— Ты так смотришь… — не сказал, а почти прохрипел Ратмир. Потом, видимо, взял себя и все свои части в руки (фигурально выражаясь), потому что уже довольно будничным голосом добавил. — Не смущайся, Алёна. Это естественная реакция мужчин, когда они видят перед собой красивую девушку.

— У тебя такая реакция на любую красивую девушку? — нахмурилась я, чувствуя как внутри кольнуло непонятное раздражение.

— Надо проверить… ведь, по крайней мере, здесь кроме тебя никого нет… — ухмыльнулся нахал и одним прыжком перемахнул край купальни ко мне. Я торопливо отпрянула в сторону.

— Я еще не закончила! — возмутилась я, хватая кусок мыла словно спасательный круг.

— Замечательно! — ответила мне кривая ухмылка. — Поможешь мне… м-м-м… помыться?

— Что?!

— Просто возьми мочалку и помой меня, Алёна, — голос звучал мягко, но требовательно.

— Зачем это? — не могла я взять в толк прелесть совместных гигиенических процедур.

— Ты же сама говорила, что хочешь позаботиться обо мне? Помнишь? Так просто следуй своим словам. Хотя бы в благодарность, что я тебе показываю так много необычного…

— Просто следовать словам… — эхом повторила я, испытывая противоречивые чувства. Хотелось сопротивляться и подчиняться одновременно. — Но… но это странно… Ты не ребенок, чтобы тебя мыть!

— Я не ребенок, чтобы меня кормить. Я твой муж. Никто не скажет плохого слова, если ты мне немного поможешь… привести себя в порядок.

— Я не знаю… — совсем растерялась я, закусив губу.

— Смелее, Алёна, я не кусаюсь… — нахал прожигал меня черным взглядом, но не двигался. Просто смотрел с противоположного края купальни, притягивая в омут своих радужек, словно змея, бессовестно гипнотизирующая жертву. Мне показалось, что внутри меня не остается ничего скрытого, ни малейшей частички личного, настолько этот взгляд был поглощающим, жгущим, растворяющим преграду внешней брони… Внезапно исчезла мнимая скованность, растворился показавшийся лишним страх, пространство резко расширилось, стало густым и притягательным, завертелись огненные вихри глубоко в груди. Не знаю, почему этот человек так действовал на меня, но под этим тягучим, необыкновенно глубоким, взглядом мне не хотелось противиться, наоборот, он подчинял и заставлял тянуться навстречу, в омут… нет, не желаний. А какой-то необратимой необходимости, без которой жизнь теряла всякий смысл. Это было настолько непривычно и притягательно одновременно, что я невольно поддалась навстречу. Захотелось раствориться в этом пламени, сдержанном глубоко внутри. Я взяла мочалку из сушеного мха, намылила и осторожно провела вдоль плеча Ратмира.

Мои мокрые волосы коснулись его груди и он прерывисто вздохнул, видимо, растревоженный какими-то внутренними представлениями. Я же, стараясь ни о чем не думать, стала намыливать его торс… Ни о чем не думать, потому что любые прикосновения к его коже, волосам или уплотнениям мышц отдавали внутри приятной волной, прошибали словно микроскопическими искрами на кончиках пальцев. И вроде бы став уже совсем взрослой, в душе я ощущала себя растерянным котенком, которому предлагали поиграть в кошки-мышки совместно с опытным котом. Игра, которая мне почему-то безумно нравилась…

В этой игре я растворялась слишком быстро, касаться было приятно, но более того, хотелось исследовать, изучать, постигать неведомые ранее эмоции, раскручивающиеся у меня внутри наподобие смерча, лишь стоило его отпустить. И этот запах… я отчетливо его ощущала, свеже-пряный запах его кожи. И все же на мгновение испуг захватил меня и мне удалось, как воспитанной в приличных традициях девице, выскользнуть из чар мужского обаяния, представив на месте Ратмира… бегемота. Да, я проводила мочалкой по лоснящейся мокрой шкуре бегемота, верь Алёна, верь!

Однако все мои иллюзии нарушились, как только я услышала хриплую команду:

— Ниже…

Я замерла, а потом погрузила руки под воду, проводя вдоль волосатых ног бегемота. Пожалуй, они достаточно худощавы. Стоит получше потереть подошвы, мы сегодня много ходили босиком… Однако в какой-то момент мое трудолюбие и беспристрастность надоели Ратмиру. Он резко перехватил мои руки и дернул на себя, от чего я на мгновение потеряла равновесие, погрузившись половиной лица под воду.

