Я немедленно представляю кота, который использовал бы мои ноги в качестве точилки для когтей.

Прежде чем мы выходим из дома, Алекс помогает мне распаковать коробки и собрать компьютер. Этот штекер вставляется сюда и соединяет клавиатуру с системным блоком. Эти разъемы для монитора, а вот этот для мыши. Вот сюда подсоединяется принтер, а если у тебя будет сканер, его нужно подключать сюда. Эти провода для колонок, их нужно вставить сюда и сюда. Разъемы вот здесь. Все понятно?

Возможно, я это усвою, если повторить еще разок.

Так, теперь нажимаем вот эту кнопку, загорается лампочка. Видишь? Двойной щелчок мышью – нет, не здесь, вот здесь! Появляется контекстное меню, а если щелкнуть по ярлыку левой клавишей… Я знаю, ты работала на моем компьютере, но здесь установлен Windows 2000, это немного другая операционная система.

Ладно, давай потом, нам пора идти…

А хочешь, я покажу тебе?..

Нет, не хочу… По опыту мне известно, что, когда мужчина начинает объяснять женщине что-нибудь, связанное с техникой, идет ли речь о замене колеса или компакт-дисках, дело неизбежно заканчивается ссорой.

И поскольку я знаю тебя так мало, что за это время невозможно даже заразиться ветрянкой, я не готова ссориться!

Так что пошли.

Мы идем в тайский ресторан и за закусками говорим о его жене.

Мне не хочется о ней говорить, но так уж получилось.

– Здорово, что теперь у тебя есть компьютер, – замечает Алекс.

– Да. Теперь я могу работать ежедневно. Буду писать каждый вечер, когда Элли уснет.

Он кивает.

– Проблема в том, – я делаю небольшой глоток вина, – что при этом мне нужно зарабатывать на жизнь. Уборок у меня не осталось. Думаю подать объявление о наборе текстов. Набор, распечатка, – я усмехаюсь, – вдруг найдутся авторы, которым нужно печатать рукописи.

– Может быть, и найдутся, – серьезно говорит он. – Хотя мне кажется, сегодня почти все, кто пишет, сами работают на компьютере. Может, Сара что-нибудь подыщет, вдруг у нее на примете кто-то есть. У нее полно приятелей в издательствах.

– Сара? – переспрашиваю я, глядя в свою тарелку.

На самом деле меня подмывает сказать: опять эта проклятая Сара, пропади она пропадом!

Благодарю покорно, но я не желаю, чтобы она искала для меня работу. Почему ни один наш разговор не обходится без упоминания о ней?

– Что ты сказал ей про меня? – резко спрашиваю я.

– Про тебя? – удивляется он.

– Да, про меня. Кроме того, что я оставила у тебя на компьютере кусок сценария? Она знает, что сегодня ты со мной? Она знает, что мы… – Я не решаюсь продолжить.

Что мы – что? Что мы – кто? В этом-то и вопрос. Мы «любовники» или «у тебя роман»? Если речь идет о романе, это значит, что один из нас делает нечто недозволенное. Так это или не так? Женат он или нет?

– Она знает, что мы встречаемся? – нахожу я выход.

Неопределенное выражение, которое предполагает близость.

– Ну… Всех подробностей я ей не рассказывал! – нервно усмехается Алекс, берет вилку и с преувеличенным вниманием начинает исследовать содержимое своей тарелки.

– И в какие же подробности ты ее посвятил? – тихо, но настойчиво спрашиваю я.

Он долго и тщательно разжевывает зеленый стручок фасоли, довольно нежный на вид, и, проглотив его, произносит:

– Она знает, что ты убирала мою квартиру. – Он не поднимает глаз от тарелки. – И знает, что ты пользовалась моим компьютером…

– Так.

– Но я не говорил… – Он поднимает глаза и качает головой. – Нет, Бет, я не рассказывал ей про нас…

– До сих пор?

– Я обязательно это сделаю. При первом удобном случае.

– В таком случае что ты ей сказал? Как ты объяснил, что вечером тебя не будет дома? Наверное, сказал, что встречаешься с приятелями?

Мне не хочется говорить в таком тоне, не хочется задирать его и затевать ссору. Но я не желаю вспоминать о Саре, у которой столько возможностей меня облагодетельствовать.

