В конце концов, я сдержалась и замерла, привыкая к своему новому состоянию. Состоянию… несвободного тела. Или души. Я окончательно запуталась, задохнувшись от бешенного сердцебиения. Чувствовала себя индюком, пойманным в клетку и насильно выкармливаемым для зажари… ритуала. Вроде и кушать охота, и еды слишком много. Место, полное тайн и загадок, что так манило, мутило разум и заставляло сомневаться, кто я и что хочу. А сзади все-таки послышался смешок.

— Успокоилась? — спросил смешок и начал оглаживать мою кожу на животе и вокруг бедер. А я сидела тихо, как притаившаяся мышь, тонко прислушиваясь к этим ощущениям, ровно как и к тем, что были внутри меня. Нельзя сказать, что они неприятны… Возможно, наоборот? Но разум терять нельзя, это я знала точно. Ровно как и волю…

Потом… потом он поцеловал меня в спину. Нежно, чуть слышно, щекотно. Щекотно настолько, что я невольно втянула плечи и заерзала на коленях, вызывая новую порцию смешков и сопений у мучителя. Он вновь проделал трюк, легко коснувшись губами шеи и вызывая новую дрожь неискушенного девичьего тела. Мерзкий провокатор! Я привстала, намерившись воспользоваться случившейся паузой и проверить хорошо ли меня держат в руках.

Держали крепко, даже очень. Но мучителю надоело играть со своей добычей, это я моментально поняла, кожей почувствовав изменившееся настроение. Ему нужно было больше, решительней, сильнее… На миг мне показалось, что сейчас он приподнимет меня и ткнет лицом прямо в рыбные завитки и помидорный салат, положив на столе. Но как истинный рыцарь Ратмир не стал так позорить свою даму в прекрасный свадебный день. Он просто зажал меня в талии пальцами как удав, не давая больше ерзать и совершать поползновения в сторону. Сделал несколько сильных движений снизу, управляя мной, позволяя себе делать то, что хочется… Не спрашивая, не прося разрешения. Я ощутила себя податливой куклой, но разве я страдала от этого, задавалась лишь вопросом в очередной раз… И резким движением, притянув меня к себе и поддаваясь вперед, как будто снося, убирая какую-то преграду внутри, пробивая до самой сути, он удержал меня в этом… слишком близком, слишком тесном, слишком… интимном положении, откидывая голову назад с невообразимым хрипом.

Внезапно кольцо силы на мне ослабло и я подскочила, как кошка на раскаленной крыше, пытаясь не растерять окончательно женскую независимость и достоинство. Подхватив юбку, бросилась прочь, слыша за спиной тяжелое дыхание. Перевела дух лишь у себя в комнате. Быстро пошла в ванную и освежила лицо, стерла следы произошедшего, липкую гадость, смешанную с остатками крови. Хорошо, что платье каким-то чудом не испоганилось.

Посмотрела в зеркало на свое растерянное лицо, пытаясь в нем разглядеть хоть какие-то ответы. Кто я? И что здесь делаю? На миг мне показалось, что из зеркала смотрит посторонний человек… Я как будто уплывала, я не должна была быть здесь, заключать брачное соглашение, а потом, потом… Надо не думать о том, что было потом. Потом я узнала ответы на некоторые из своих вопросов. И точка.

И все-таки поруганная женская честь продолжала возмущаться… Не прошло и суток, как дважды… Дважды! Как я могла подпустить его так близко? Как?.. Хоть он и не спрашивал. Мой внутренний ученый тут же посоветовал завязать рот бантиком и не сетовать на судьбу. А радоваться возможности узнать новую интригующую информацию, открывающую совершенно неожиданные горизонты. Кто бы мог подумать — новые виды… Второй разум… Процессы быстрой эволюции… Ради этого стоит пострадать! И перестать возмущаться. Разве плата так велика? Да люди готовы все отдать, всю жизнь корпеть в лабораториях, завоевывать чужие Империи ради крупиц знаний, гораздо меньших, чем эти… Что уж говорить, есть сведения, что Большая Катастрофа произошла не случайно… А в результате борьбы Империй за неслыханное научное открытие. Это те частички сведений, что каким-то чудом дошли до нас…

Была и третья моя часть, которая вклинивалась между ученым и возмущенным женским достоинством. Но про нее мне думать совсем не хотелось. Я не могла её понять. Она и не требовала понимания. Она заставляла меня краснеть и желала идти туда, где он… Ратмир. Мой теперь муж, вызывающий клубок противоречивых чувств. Словно дикое растение, столь притягательное, сколь и готовое пленить тебя крепкими корнями. Пускающее яркие цветы, прикасаясь к которым ты неизменно терпишь боль от шипов.