— Ты забыла, — резко сказал он, положив мои руки на… на… о лесные духи! Я даже не знаю, как произнести это слово. Положил мои руки на выражение лучших качеств своей мужской состоятельности. Хотя, о чем это я… Лучшие качества должны быть в голове, а не здесь. Тем не менее, я застыла, шокированная происходящим. Он плотно держал мои руки, а я только втянула воздух, стараясь думать, что у бегемота… у бегемота… в общем ни черта у меня не получилось придумать, что было у бегемота! Потому что это его самое выражение вполне недвусмысленно топорщилось и вздрогнуло под моими руками. А мое сердце ухнуло, похоже, что и сердце Ратмира забилось быстрее, он дернулся и задышал совсем тяжело.

— Помоешь?.. — спросил он с долей иронии. А я послушно провела пальцами вдоль мягкой кожи. Подобного мытья мой суженный спокойно выдержать не мог, я и сама не поняла, как буквально за мгновение оказалась перевернута на спину, в то время как Ратмир навис сверху.

— Теперь я помогу тебе… помыться… — прошептал он, а я хотела было возразить, что я-то как раз в помощи не нуждаюсь… Но мое сознание вдруг резко и безвольно застряло в паутине ощущений, как только его руки скользнули вдоль моего тела. Язык же забился куда-то глубоко, не желая произносить возражения, которые непременно стоило издать приличной девице. Но я, похоже, уже порядочно испортилась и превратилась в девицу с не совсем приличными качествами…

— И здесь… — пояснил он, как будто я сама бы не поняла, куда настойчиво стремились его пальцы, окончательно превращая меня в застывшего перед удавом кролика. Кролика, который не хотел убегать от своего удава. Совсем не хотел, а только кусал губы, сдерживая волну невероятного томления и желания как можно быстрее стать добычей удава, бегемота, не важно…

Рывок внутри меня не доставил боли, лишь глаза широко распахнулись словно в удивлении, выискивая что-то на лице Ратмира. Но он смотрел также пристально, не отводя взгляда, а потом стал покрывать мое лицо поцелуями. Одна рука скользнула под меня, прижимая и создавая опору для его движений. Дыхание мое сбилось, я ответила на поцелуи, ощущая губами его мягкую кожу на лице и отрастающие колючки. Вокруг нас безжалостно плескалась вода, выливаясь лужицами на светлый каменный пол. Он двигался все быстрее и временами я ощущала нарастающие пучки искр внутри меня, не успевая анализировать эти ощущения. В конце он двинулся особенно резко, придавливая, прижимая меня к краю купальни, словно хотел окончательно объединиться со мной, а я обхватила его как можно крепче. Хрипло выкрикнул мне в губы:

— Аля!..

А в моей голове словно молния пронеслась, резко вырвав меня из томительного плена. Выбрасывая на остров давно забытых старых воспоминаний. Событий совсем далекого прошлого… Ведь я до сих пор испытывала странное ощущение от этого старого имени. Аля. Аля! И когда Ратмир его изредка произносил, как будто сам опасаясь меня так называть, какое-то смутное чувство, неявное ощущение накрывало меня. Чувство похожести. Узнавания. Что-то подобное уже было со мной. Только я никак не могла вспомнить, что…

И, наверное, лишь сейчас, шум плещущейся воды, ощущение влаги, погружения под воду и сам Ратмир, словно маленькие кусочки головоломки сложились в полную картину. Я вспомнила, внезапно и от того резко болезненно внутри. Я постаралась спрятать свою догадку, улыбкой замаскировав отношение к только что произошедшему. Ведь я была действительно рада и чего уж скрывать, мне было приятно… если не сказать больше.

Поэтому, обняв лицо мужа руками, я поцеловала его со всей нежностью, на которую была способна, насухо вытерла волосы и удалилась в кровать. Конечно, вскоре он тоже устроился рядом, но, по счастью, успокоился и быстро заснул, а вот пробраться в мою голову ему было не под силам. Я очень на это надеялась, потому что мне надо было тщательно восстановить свои воспоминания.