– Я в ужасе! – смеется он. – Но почему ты не спросишь у этого типа разрешения? Он наверняка был бы не против…

– Ты что! Как можно? И потом, я не видела его ни разу в жизни. Меня наняла его мать, настоящая ведьма. Если я заикнусь об этом, она в два счета меня уволит. К тому же в этой квартире так чисто, что мне все равно нечего делать. Что мне остается?

– Странно, – задумчиво говорит он. – Странно платить человеку за уборку, если она не нужна.

– Мне есть что порассказать о домах, где я убираю! – смеюсь я и битый час развлекаю его рассказами про Дотти и ее зловредного пса, про ее соседок и сексуального маньяка Оливера. Теперь, когда у меня есть новая работа, все это кажется смешным. Слава богу, мне не придется больше ходить к Оливеру.

– А что ты будешь делать с Элли, когда в садике начнутся каникулы? – спрашивает он. – Ты сказала, что твоя новая нанимательница не разрешит брать девочку с собой.

Господи, как мне не хочется об этом думать. Мысль о каникулах висит надо мной черной тучей, и я ума не приложу, что делать.

– Мне и самой не нравится таскать ее с собой, – признаюсь я. – Одно дело при необходимости взять ее к Дотти, но в квартире Алекса Чапмэна она просто умирает от скуки, и к тому же, когда она там, я не могу писать.

– То есть тебе придется найти для нее няню, – говорит он ровным голосом. – Или помириться с Фэй.

– Да.

У меня портится настроение. Зачем он вспомнил про Фэй?

– Если за ней будет кто-то присматривать, – не унимается он, – иногда вечером мы могли бы куда-нибудь сходить.

– Да, – сухо отвечаю я. – Но такого человека у меня нет. Извини.

– Бет, ты меня не так поняла, – быстро говорит он. – Я думал, так будет лучше для тебя. Ты сможешь немного отдохнуть. Мне хочется, чтобы ты могла отдохнуть, вот и все.

– Понимаю. Но сейчас это вряд ли получится.

Мне хочется сказать, что, если я ему не безразлична, ему придется ждать. Ему придется ходить за мной, подстраиваться под мою жизнь и быть готовым к тому, что единственным развлечением будет возможность побыть вместе, пока Элли спит у себя в комнате. И если это его не устраивает, дело дрянь. Но, разумеется, ничего такого я не говорю.

Распродажа подходит к концу, и все начинают упаковывать вещи. Мы продали почти все. То, что осталось, легко умещается в два пакета, я заберу их к себе домой и завтра отвезу в магазин «Оксфам».

Когда мы приезжаем в Сельский домик, Элли спит на диване перед телевизором, обняв игрушечного тигра, которого дали ей Джоди и Энни. Луиза укрыла ее одеялом.

– Элли в полном изнеможении! – говорит она.

– Мы ее замучили! – жизнерадостно сообщает десятилетняя Джоди.

Ее младшие брат и сестра шумно плюхаются на пол перед телевизором.

– Похоже, вы все тут утомились! – смеется Мартин.

– А Элли приедет к нам еще? – спрашивает Энни. – Мне так нравится возиться с маленькими.

– Еще бы, ведь она слушается, когда ты командуешь, – фыркает Джоди.

– Это ты всеми командуешь, – возражает Соломон. – Элли мне нравится. Она делает все, что мы хотим!

– Это ненадолго! – говорю я. – Просто она не привыкла играть с детьми постарше. Когда она перестанет стесняться, она начнет давать отпор!

Соломон немного разочарован. Он привык быть младшим, и ему понравилось, что можно смотреть на кого-то сверху вниз.

– Если вы не возражаете, – говорит Бен, – в субботу Элли приедет к вам и останется ночевать. Когда к нам придут гости. Но вы будете играть наверху и вести себя тихо!

– Ура!!! – дружно кричат все трое.

Элли просыпается, трет глаза и изумленно озирается. Увидев меня, она, полусонная и взъерошенная, слезает с дивана и, не выпуская из рук тигра, бредет ко мне и берет меня за руку.

– Нам пора домой, – говорю я.

Элли протягивает тигра Энни.

– Не надо, – говорит Энни и целует ее в макушку. – Оставь его себе.

– Нет, Энни, – протестую я, – это твоя игрушка.

