Я несколько обескуражена.

Мне совсем не кажется, что это в порядке вещей. Если мы стали любовниками, это еще не значит, что я буду рассчитывать на него. Это не значит, что мои денежные проблемы касаются его, а его деньги имеют отношение ко мне.

– Но я бы не стала… Я бы не стала просить денег даже у Фэй, – говорю я. – Разве что речь шла бы о жизни и смерти.

Я не сразу понимаю, что мои слова имеют определенный подтекст, но, уже сказав это, замечаю выражение его глаз – он смотрит так, точно его ударили.

– Даже у Фэй, – медленно повторяет он.

Я киваю.

– И уж конечно, не у меня.

Мне очень жаль. Но я снова киваю.

– Все ясно, – говорит он.

Что ж, в определенном смысле это устранило некоторые недоразумения.

Какое-то время мы неловко молчим, делая вид, что смотрим телевизор, он на одном конце дивана, а я на другом. Я знаю, о чем он думает. Я сделала ему больно, обидела его, и ему хочется уйти, уползти в свою нору и зализать раны. Ему не хочется обнаруживать свои намерения слишком явно, и он делает вид, что все улажено и забыто, вот только, к сожалению, он запамятовал, что сегодня ему нужно уйти пораньше.

Я предлагаю кофе, и он вежливо говорит:

– Нет, спасибо, – и продолжает увлеченно смотреть документальный фильм про размножение лягушек в долине Амазонки.

Я спрашиваю, не хочет ли он взглянуть, что идет по другим каналам, и он отвечает, что ему все равно.

Я подумываю, не предложить ли ему… впрочем, нет, это неудачная мысль.

И когда он начинает поглядывать на часы и, судя по выражению лица, собирается произнести заготовленную фразу о том, что уже поздно и ему пора идти, звонит Алекс.

– Привет! – говорю я, чувствуя, как от звука его голоса у меня подкашиваются ноги. – Привет, Фэй!

– Фэй? – спрашивает Алекс. – Какая еще Фэй?

– Послушай, Фэй, ты не возражаешь, если я перезвоню попозже? – Рука, в которой я держу трубку, от волнения становится мокрой. Интересно, заметно ли, как дрожит мой голос.

– Ты не одна? – догадывается Алекс.

– Да. Поговорим потом. Ладно?

– Я могу позвонить тебе завтра.

– Договорились. Пока!

Я опускаю трубку, перевожу дыхание и оборачиваюсь к Мартину. Он надевает куртку.

– Не обращай на меня внимания, – говорит он деревянным голосом. – Ты могла бы спокойно поговорить с Фэй. Просто мне пора.

– Но еще рано. Еще нет десяти.

На душе у меня погано. Я чувствую себя последней дрянью. Мало того, что я задела его, хотя сделала это не нарочно – уж больно он обидчивый, – теперь я не могу дождаться, когда же он уйдет и можно будет позвонить Алексу. От нетерпения у меня непроизвольно сжимаются кулаки.

– На сегодня у меня остались кое-какие дела, – лжет Мартин. На самом деле он спешит домой страдать из-за того, что я предпочла бы обратиться за помощью не к нему, а к лучшей подруге.

– Ладно, как хочешь.

Мне не хочется его задерживать. И даже подмывает попросить его отвалить и не возвращаться, пока он не забудет про свои обиды. Но, как я уже сказала, на душе у меня скверно.

И тогда, еще больше усугубляя положение, он спрашивает:

– Можно я зайду завтра?

Я смотрю на него, разинув рот, как рыба.

Завтра? Только не это!

– Сходим куда-нибудь выпить или где-нибудь посидим, – говорит он. – Ты ведь можешь оставить Элли у Фэй?

– Э-э… – я продолжаю по-рыбьи разевать рот. – Завтра? – Надо выиграть время. – Завтра у нас пятница?

– Да – это что-то меняет?

– Кажется, Фэй собиралась…

– Ничего. Не важно. Тогда просто посидим дома.

– Э… гм… нет. Я хотела сказать, что мы с Фэй собирались сходить куда-нибудь вдвоем – только она и я. Она звонила, чтобы обо всем договориться. Я обещала ей, что завтра мы куда-нибудь сходим.

– Если хочешь, я посижу с Элли.

Это невыносимо. Я обидела его так, что он уходит домой. Я солгала ему и собираюсь за его спиной встретиться с другим, а он предлагает посидеть с моим ребенком.

