиво, оценивала…

Я вижу эти связи как тонкие нити, которые тянутся между мной и всем, что есть вокруг. А если сосредоточиться, то можно проследить движение нитей и дальше. Впрочем, чтобы увидеть эту познавательную картинку, нужно достаточно сил. Есть места скоплений, сосредоточения, где нити закручиваются, завиваются, сплетаются в клубок. Один, если можно так сказать, клубок — это я. Это отражение моей сущности на глубинном, тонком уровне. Другие клубки, узлы и средоточения — это живые объекты. Чем выше уровень сознания, тем больше и влиятельней клубок. Клубок, подобный моему был и у Светлого дерева, я видел это отчетливо. Поменьше — у других деревьев и волтов с клоххами, у лошадей. Еще меньше — у остальной живности.

Связи двусторонни. Я держу контроль над происходящим, мое настроение и сущность незримо влияют на все живое, подталкивая его к развитию в определенном направлении. Питая его моей разумностью, одухотворяя моими чувствами, заставляя все быть немного… человеком. Но также и я оказываюсь под влиянием… Конечно, в разумных пределах… Если можно считать разумным усиление моих собственных эмоций. Сущность волка, с лихвой доставшаяся мне от волтов заставляет быть особо чутким по ночам. Особо сильным. Чрезмерно настойчивым. Чувственная сторона выходит на первый план. И я не могу её сдержать. Точнее могу… ценой непомерной боли, происходящей из-за разрыва связей. А это плохо… очень плохо, ведь это ведет к угасанию разума во всем.

Поэтому я и не сдерживаюсь. Зачем? Алёна — взрослый человек. Мой человек. Моя взрослая девочка. Рано или поздно она все поймет, что бы ни случилось сейчас. И это случится. Сама виновата в глупом побеге.

Довольно мучительно взял себя в руки. Надо перетерпеть время… пока Алёна свыкнется с мыслью. И сделает первый шаг. Все равно у нее нет выбора. Но шаг должен быть с её стороны. Прямое насилие откинет нас назад. Зарядит лес грубостью, а не чувственностью. Я прекрасно понимаю это. Поэтому сдерживаюсь, не бросаюсь разом, иду к Светлому дереву, как всегда кладу ладони на теплую кору. Ладони — открытые ворота. И дерево откликается, как всегда.

И снова путанный образ, смешивающий девушек, Илен и Алёну. Растворяющийся, играющий, мнимый, зыбкий… Что я должен увидеть? Не понимаю… Но чувствую, что дерево одобряет этот союз, эту связь… Его тонкие нити тянутся к Алёне, оплетают её изящными узорами, подхватывают под руки, вьют венок на голове, распускаются цветами у живота, и тянут, подтягивают к себе… Только Алёна этого не видит. В её мире она случайно увидела странное дерево. Случайно.

Только случайно ничего не бывает. И дерево встречает Алёну как старую знакомую. Это видно по узору линий, исходящих из Алёниной головы. Они слишком напоминают… само дерево. Это ответ, реплика… Но создать реплику может только тот, кто неоднократно контактировал с объектом. Реплики растут медленно, у меня на это ушли годы. На создание столь прочных связей. А тут… Быть может, Алёна уже не раз бывала у дерева? Нет, я бы узнал. Обязательно выясню, в чем тут дело…

Между мной и Алёной тоже есть связи. Их я стараюсь не рассматривать, боясь своим вниманием нарушить тонкие узоры того перемирия, что между нами установилось. И все же сейчас, стыдно признаться, мои линии исходят прежде всего снизу живота и мощными струями обтекают девушку. Тоже тянут. В нетерпении. Я со вздохом отстраняюсь от дерева. Пора.

Смотрим друг на друга в наступающей голубоватой темноте. Алёна неподвижна, то хмурится, то думает, то вздыхает. Я не двигаюсь. Жду. Как хищник, знающий, что добыча непременно пойдет по тропе мимо. Не сейчас, так скоро. Какая разница. Это — уже свершившийся факт. И она решается, делает шаг, смело снимая одежду. Линии помогают ей, тянут в омут моих желаний. Желаний леса и всего сущего в нем.

