АЙЗЕК РОУЗЕНБЕРГ

Перевод Э. Шапиро

Айзек Роузенберг(1890–1918). — Родился в Бристоле, в семье рабочего. В четырнадцать лет А. Роузенберг уже начал работать, по учебу не бросил. В 1911 г. ему удалось поступить в Школу искусств. В 1915 г. был призван в армию, воевал и погиб на фронте в апреле 1918 г. Роузенберг— один из наиболее известных «окопных поэтов» первой мировой войны.

Поэт и художник, он остро переживал трагедию войны и принесенные ею страдания. Для стихов Роузенберга характерен судорожно-напряженный тон, напоминающий поэзию немецкого экспрессионизма того же периода.

РАССВЕТ В ТРАНШЕЯХ

В агонии ночная тьма —
И время то же, что во дни друидов.
Здесь лишь одно живое существо
Касается меня —
Смешная сардоническая крыса, —
Когда я с бруствера срываю мак,
Чтоб за ухо заткнуть.
Глупыш, тебе была бы крышка, знай они
Твои симпатии космополита
(И антипатии бог весть какие).
Сейчас коснулась ты руки английской,
А завтра то же сделаешь, наверно, для германца,
Уж коли по душе тебе шнырять
Среди зеленых спящих. И сама
Ты сгустком кажешься зеленым
Средь этих строгих глаз и мощных тел
Атлетов, менее удачливых, чем ты,
Покорных прихотям убийства
И распростертых в пропастях земли,
В полях разрытых Франции.
Что видишь в наших ты глазах, когда
Скрежещет сталь и пламя бьется
В застывших небесах?
Откуда дрожь — откуда ужас в сердце?
А маки, взросшие из вен людских,
Все падают и падают…
А мой, торчащий за ухом, живет
И только побелел слегка от пыли.

БЕССМЕРТНЫЕ

Я их убил, но вновь и вновь
Они вставали на пути.
Ни днем, ни ночью я не мог
От них ни скрыться, ни уйти.
В бреду рванулся я — и вдруг
Их кровь на пальцах ощутил.
Но все упрямей и страшней
Они вставали из могил.
Я убивал и убивал,
Напившись крови допьяна, —
Но поднимались вновь они,
Ведь в шутку гибнет Сатана.
Я думал, Дьявол спит в вине,
Считал, что с женщиной он схож.
Я Вельзевулом звал его.
Теперь он — мерзостная вошь.

ХЬЮ МАК-ДИАРМИД

Хью Мак-Диармид(род. в 1892 г.). — Псевдоним крупнейшего шотландского поэта Кристофера Меррея Грива. Лидер так называемого «Шотландского литературного возрождения», ставящего своей целью возрождение традиций национальной поэзии и создание новой поэзии на родном языке. X. Мак-Диармид — один из основателей Шотландской националистической партии. Впоследствии стал коммунистом. В 1970 г. и 1972 г. вышли в свет поэтические книги Хью Мак-Диармида «Еще раз избранные стихи» и «Антология стихов». Поэт обращается к истории Шотландии, критикует современное буржуазное общество, воспевает простой люд своей родины. Он пользусчся как традиционными балладными размерами, так и свободным стихом. Пишет на шотландском и английском языках.

С ГОРДОСТЬЮ

Перевод А. Ибрагимова

Шотландия! Уже давно
Желание одно
В душе моей сыновьей:
Воспеть в бессмертном слове
Да будет мне дано
Твой трудный путь. Я вправе
В неповторимом сплаве
Соединить презренье
И светлое прозренье.
Так на лице постылой
Забывчивой рукою
Рисуют с тайным пылом
Лицо совсем другое.

РОБЕРТ ГРЕЙВЗ

Роберт Грейвз(род. в 1895 г.). — Родился в Лондоне; его отец— известный ирландский поэт А.-П. Грейвз. Во время первой мировой войны Р. Грейвз пошел добровольцем на фронт; служил в одном полку с 3. Сассу-пом. После войны учился в Оксфордском университете, преподавал историю английской литературы в Каире и на Майорке.