Может быть, я должна испытывать к ней благодарность? За то, что она прочла мой сценарий, за то, что она поможет мне найти работу? За то, что она позволяет спать с ее мужем?

– Нет, – говорит он. – Я ее не обманывал. Я сказал, что сегодня я встречаюсь с тобой. Правда… – он отводит глаза, – она думает, что мы будем разговаривать о сценарии…

Закуску мы доедаем молча.

Все выходит не так, как хотелось бы. И в этом виновата только я. На что я рассчитывала? Думала, что он сломя голову бросится к жене – хотя она и является его женой «только на бумаге», – чтобы в мельчайших подробностях поведать ей, как во время первого свидания мы дважды занимались любовью у меня в спальне и как сегодня, когда мы катались по ковру нагишом, мой пес вцепился ему в ногу?

– Не сердись, – говорит Алекс. – Прошу тебя. Я понимаю, что виноват. Но если можешь, Бет, потерпи. Мне нужно время… чтобы дать ей понять – на этот раз все действительно кончено.

– Ты же говорил, что она тебя не любит.

– Не думаю, что она любила меня раньше. И все же она решила, что хочет сохранить брак.

– Но тогда она готова к тому, что ты можешь встретить кого-то еще?

– Для нее это будет шоком. Она до сих пор считает, что осчастливила меня, позволив вернуться к ней.

– А это не так? Ты ее больше не любишь?

Не забывайте, что мое положение весьма уязвимо. Речь идет о моих чувствах к этому человеку. Я никогда не испытывала ничего подобного, никогда не впадала столь внезапно в состояние смущения и тревоги. Я не знаю, можно ли назвать это гибельное, пугающее ощущение счастьем и получать от него удовольствие.

Я так боюсь, что в любую минуту Алекс может встать и уйти из моей жизни так же внезапно, как появился, что опускаюсь до этого жалкого, плаксивого, умоляющего тона.

Ты ведь ее больше не любишь? Скажи, что нет! Но даже если ты это скажешь, я тебе не поверю. Как я могу тебе доверять? Откуда мне знать, что ты не лжешь?

Проверить невозможно.

– Когда мы стали встречаться, я порвала с Мартином, – напоминаю я.

– Я знаю. Но вы встречались недолго…

– Он говорил, что любит меня! Он хотел жениться на мне!

Это небольшое преувеличение, хотя, похоже, дело шло именно к этому.

– Не мне его судить, – говорит Алекс.

– Ты ревнуешь?

Мне хочется, чтобы он ревновал.

– Мы занимались любовью где только можно. В первый раз на кухне – у раковины! А однажды…

– Бет, давай не будем. Не стоит сводить счеты. Мы не дети. У каждого из нас свой опыт. – Он замолкает. – Так вышло, что я женат. Мы прожили вместе много лет. Я больше не люблю ее, но когда-то любил. Долго любил.

Внезапно я вспоминаю Дэниела. Интересно, каково это – жить из года в год с тем, кого знаешь лучше всех на свете, проводить с ним одно Рождество за другим, один отпуск за другим, праздновать один день рождения за другим и вдруг понять, что скоро всему этому придет конец.

– Все нормально, – говорю я. – Я все понимаю.

– Я не могу развернуться и уйти, просто уйти и наплевать на нее, порвать, как ты порвала со своим приятелем, с которым… – он улыбается, – вы занимались сексом на кухне.

– Понимаю.

Мне становится неловко.

Ему нужно время, чтобы объяснить ей, что все кончено. Что здесь такого? Мы встретились совсем недавно. И разве он не говорил, что через год подарит мне золото или бриллианты?

Может быть, он меня не обманывает? Может быть, он и впрямь это сделает? Может быть, он заслуживает доверия?

Может быть, он не унизит меня, как Дэниел?

– Больше я не упомяну о Саре, – говорит он в конце ужина.

А значит, он упомянул о ней вновь.

Я постепенно привыкаю, что у меня есть компьютер. По вечерам, уложив Элли, я работаю над сценарием. Я подготовила резюме и просматриваю объявления о вакансиях в Интернете; составила список компаний, в которые планирую обратиться.