– У меня их целые горы, – улыбается она. – Мама говорит, что в новом доме их все равно некуда класть. Пусть Элли оставит его себе.

– Какие чудесные дети, – говорю я Луизе на кухне, одевая Элли.

– Да. Надеюсь, переезд не будет для них слишком тяжелой травмой. Они ведь такие избалованные… – Она обводит глазами опустевший дом. – Мы все избалованные.

– Вы не избалованные. Вам просто везло. К тому же вы это заслужили.

– И считали само собой разумеющимся.

– Что представляют собой новые жильцы? – спрашиваю я.

– Приятные люди. Пара чуть постарше сорока. Без детей.

Мы обе смолкаем, думая о людях, которые будут здесь жить.

– Мартин мне понравился! – говорит Луиза с немного деланным оживлением, внезапно меняя тему. Я снова встречаю ее понимающий взгляд. – И внешне он симпатичный.

– Тс-с! – улыбаюсь я, кивая на Элли. – Да, он приятный. Посмотрим.

– Мне тоже нравится Мартин, – вмешивается Элли. – Он называет меня деткой и говорит, что я уже большая.

– Да тебя послушать, он настоящий сердцеед, – смеется Луиза. – Это хорошо, Бет! Он придет к нам в субботу?

– Попозже. После дежурства. Ты в самом деле хочешь, чтобы я взяла с собой Элли? Она не помешает?

– Конечно нет! Вот что, Бет, если тебе захочется… побыть с Мартином, – в ее глазах вспыхивает озорной огонек, – привози ее ко мне, когда захочешь.

– О, Луиза! – я порывисто обнимаю ее. – Ты такая милая! Но тебе сейчас и без того…

– Послушай, я не стану повторять это дважды, – решительно говорит она, – но ты действительно помогла мне и очень меня поддержала. Для меня не составит никакого труда присмотреть за Элли. Ты же видишь, как обрадовались ей дети. А когда мы переедем, можешь приводить ее к нам в любое время. Это будет так удобно.

– Ладно, тогда при случае я посижу с твоими.

– Берегись, я могу поймать тебя на слове, – улыбается она.

Домой я еду в куда более приподнятом настроении.

– Чему ты улыбаешься? – спрашивает Мартин, когда мы садимся в машину.

– Луиза. Она такая славная. У нее куча проблем, а она предлагает приводить к ней Элли, когда мне вздумается. Может быть, нам и правда удастся куда-нибудь сходить.

Он благодарно улыбается.

– Но что с ней делать днем, пока все равно непонятно, – замечает он.

Как это по-мужски! Мужчина не может радоваться хорошей новости, не подлив в бочку меда ложку дегтя. Скажешь ему, что скоро наступит жаркая погода, и он напомнит, что из-за жары высохнет сад. Скажешь, что тебе прибавили зарплату, и он сообщит, во сколько раз вырастут налоги. Покажешь ему вещь, купленную по случаю на распродаже, и он немедленно начнет размышлять, что с ней не так и почему ее уценили.

– Да, но разве она не чудо? – не сдаюсь я. – Это… это так здорово, когда есть друзья.

Он хмуро кивает, заводя машину. Я чувствую его неодобрение и понимаю, что оно связано с Фэй. Это мне не нравится. Я осторожно дотрагиваюсь до его руки.

– В субботу она предлагает взять Элли на ночь, – мягко говорю я. – Если хочешь, можешь остаться у меня. До воскресенья.

Он поднимает глаза.

– Здорово, – говорит он, поглядывая в зеркало на Элли, которая уснула, как только села в машину. – И что же мы будем делать целую ночь?

Я начинаю перечислять.

Ох уж эти мужчины, как мало им нужно.

Дверь на Хиллсайд-авеню мне открывает странного вида молодой человек. Он высокого роста; рыжеватые волосы, пропитанные гелем, торчат как иголки дикобраза. На нем потертые джинсы, кроссовки и черная футболка, на которой изображены череп и кости и название неведомой мне музыкальной группы.

– Вы, должно быть, Люк, – улыбаюсь я, протягивая ему руку. – Я Бет.

– Проходите, – хмуро говорит он, не обращая внимания на мою руку и не трудясь закрыть за мной дверь.

– Как долетели? – делаю я вторую попытку, следуя за ним в холл. – Полет был приятным?

– Долгим, – бросает он, не оборачиваясь.