Ангел мести сделал свое дело.

– Что ж, прекрасно, – киваю я, улыбаясь от уха до уха.

Слышит ли он, что я улыбаюсь? Надеюсь, что да.

– Да. Дело в том, Бет, – он возвращается к своей теме, вспомнив, зачем позвонил, – дело в том, что сегодня я получил первую зарплату и хочу начать прямо сейчас. Я должен наверстать упущенное. Я буду отдавать Элли сколько смогу. Я хочу снова стать отцом.

Гм.

– Попробуй, – осторожно говорю я.

– Сегодня я пошел в банк, чтобы перечислить деньги на ее сберегательный счет.

– Но ты не можешь этого сделать? Или можешь?

– Могу. У меня сохранилось право доступа.

Черт! Проклятье! Почему я не закрыла ему доступ? Где еще я промахнулась? Куда еще он может сунуть нос? Нужно проверить все как можно быстрее. Черт побери, я не желаю, чтобы он лез не в свое дело. Я не хочу, чтобы он за мной шпионил.

– На счету Элли… – медленно начинает он, явно подчеркивая значение сказанного, я настораживаюсь, – …на счету Элли почти ничего не осталось.

Он позвонил не для того, чтобы упрекать меня, говорит Дэниел размеренно и спокойно. Он не собирается обвинять или критиковать меня.

Ему приходится повысить голос, потому что я начинаю кричать.

Как он смеет? По какому праву он говорит со мной таким тоном? Как он может выговаривать мне за пустой счет после того, как за полтора года я не получила от него ни пенни, а он, развалившись, посиживал в кресле и писал никому не нужные романы, пока я намывала чужие унитазы и едва не стала жертвой сексуальных домогательств со стороны любителя платяных шкафов?

Он не собирается меня упрекать, повторяет Дэниел громко и раздельно. Он только что признал, что действительно не давал мне денег и писал никому не нужные романы, и при чем тут платяные шкафы?

Не твое собачье дело, кричу я в ответ. И если мне вздумается трахнуться в платяном шкафу, я не стану спрашивать у него разрешения. Он думает, раз он меня бросил, я уйду в монастырь? Он считает, что я не могу понравиться другому мужчине? Да мужчины из кожи вон лезут, чтобы заманить меня в постель! Он думает, что до конца своих дней я буду сидеть взаперти и сохнуть по нему? Да таких, как он, вокруг пруд пруди… причем по большей части он им не чета…

– Бет!

Я смолкаю, внезапно поняв, что потеряла нить рассуждений, и чувствую, что взмокла от крика.

– Бет, о чем мы спорим? – спрашивает Дэниел. – Объясни, когда ты успела пристраститься к сексу в платяном шкафу?

В эту минуту я узнаю прежнего Дэниела. Он подтрунивает надо мной, и мне хочется смеяться вместе с ним, но я не могу, мне слишком больно, слишком жаль того, что я потеряла – потеряла навсегда, – того, что на мгновение напоминает мне его смех и его озорной тон. Я больше не люблю его и не желаю его возвращения. Но мне все еще жалко того, что у нас было.

– Не знаю, зачем я это сказала, – признаюсь я. – Я потеряла нить.

– Не сердись. Не надо оправдываться. Я просто хотел узнать, не ошибся ли я. Знаешь ли ты, что денег почти нет?

– Да, – говорю я еле слышно. – Да, знаю.

– Мало ли что. Случаются ошибки. Деньги могли украсть. Я просто хотел выяснить.

– Да. Конечно. Понимаю.

– Бет, мне так жаль. Я понимал, что дела идут неважно, но если бы я только знал… почему ты мне не сказала? Если бы я знал, что ты вынуждена тратить сбережения Элли… Я не думал, что все так плохо…

– Не беспокойся. Я просто взяла их взаймы. Я верну.

– Нет. Это сделаю я. Возмещу все, что было, и внесу еще. Буду вкладывать деньги каждую неделю и буду помогать тебе, помогать по-настоящему… И, может быть, однажды…

Не знаю. Насчет этого не знаю…

– …Когда-нибудь я смогу увидеться с Элли.

– Не знаю.

– Да, я тебя понимаю.

Он умолкает. Я тоже молчу.

