Что же касается меня, то я еле удержалась от крика, хотела бы прикрыть рот рукой, но все мои руки были заняты тем, что отчаянно цеплялись за подоконник. Пришлось вдохнуть и захлопнуть рот усилием девичьей воли. Я задавалась вопросом, не страдает ли Ратмир каким-то особым дефектом, из-за которого от него могут отказаться девушки до свадьбы. Так вот теперь я могла точно сказать, что никаким видимым дефектом он не страдал. Наоборот, страдал от кх-м-м… чересчур видимого недефекта.

Как бы помягче выразиться. Дело в том, что мой жених предстал передо мной, конечно, не осознанно, а по моему неудачному умыслу, во всей своей мужской первозданной красе и со всеми своими ярко выраженными первичными и вторичными мужскими признаками. Вот. И признаки эти грозили поразить мое воображение (хорошо, что не сердце). Я заметила, что стою с вновь открывшимся ртом и как дура пялюсь туда, куда благочестивым непорочным девицам пялиться совсем не следует.

В общем все, что нужно для женитьбы — у жениха моего присутствовало и исчезать не собиралось. Между тем, он мирно набирал ванную, намереваясь помыться. Раздался всплеск и Ратмир замер, будто погрузившись в воду, он погрузился и в свои размышления. Наступила тишина, не доносилось ни единого звука, словно тиран решил хорошенько выспаться прямо в ванной. Я пригорюнилась, представляя, как долго мне придется провести в неудобной позе, ожидая, пока Ратмир покинет комнату. Чтобы пойти вновь вдоль карниза, мне необходимо было выпрямиться и размяться, а это влекло за собой риск быть разоблаченной. Прыгать в розовые кусты — однозначно привлечь к себе внимание.

Я быстро провалилась в беспокойный сон. Маленькие искорки хаотично заметались в чёрном пространстве. Словно играя, они отскакивали друг от друга и собирались в скопления, небольшие вихри и шары, чтобы потом вновь разлететься, превратившись в беспокойный рой. Почему-то пространство начало светлеть, а искорки терять свой блеск и я снова оказалась в какой-то жидкости, но темной, густой как мед, первозданной… Характер движения частиц изменился, теперь они замедлились и словно нехотя рассекали толщу жидкости. Я наблюдала за их танцем, а в голове вертелась мысль — как я могу дышать в воде? Почему не видно моего тела? Частички кружили вокруг меня и вдруг разом направились в мою сторону, словно я была их центром притяжения. Охватив меня беспокойным роем, они словно проникали в меня, наполняя ощущаемой субстанцией, делая меня плотнее, осязаемее.

И когда огоньки заполнили меня, образуя сверкающий шар, он выстрелил и я понеслась, мгновенно оказавшись снова в темном пространстве, среди которого светила яркая заезда. Наверное, это было даже солнце. Свет был очень ярким, хоть и не ослеплял. Я отвернулась от него и ахнула. Подо мной плыл гигантский шар, весь покрытый голубыми, зелёными и жёлтыми, местами, белыми разводами. Не сразу сообразила, что это такое. Отдалённо напоминало землю, обозреваемую с очень высокой горы. Землю… Да, точно, это похоже на землю, только… с крайне высокой точки обзора. Совсем-совсем высоко. И это было потрясающе… просто безумно красиво. У меня перехватило дух, если что-то подобное у меня вообще было. Я перестала дышать, видя в свете солнца пронзительную синеву, пересекаемую белесыми облаками и извилистыми зелёными землями. Сейчас у меня не осталось сомнения, что передо мной огромный, невероятный по своей красоте и силе стихий живой организм. Я была уверена, что такая безмерно гармоничная сущность не может не быть разумной.

Я оцепенела, когда на поверхности земли вдруг возникла чёрная точка. Точка начала медленно увеличиваться в размере, поглощая и подминая все вокруг себя. Она ползла как грязное чернильное пятно, сначала правильным кругом, а потом пустила неровные отростки, оставляя после себя смутное серое пространство. И это было омерзительно наблюдать. Что-то внутри меня подсказывало, что происходит непоправимая катастрофа, готовая уничтожить всю эту красоту.