Грейвз начал печататься в 1910-е годы. Его перу принадлежат несколько томов прозы и множество поэтических сборников. Последние из них — «Стихи 1971–1972» (1972), «Трудные вопросы, легкие ответы» (1972). Дисгармонии современной жилш и современных человеческих отношений противостоит в стихах Р. Грейвза мечта о вечно прекрасном. Сложная звуковая система, внутренние рифмы, ритмическое богатство придают своеобразное звучание каждому стихотворению поэта.

В 30-е годы стихи Р. Грейвза на русский язык переводила С. Map. В 1965 г. вышла в свет книжка его детских стихов «Скрипка за пенни» (изд-во «Детская литература», перевод А. Сергеева). Стихи Р. Грейвза публиковались также в журнале «Иностранная литература» (1968 г.).

ЧЕРТ ДАЕТ СОВЕТЫ ПИСАТЕЛЮ

Перевод А. Сергеева

Пускай читатель рассуждает злобно,
Что, дескать, надо врать правдоподобно,
Его слова — пустая болтовня.
Писатель, лучше слушайся меня.
Во-первых, не усердствуй в описанье
Характеров, страстей и злодеяний:
Чтоб ложь твоя не потрясла основ,
Бери пример с отъявленных лгунов, —
А не лгунишек, врущих что попало,
Об истине не думая нимало.
Надергай отовсюду громких фраз,
Нелепых сцен и пошленьких прикрас,
И пусть без всякой связи меж собою
Скитаются бесцветные герои
И удивляют вздорностью своей
Себя, тебя и остальных людей.
Когда найдешь, что дальше врать нет мочи,
Поставь лирическое многоточье:
Рассказ мой, дескать, кончен, как ни жаль,
К чему еще идея и мораль?
А что концы не сводятся с концами —
Так в жизни тоже так. Судите сами.

ВЕДЬМИН КОТЕЛОК

Перевод А. Сергеева

Внезапно пал туман, окутав местность,
И пешеход, взобравшийся на холм,
С дороги сбился — без ориентиров
И без тропинки он пытался трижды
Спуститься вниз, но трижды выходил
К дымящемуся, словно котелок,
Поросшему осокой водоему,
Перед которым был огромный камень.
И, выйдя в третий раз на это место,
Он понял: это ж «Ведьмин Котелок» —
О нем ему рассказывали раньше,
А вот теперь, благодаря туману,
Он ползает вокруг него, как муха.
Замшелые округлые каменья
Скользили вниз, сквозь папоротник мчались
Бурлящие хмельные ручейки —
Он разомкнул порочный круг блужданий
И шел все вниз и вниз, а на пути
Встречались то озера, то болота,
То крепостные стены валунов.
Разбитый при паденье локоть саднил,
Кровь запеклась лепешкой на щеке,
Пот лил ручьями, и в глазах рябило.
В конце концов, как будто пожалев
Шального пешехода, перед ним
Возник шалаш, и рядом груды торфа
И долгожданные следы колес.
По колеям он вышел на дорогу,
Которая вела и вверх и вниз.
Туман по-прежнему скрывал окрестность,
И пешеход избрал легчайший путь
И зашагал, как прежде, вверх и вниз.
Он шел в тумане, как во сне. Усталость
Валила с ног, но ровная дорога
Уверенно вела его куда-то,
И он почти бежал, когда из мглы
Вдруг выступил дорожный указатель.
Он подбежал к нему и прочитал:
«Семнадцать миль…», а до чего, неясно —
Дожди и солнце превратили в ребус
Написанное на дощечке слово.
Тогда он глянул на другую стрелку,
Которая указывала вверх.
На ней стояло: «„Ведьмин Котелок“ —
Полмили». Быть не может! А ведь он
Карабкался по кручам два часа!
…Какой-то местный весельчак повесил
На эту стрелку дохлую змею.
Вдали ревел охрипший бык. Туман
По-прежнему окутывал окрестность…
…И тут он рассердился…