— Не надо так огорчаться — мы сейчас запросто можем к нему присоединиться, — оглядываясь на валящую из провала тьму, с привычным Богдановым ехидством буркнул здухач.

— Почему?! — заорал возникший рядом Вереселень Рориг. — Откуда у Прикованного такая сила?! Что тут творилось весь год, что меня не было?!

— Тут и раньше… творилось. Спокойнее, брат, — прогудел серебристо-стальной дракон. — Главное — убрать отсюда раненых и приграничников!

— Пора! — оглядываясь на ломящийся сквозь искореженный портал Мертвый лес, напряженно бросила Дина. — Слышишь, Айт? Пора!

— Криза! — взревел Великий Водный.

Яркое дневное небо раскрылось как голубой занавес, и над горизонтом вознеслась… драконица! Такая огромная, что сама Табити-Змееногая в сравнении с ней уже не казалась гигантской. Шкура драконицы сверкала снежно-белой чешуей, расчерченной узорами алого.

— Криза! — катилось над толпой драконов. — Криза-а-а!

Ударили снежно-белые крылья — и все изменилось в один миг. Бело-алая драконица налетела вихрем, ее свита неслась следом… и впереди всех летели Мраченка с Белой Змеей! Раненых драконов начали подхватывать сильные когти, в один миг унося прочь в мгновенно открывающиеся и схлопывающиеся порталы. Сидящих на спинах драконов людей словно смело взмахом бело-алого крыла — и вот они уже на спине гигантской драконицы и с неистовой скоростью уносятся прочь. Следом со всех крыльев припустили освобожденные драконы. Только дракон цвета пламени завис в воздухе, с отчаянием и яростью глядя назад, туда, где подступающая тьма рвала портал, как ураган — целлофановый пакет. Деревья Мертвого леса метр за метром пожирали луг и поле. Черные корни вспарывали землю, обезображивая ее сухими, точно горелыми, канавами, тянулись за улетающими драконами. А за ними мрачной тушей неотвратимо пер гигантский валун, увенчанный выплавленной во льду и сотканной черным дымом жуткой собачьей мордой.

— Давай, брат! — бросила Дина, прямо в воздухе скатываясь со спины Айта. Ирка кувыркнулась в другую сторону. Она не знала, что эти двое задумали, но не сомневалась — задумали!

Черная волна, в которой уже нельзя было различить ни деревьев, ни корней-щупальцев, ни существ, то ли живых, то ли мертвых, катилась по живой земле, захлестывая поля, сады, лес, рассыпая в прах траву, ломая живые деревья будто прутики.

— В сторону! — Пара сверкающих серебром драконов взвилась в небо.

Дина зависла в небе, ее чешуя засверкала в лучах солнца… и во все стороны от нее брызнули электрические разряды. На земле вспыхнули огни. Одна за другой, как опоясывающая Ирий гирлянда, загорались ледяные башни, и искристые короны плясали на их вершинах. Небеса содрогнулись от рева Великого Водного дракона… черная мертвая мгла подкатилась к самым башням… и с размаху врезалась во взметнувшуюся навстречу стену воды! Стену воды, соединяющую электрические башни и насквозь пронизанную электрическими разрядами!

Чудовищный, полный лютой боли и злобы вой прокатился над Ирием. Черные деревья рассыпались хлопьями липкой золы. Электрическое пламя пронеслось по Мертвому лесу, выжигая его до самой земли и оставляя на пепелище то ли кучки горелых ветвей, толи рассыпающиеся черными хлопьями тела воинов Прикованного. Бескрайнее горелое поле протянулось от водной стены и до самого горизонта. Вой раздался снова, и теперь в нем были ярость и приказ. И волна извивающихся черных корней прихлынула опять, бешено вгрызаясь во вставшую на пути водную преграду. Стена воды прогнулась и… устояла. Но черная волна ударила снова, и снова, и снова. И одна из ледяных башен пошатнулась!

— Вроде ж папочка — Хорт, а упорство у него бульдожье! — Ирка летела к водяной стене. — За мной давайте! — проорала она, но Танька и здухач уже мчались следом. Вся троица зависла над водяной стеной.

Рев черной волны взвился неистовым торжеством, и тысячи щупальцев рванулись к Ирке. Отчаянно метнулся наперерез серебристо-стальной дракон. Но прежде чем хоть кто-то успел до нее дотянуться, Ирка выдернула из-за пояса покрытую кровью и гарью сковородку. И бросила ее вниз.