– Нет, спасибо. Она останется с Лорен. Саймон не возражает.

Мартин мужественно кивает.

– Тогда, может быть, в субботу?

– Да! – обрадованно откликаюсь я. – Я тебе позвоню.

Он целует меня, этакое семейное прощание, и уходит.

Я чувствую себя последней сволочью.

Но это не мешает мне броситься к телефону, как только машина Мартина скрывается из виду. Но прежде чем набрать номер Алекса, я сажусь и закрываю глаза, чтобы в полной мере насладиться его голосом, и беру подушку, которую можно будет сжимать в объятьях во время разговора. И, повесив трубку, после того как мы договорились встретиться завтра вечером, я еще долго лежу на диване, не выпуская из рук телефон, и представляю, как увижу Алекса.

И думаю, как посмотрю в глаза Фэй.

– Можно тебя кое о чем попросить?

Раньше я никогда не обращалась к Фэй в таком тоне, осторожно и смущенно, словно боясь, что она откажет.

Потому что она может это сделать.

И я ее не виню.

Она удивлена.

– Разумеется, все что угодно. Что-то у тебя глаза бегают.

– Потому что мне неловко тебя просить.

Ее взгляд становится более пристальным, она хмурится, ожидая, что последует дальше.

– Я слушаю.

– Ты не против, если сегодня Элли останется у тебя на ночь…

– Конечно нет, но… сегодня вечером меня не будет.

– У тебя свидание с Нилом?

Она кивает.

– Теперь мы встречаемся по пятницам. Саймон считает, что я хожу на дружескую тусовку.

Она бросает на меня испытующий взгляд. Можно ли мне об этом рассказывать, думает она. Не стану ли я ее осуждать?

Вправе ли я ее осуждать?

– Если хочешь, я спрошу у Саймона, – предлагает она. – Думаю, он не будет возражать.

– Если можно, Фэй. Это было бы здорово. Ты понимаешь… – я снова мнусь.

Она понимающе улыбается.

– Все ясно. Ты встречаешься с ним. Я права?

– Да.

Даже сейчас при мысли об этом меня пронизывает трепет, хотя я всего лишь испытываю на прочность возрожденную дружбу с Фэй.

Я в замешательстве умолкаю, но Фэй приходит мне на выручку:

– Ты сказала Мартину, что идешь куда-то со мной?

Я опускаю глаза.

– Представляю, что ты теперь обо мне думаешь. После того, что я устроила тебе из-за Нила…

Она смеется.

– Брось, Бет, это в прошлом. Не хватало мне читать тебе морали, когда я сама иду на свидание с Нилом.

– Спасибо, Фэй. Знаешь… из-за этого у меня довольно паршиво на душе. Но я должна его увидеть, чтобы разобраться в себе.

– Не понимаю, почему ты чувствуешь себя виноватой. Ты не замужем. Ты никому ничем не обязана. Можешь встречаться, с кем хочешь. Его брак – это его проблема.

– Но Мартин относится ко мне слишком серьезно. Мне не хочется его обижать.

– Рано или поздно тебе придется это сделать.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что ты его не любишь.

Фэй так и не сделала тест на беременность. Она уже купила его, и теперь он лежит в шкафчике в ванной. Она показывает его мне. Мы разглядываем его вдвоем.

– Ну давай же, – говорю я.

– Нет. Не могу. Просто не могу.

– Ты должна знать, на каком ты свете.

– Кажется, я уже знаю.

– Но нужно убедиться. Давай, пока я здесь.

– Нет. Лучше я сделаю это одна.

– Ладно. Тогда позвони мне, когда сделаешь. Хорошо?

– Договорились.

Она убирает коробку обратно в шкафчик.

Не думаю, что она ею воспользуется.

Я представляю, как она, счастливая, с большим животом, ждет ребенка Нила и, несмотря на самую чудовищную ложь, на которую способна женщина, продолжает жить с Саймоном, растить его детей и заботиться о нем.

Дорогой, у меня потрясающая новость. Я беременна!

Дорогой! Я так счастлива! Ты представляешь? У Лорен и Джека появится братик или сестренка! Впереди еще несколько лет бессонных ночей и грязных пеленок! Мне вынесен еще один пожизненный приговор – я опять осуждена на бесконечные заботы и тревоги! Еще восемнадцать лет дополнительных расходов!