Я испытываю странное чувство. Точно раньше от затылка до пят меня стягивал канат, запутанный, перекрученный и натянутый так туго, что еще немного, и он лопнул бы от напряжения, превратился бы в клочья, – и вдруг напряжение спало. И если постоять еще немного вот так, с телефонной трубкой в руке, спокойно и ровно дыша, все узлы развяжутся, и мне станет легко и свободно.

– Я рада, что ты позвонил, – говорю я, удивляясь собственным словам.

– Я тоже.

Едва ли у меня повернется язык сказать: что было, то прошло, забудем старые обиды и пожмем друг другу руки.

Или: желаю удачи, надеюсь, все у тебя сложится, как надо, – и на работе, и с твоими романами, да, и еще, передай мои наилучшие пожелания Мелани!

Нет, к этому я еще не готова.

Но когда он говорит:

– Береги себя. Можно я буду тебе позванивать? – я не возражаю и невозмутимо вешаю трубку.

Я совсем забыла про Мартина.

У меня начисто вылетело из головы, что он сидит у меня за спиной и слушает, как я кричу, спорю и рассуждаю про секс в платяном шкафу.

Обернувшись, я вздрагиваю от неожиданности, обнаружив, что он все еще здесь. Он осуждающе смотрит на меня, угрюмо сдвинув брови.

– Я же говорил тебе, – начинает он, – я же говорил – не надо брать деньги со счета Элли. Почему ты не обратилась ко мне? Разве я не говорил…

– Мартин, – спокойно говорю я, – отвяжись.

По-моему, есть жареную курицу мы не будем.

Расставание прошло довольно сносно.

Мне надоело, что он лезет в мои дела, и меня достали его любовь и ожидание взаимности, сказала я.

Ему надоело ждать моей взаимности и его достало, что я не желаю прислушиваться к его советам и брать его деньги, парировал он.

Я заявила, что не желаю идти в содержанки.

Он заявил, что не желает служить объектом для сексуального удовлетворения.

Я расхохоталась и заметила, что есть такие, кто отдал бы все, чтобы оказаться на его месте, а оказавшись, считали бы, что попали в рай.

Ему было не смешно. Он выглядел хмурым и расстроенным и сказал, что желает мне счастья и надеется, что в конце концов я научусь доверять мужчинам. Не следует думать, что все они похожи на Дэниела, и не все хотят меня унизить.

Я не стала рассказывать, что уже влюбилась в одного из них и не сводила с него глаз, когда мы неделю назад танцевали на вечеринке. Я решила, что это лишнее.

Вместо этого я ласково улыбнулась, как улыбаются больным, страдающим легким помрачением рассудка, и начала осторожно подталкивать его к двери, размышляя, не поздно ли позвонить Алексу.

Мартин спросил, можно ли поцеловать меня на прощанье.

Я с трудом сдержала желание посмотреть на часы.

Он чмокнул меня и шагнул за порог, преисполненный мужественной решимости не беспокоить меня, пока я сама того не пожелаю.

– По-моему, все прошло почти безболезненно, – удовлетворенно сообщаю я Луизе.

Она зашла ко мне поговорить о ногах Джоди.

Из окна я вижу, как Джоди обучает Энни, Соломона и Элли танцевать последний хит – «Атомный котенок». Элли смотрит на Джоди с нескрываемым восхищением. Она так старательно копирует ее движения, что беспрестанно падает.

– Думаешь, он это переживет? – осторожно спрашивает Луиза.

– Мартин? Разумеется. Я вела себя очень мягко. Про Алекса не сказала ни слова.

– Но ему все равно тяжело, Бет. Он по тебе с ума сходит. Это видно сразу.

– Правда?

Не надо. Не надо вызывать у меня чувство вины. Слишком поздно. Я не желаю думать о том, как он это перенесет.

– По-моему, все было нормально, – говорю я менее уверенно. – Он сам сказал, что ему надоело… в общем, что я слишком независимая.

– Наверное, он надеялся изменить тебя.

– В таком случае я очень рада, что избавилась от него. Этого не пытался делать даже Дэниел.

– Думаю, ты права. Это к лучшему. И хорошо, что ты поговорила с Дэниелом.

Я вспоминаю разговор про секс в платяном шкафу и не могу удержаться от улыбки.

– Кто бы мог подумать? Неделю назад я чуть не умерла, когда столкнулась с ним.

– Ты стала другой.