Пылающая водяная стена взмыла ввысь, а ледяные башни начали плавиться… перетекая в человеческие фигуры. Молодая женщина простерла ладони над ребенком. Громадный кузнец закинул на плечо молот. И крепкая дородная тетка многообещающе похлопывала по ладони… сковородкой. А потом ледяная сковородка, искрящая электрическими разрядами, медленно пошла на замах…

— Клянусь Владычицей! — ошеломленно прогудел кто-то из зависших неподалеку драконов. — А наши человеки… тоже такое умеют?

Пылающая водная стена ринулась навстречу тьме.

Они сшиблись… Удар! Удар и еще удар! Электрические искры пронзили тьму. Тучи золы взмыли во все стороны. Пронзительный жалобный скулеж заставил содрогнуться небеса.

И эхом ответил ему победный рев драконов.

Тьма уползала. Мертвый лес отступал. Корни стремительно втягивались, оставляя за собой безобразные шрамы в земле. Деревья Мертвого леса пятились, прикрывая собой гигантский валун. Сквозь сплетение искореженных ветвей Ирка успела увидеть неподвижный взгляд ледяной собачьей морды… и содрогнулась. Пес глядел на нее.

— Мы победили? — настороженно спросила Танька.

— Да, — мрачно ответила Ирка. — Пока. Потому что он вернется.

Она повернулась и понеслась в сторону Драконовых Пещер, не дожидаясь никого и не отвечая на окрики.

Вечер неторопливо опускался на Змеевы Пещеры, но не было сна в запутанных, как клубок разварившихся спагетти, скальных коридорах. Голоса, крики, рык драконов. Бело-алая драконица стремительно двигалась по тоннелям, быстро и отрывисто отдавая распоряжения, — и там, где появлялась она, закрывались раны, живая вода бежала по трубкам вполне современных капельниц под чешую змеев, заковывались в лубки громадные когтистые лапы и людские руки-ноги.

— Криза! Доктор Иппокризия! Доктор Криза!

— Тихо-тихо, я здесь, все будет хорошо! Артерию зажимай! Крепче! Не ори, ты же дракон! Следующего на стол! Какой отдых, змеечки, еще пара часов — и ночь, тогда я вас, громадин, ворочать уже не смогу!

Скользила по коридорам женщина в длинном, в пол, платье — и воцарялась почтительная тишина, а перед беженцами возникали плошки с горячей едой, уставшие дети переставали плакать и по знаку ее пальцев отправлялись спать в «змеиный садок», и даже старушки почтительно затихали под строгим взором Табити-Змееногой.

Среди этой шумной круговерти лишь одна тень кралась неслышно и тайно, ни шорохом, ни звуком не выдавая своего присутствия. Вжималась в стену, когда мимо, шурша чешуей и подолами платьев, проносились помощницы доктора Кризы и ласково воркующие земляные змеицы уносили на руках хнычущих человеческих малышей. И снова на цыпочках пробиралась дальше. Следом за волокущими простыни бинтов молодыми драконицами тень неслышно скользнула в дверь и замерла, всматриваясь во мглу. Вокруг было пусто, темно и тихо. Сквозь мрак медленно проступали прямоугольники картин. Тень примерилась… Потянула… Раздался дикий грохот. Куски выломанного камня посыпались на пол.

— Кто здесь?! — Факелы стражи озарили тьму, выхватывая из мрака яростные морды погибающих драконов и искаженные злобой лица драконоборцев на полотнах. Прижимая к себе сорванную со стены картину, тень метнулась прочь. — А ну стой!

Тень пронеслась через галерею, выскочила на пятачок пещерного «перекрестка» и заметалась — с другой стороны тоже слышался топот и мелькали факелы. Тень кинулась к расписанной веселыми толстенькими дракончиками двери, створка приоткрылась — едва протиснуться — и тут же бесшумно захлопнулась.

— Кто это был? Видели, нет? — Два драконьих патруля сошлись на опустевшем пятачке, змеи оглядывались в поисках бесследно исчезнувшего беглеца.

— А еще кроме черных кошек есть Хортица — убийца драконов… — за дверью напевно вещал ломкий мальчишеский голос.

Все тот же юный водный Лун сидел на полу перед туалетами, все так же горел кристалл с молнией в его ладони, разве что теперь его слушали не двое, а пятеро мелких Мин, а позади, нервно дыша, притаились несколько человеческих ребятишек.