Внезапно меня охватила паника. Я попыталась задергать руками, которых не видела. Мой рот открылся в беззвучной попытке закричать. Кричать я не могла — звуков в этом пространстве не было. Но я отчетливо поняла, что начинаю задыхаться. Я открыла рот, но не могла сделать вдох. Так я и застыла с открытым ртом и ужасом от осознания надвигающейся беды. Вдруг беда сама начала приближаться ко мне, а может, я к ней, падая вниз, туда, где все происходило. Эта чёрная отметина как будто засасывала меня, тянула в бездну, не отпуская и не давая вздохнуть. Все завертелось перед глазами диким круговоротом и когда стало совсем невыносимо, я неожиданно проснулась, резко сев на кровати. Первое, что я сделала — жадно втянула воздух полной грудью. Оказывается, я не дышала на самом деле, накопив приличное кислородное голодание и скручивающий жар в легких… Теперь же не могла надышаться, быстро хватая воздух грудью, цепляя его по глоточку и постепенно приходя в себя. Н-да, в этом месте, не только странный лес, но и регулярно сняться весьма необычные, яркие, безумно интересные, но… катастрофичные в финале сны.

Собралась с мыслями, сменила мокрую насквозь пижаму с воланами, подышала у открытого окна, вспомнив предостережение Ратмира не выходить ночью. Ну и что случится, если я сейчас выйду в лес? Неужели тиран проснётся и, сорвавшись с цепи, как голодный пес, бросится за мной, на ходу срывая с себя и с меня одежду? Я усмехнулась, но проверять почем-то не решилась.

Возможно, просто сказалось дневное волнение, вот и снится всякое, сознание переваривает пережитый стресс. Вот бы была здесь Джит, с которой можно обняться или вдоволь посмеяться над происходящими со мной приключениями! Никакие пугающие и подозрительно реалистичные сны не смутили бы меня до состояния дрожащей мыши! Так и представила, как Джит заливисто хохочет, узнав, как мерзкий тип макал меня в воду. Или как я чуть не упала с карниза, внезапно застав в ванной голого хозяина. Уж она бы точно сразу окрутила Ратмира и прибрала к рукам немалое поместье, зная хитрые уловки (и демонстрируя женские прелести), на которые падки все представители животного… тьфу ты… мужского царства. Мысли о Джит принесли облегчение. С этой мыслью я поудобнее устроилась в кровати и сама не заметила, как мягкий сон окутал меня до самого утра.

Проснулась я рано и полная сил. Завтрак прошел на удивление мирно, никто друг друга не подкалывал, а если и были у кого мысли, то они тщательно скрывались за вежливыми улыбками. Даже ворчливая Гаудия без видимых признаков презрения передала мне соль для омлета с лесными грибами. Хм-м… надеюсь, что с грибами в этом лесу все в порядке и они не станут причиной ночных галлюцинаций. Вспомнив реалистичный сон, я поежилась.

Ратмир выглядел на редкость расслабленным и довольным, и даже отпустил шутку, что вместо карнизов хорошо бы сделать балконы, ведь они стали слишком часто использоваться жителями дома. Шутку поняли не все, а мистер Смит с Клозель тут же впали в красноречивое замешательство. Я же отнесла слова на свой счет, но смущаться не стала — главное сохранять невозмутимость ума и не дать идейному противнику сбить себя с толку!

После завтрака Ратмир, к моему облегчению, куда-то удалился. Я уже вознамерилась выходить из дома за сбором новых образцов, как буквально на пороге столкнулась с Мэри, беседующей с незнакомцем. Мужчина в дорожной одежде был худощав, если не сказать костляв, и все время нервно поправлял белые прядки волос, выбивающиеся из тщательно уложенной прически.

— Иль Ратмир, к сожалению, уехал, — извиняясь, развела пухлыми руками Мэри. — Вы можете застать его позже, он проведет кортеж с доставкой до поместья. Места здесь плутающие…

— Я подожду, — смиренно вымолвил визитер.

— Передохните, и отобедайте вместе с нами, — Мэри со вздохом оглядела худощавую фигуру.

Сердце мое остановилось. Вот значит как… Кортеж с ненавистными свадебными платьями где-то рядом. А значит, Ратмир не станет медлить и пригласит регистратора, если тот уже не сидит в кортеже на сундуках с платьями. А после… После у него будут развязаны руки и все остальные части тела. Меня начала охватывать осязаемая, густая и почти бесконтрольная паника. Так вот, возможно, что мне снилось! Плохой знак это черное пятно, это образ моего властного жениха, старающегося подчинить своим малопонятным желаниям.