Всемирную известность Д. Джойс получил как прозаик, автор «Дублинцев» (1914), «Портрета художника в юности» (1916), «Улисса» (1914–1921), «Поминок по Финнегану» (1922–1939); наряду с Марселем Прустом и Францем Кафкой, Д. Джойс считается «отцом» модернистского романа. Ненависть к буржуазному обществу, отчуждение от общества вообще, неверие в поступательное движение истории, новаторство в области художественной формы— таковы основные черты джойсовской прозы.
Ты слыхал про Шалтай-Болтая,
Как сидел он ногами болтая,
Сидел на стене и попал к сатане —
Коленом под зад, отправляйся в ад,
(припев) Получай, негодяй,
Нагоняй!
Он когда-то у нас-коро-королевствовал,
А теперь — пинай его, как трухлявую репу, без жалости!
Пусть его по приказу Их Милости Заса-садят в тюрьму Маунтджой!
(припев) В тюрьму Маунтджой
Вожжой!
Он был па-па-па-паша всех пакостных умыслов
С контроверзными контрацептивами (в пользу бедных),
Он сулил рыбий мех и летошний снег,
Он болтал о любви в шалаше и реформе!
(припев) Церковной реформе
В оранжевой форме!
Аррах, отчего же он сверзился?
Я клянусь тебе, возчик-молочник мой,
Ты — как бешеный бык из Кессидис,
Вся бодливость сидит в рогах!
(припев) Бодливость в рогах,
В его врагах!
(Дважды) Да здравствуй, Хости, не хвастай, Хости, рубаху пора сменить,
Подхлестывай песню, Всем-Песням-Песню!
Балбаччо, балбуччо!
Мы жевали шинкованный шницель, жасминную жвачку, желтуху,
железо и желтый шкаф —
Так кормил мягкостелющий бизнесмен.
И не диво, что Всехобману! — наши парни прозвали его,
Когда он сыпал бисер в конторе —
(припев) В которой
Играют воры.
Мы покончим с непременными апартаментами,
Мы сожжем на костре его дрянь, дребедень и дрязги,
И Кленси-шериф прикрывает контору халтуры,
Прокурор барабанит в дверь.
(припев) Барабанит в дверь —
Пограбь нас теперь!
Злое счастье прибило к нашему острову
Пососудину вороватого викинга.
Будь проклят тот час, в который у нас
Появился его черно-бурый бот,
(припев) Черно-бурый бот
У самых ворот.
— Откуда? — спросил Пулбег. — На полпенни хлебелого,
Donnez-moi
[141]добычу, деньгу, гибель-голоду,
Фингал Мак-Оскар Онизип Баржарс Бонифас —
Вот мой старый норвежливый прозвище,
И я сам при норважный треска!
(припев) Норвежский верблюд
Из тресковых блюд!
Дальше, Хости, дальше же, черт тебя! Поносную Песню-Всем —
Песням пой!
И, как говорят, оросив кустарники,
Или — как пишет «Роддом Трибьюн» — побывав в обезьяннике,
Наш хваленый хапуга Хамфари
У горничной взял ее.
(припев) Он взял её
Девственное!
И не стыдно, безмозглый философер,
Бросаться на даму, как дикий зверь?
Даже в нашем зверинце допотопноем
Другого такого найти нелегко:
(припев) Ирвикер и Ко
Стар, как Ноев ко…
Он подпрыгивал у памятника Веллингтотону,
Наш скакуннейший гиппопотамумунс,
А потом сел в организменный омнибунс
И расстрелян был по суду:
(припев) Дыра на заду,
Шесть лет в аду!
Ах, как жаль его бебе-дных сиротушек
И фра-фрау его достозаконную,
Все вокруг нее полнится слухами —
Слуховертки свисают с дерев,
(припев) Хуховертки с дерев
Вопят, озверев:
Аноним! Моисей! Псевдодант! Шайкеспауэр!
Мы устроим концерт контрабандных ирландцев и массовый митинг,
Отпоем пан-ехидно борца скандикнашего,
Похороним его скандебобером
Вместе с глухонемыми датчанами,
(припев) С чертями, с датчанками
И их останками.
И вся королевская конница
Шарлатая-Болтая сторонится —
Пока не ослепли ни в Эйре, ни в пекле,
Чтоб Каина воскрешать!
ЧТОБ КАИНА ВОСКРЕШАТЬ!