Я срываюсь с места. Не могу терпеть. Закрываю её рот судорожным поцелуем. Поцелуем, которым нельзя успокоиться, который еще больше обостряет жажду. На землю… прямо здесь. Почти закапываясь в мягкую траву и податливые корни. Быстрее освободить от одежды. Скорей. Где-то на краю сознания понимаю, что нельзя торопиться, но все равно тороплюсь. Её тело — как живительное питание. Новая надежда. Сгусток любви, замурованной в насмешку. Хочу.

Алёна видит меня и вскакивает в попытке бежать. Не пускаю. Куда уж теперь. Достаточно бегать. Наваливаюсь в такой понятной позе. Женские бедра словно специально созданы широкими чтобы обнимать мужские. Движение вперед… И с невероятной силой она выкручивается, выпрыгивает с криком. Неожиданно. Разливается боль. Течет вокруг Алёны, разрывается частицами. Я вижу это почти наяву. Но разве что-то может меня остановить? Боль — лишь небольшая плата за последующее единство. Удерживаю, двигаюсь еще раз. Снова выскальзывает!

Называю её ужом. Слишком сильны ее связи с прошлым. Слишком сильны. Они тянут назад, в обратную сторону, взрываются на концах, образуя болевой импульс, пытаются помешать новому. Но я сильней. Я перебью… Захватываю максимально крепко, двигаюсь резко, сметая преграду на пути. Алёна кричит. Крик распаляет во мне волка и я уже не сдерживаюсь, двигаюсь сильней и сильней. Не препятствуя себе, не думая ни о чем. До исступления… до заветного блаженства. Которое взрывается во мне, почти что как та самая боль, кричит и извергает мою сущность, заставляя меня превратиться в зверя!

Смотрю на Алёну. Что чувствует она, мне сложно понять. Но уверен, что в скором времени я смогу найти к ней тропинку. К её телу, её мыслям, чувствам… Спрашиваю… Шутит, что могло быть и хуже. Опять шутит, даже сейчас, милая моя девочка. Я беспокоюсь, она замерзает. Укутываю её плащом и мчимся домой. По дороге замечаю, что за нами наблюдают волты. Много волтов. Да клоххи в деревьях подсматривают. Ждут изменений… Вот, лесные духи, не сиделось им по домам! Решили на Алёну посмотреть… Лишь бы её не напугали.

Как только мы домчали домой, Ратмир аккуратно снял меня с коня и хотел понести на руках дальше, но я брыкнулась, пнув его в живот, и выскочила из рук. Хватит меня лапать, это уже перебор. Добежала до своей комнаты, заперлась. Недобро глянула в спящего на кровати и продавшегося местной жизни с потрохами Ку-ку. Сняла платье и ахнула — в свете ламп стало понятно, что низ платья покрывают красные разводы. Кровь. Довольно много крови. Она же запачкала и тело внизу живота, внутреннюю поверхность бедер.

— Вот вам и вершина удовольствия! — прошипела я и, несмотря на усталость, бросилась в ванную, окунулась в воду, пытаясь смыть противоречивые ощущения от сегодняшнего дня. Что это было, что это значило для меня? Подумаю завтра… сейчас же усталость буквально валила меня с ног, грозя усыпить прямо в купальне. Я вышла, обтерла тело полотенцем, натянула сорочку и прыгнула в кровать. Мысли в голове окончательно попрятались после шока от произошедшего, теперь моя голова была пуста как оболочка из-под тыквы на празднике страха. Вот с такой пустой головой я и заснула, проваливаясь в густой и тягучий сон без сновидений.

Просыпалась я долго, нехотя и мучительно. Дневной свет уже давно пробивался сквозь веки, рисуя красные круги, но эти самые веки так отяжелели, что не могли распахнуться. Я ворочалась в кровати, где-то на закоулках сознания билась мысль, что пора вставать. Но я настойчиво прогоняла её, охваченная приятной и одновременно тяжелой дремой. В конце концов, свет стал настолько невыносим, что я слегка приоткрыла глаза и впала в ступор, моментально проснувшись.