Не смей! Твердил все тот же неугомонный ученый. Не смей влюбляться, ты все испортишь! Ты обязана, ты просто обязана донести свет знаний в Изыскарий. Это же такие открытия… вся Империя должна про них узнать. Это будет предательство перед своим народом, перед наукой, если тайна останется скрытой среди дремучего леса. А Ратмир… чувства все портят. Они туманят разум и парализуют волю. Они — дурман, который нужно придержать при себе.

Я до сих пор ощущала слабость и легкую тошноту после вчерашнего. Или, может, уже после сегодняшнего. Я же практически ничего не ем второй день, дошло до меня! Без вкусного и сытного подкрепления бурные впечатления подкосят меня окончательно. Собрала волю в кулак, мысли в кучку, а внешний вид во что-то более-менее приглаженное и решительно отправилась вниз в столовую.

Негодяй как ни в чем не бывало с жадностью уплетал отбивную. Похоже, аппетит у него не страдал от излишних переживаний. А только прибавлялся. Увидев меня, изумленно поднял брови.

— Решила вернуться? А ты не очень обиделась, я смотрю… — протянул и тихо рассмеялся он. — Я очень рад. Поверь, все наладится очень скоро…

Я выдохнула, оставив злость при себе. Лишь мысленно пожелала заткнуть эту радостную самодовольную ухмылку так глубоко, как только можно.

— Я не успела поесть, — как можно беспечнее улыбнулась я, а точнее внутренний учёный, решивший подобраться к врагу поближе. — И вообще, у нас сегодня свадьба как никак. А никакого спиртного на столе…

— Что? — не сразу до него дошел смысл сказанного. — Ты хочешь напиться?

— Нет, всего лишь немного расслабиться… — На самом деле я хочу, чтобы напился ты — придурок, и стал еще более разговорчивым.

Пару секунд он что-то прокручивал в голове, внимательно глядя на меня, оценивая, все ли со мной в порядке и откуда у меня появилась подобная беспечность. Но я уже уселась на свое место и вовсю накладывала закуски — не пропадать же добру. Мой энтузиазм явно понравился мужу и он рванул куда-то на кухню, а вернулся с парой бутылок красного вина.

— Другое дело! — прокомментировала я с набитым, как у хомяка, ртом.

Ратмир разлил вино по бокалам и протянул один мне, не отходя от моего края стола и забыв про свою аппетитную отбивную, торжественно встал рядом.

— За нас! Вместе мы преодолеем любые трудности, в этом я уверен! — осушил бокал изверг. Я хмыкнула и выпила свой. Трудности мы преодолеем лишь в одном случае — если ликвидируем тебя. Потому что самая большая трудность в моей жизни — ты! Конечно, вслух выражать свои мысли не стала. Ученый мне советовал заняться ликвидацией только после полного сбора информации.

— Ты мне очень дорога, Алёна! — вновь завел свою песню муженек, налив вторые бокалы и примостившись рядом со мной. — Прости, если обидел тебя. Я иногда не могу… сдержать себя. Ты нужна мне. Очень. — Голос обволакивал словно липкая паутина, в которой так и хотелось увязнуть. Но меня не провести!

Иногда не можешь сдержать себя? Ага. Пожалуй, слишком часто за последние сутки. Пьянеть я не хотела, но пара полных бокалов на давно пустой желудок… и я вдруг ощутила неожиданную легкость, кровь прилила к щекам, веки потяжелели, а язык стал, наоборот, чрезмерно подвижным. Поэтому следующий тост толкнул он. Язык то есть. И я тут совершенно не при чем!

— А я одумалась! — неожиданно радостно и весело заявила я. С аппетитом глянула на стол, уставленный яствами, вспоминая, что хотела сказать. — Чего добру пропадать?! Ты мужчина — ничего так, не беден, угодья всякие у тебя, правда, плутающие. Дом какой-никакой, немного глуховатый, но ничего. И вроде недурен собой, если причесать немного… Животные разные тут живут неизученные, лишь бы не загрызли ненароком… Деревья растут диковинные, даже белые, с корнями шевелящимися… Решено! Беру тебя в мужья, так и быть! А то вдруг кому-то еще приглянешься… Хотя пока так и не понадобился, весь бесхозный лежал… Ой! — осеклась я, наткнувшись на разгорающиеся углями ярости глаза. — Прости! Я не хотела тебя обидеть! — глупо хихикнула.