Где можно спрятать вещь в незнакомом месте? В городе — положить в камеру хранения или в ячейку в супермаркете, но это не мой случай — в камере хранения принимает вещи человек, который может и заподозрить неладное, если приду с чемоданом получать чемодан. А автоматических камер я здесь не видел[6]. Не говоря уж о супермаркетах[7].

Если рядом лес — добраться до него, выбрать место, которое не зальет дождем и прикопать вещи там. Еще и ветками завалить. Я посмотрел на юг, где на горизонте, в том самом месте, где почти заканчивалась ровная, как стол, степь, зеленела тонкая, почти невидимая каемка. Это те самые талганские джунгли, с крокодилами и прочими прелестями. До которых еще ехать и ехать ПОСЛЕ столицы Талгана.

Итак, я посреди плоской степи. Где мне спрятать чемоданчик? Сначала я подумывал забраться под один из железнодорожных мостов и запихнуть его туда. Но потом понял, что человек, прячущий что-то под железнодорожным постом, и в более спокойные времена вызовет подозрения в теракте. Тогда я решил оставить его на хранение на ближайшем полустанке. Но, как уже сказал, вид из окна вагона навел меня на другую мысль.

Деревянный мост через реку.

Обычный автомобильный мост, очень похожий на тот, из-за которого ссорились товарищи Борщ и Лопата[8], разве что более надежный. Я прогулялся до него по дороге от полустанка и теперь под деревянным настилом, по которому грохочут колеса колхозных грузовиков и конных телег, меня ждет мое имущество.

[1] В фильме «Приключения желтого чемоданчика» именно так начались приключения — с того, что два одинаковых чемодана были перепутаны.

[2] «Обокраденный шпак» — не только цитата из фильма «Иван Васильевич меняет профессию». «Шпак» в уголовном жаргоне означало примерно то же, что и «фрайер», обычный гражданин, потенциальная жертва преступления.

[3] Суворовские училища в СССР были созданы в 1943 году.

[4] Шутливое название сотрудника спецслужб, осуществляющего наружное наблюдение — скрытую слежку за объектом

[5] На блатной фене — чемодан.

[6] Автоматические камеры хранения появились в СССР в 1963 году

[7] Аналог супермаркета в СССР был — универсам, универсальный магазин самообслуживания. Только первый из них появился в 1970 году.

[8] Сцена из фильма «Королева бензоколонки»

Вжиик… Вжииик… Вжииик… Вжиик…

Вжиик… Вжииик… Вжииик… Вжиик…

Знаете, какие звуки раздаются во время взлома чемодана? Теперь знаете. Монотонное «Вжииик», которое меня уже начинает выбешивать — я особым терпением никогда не отличался. Есть мнение, что хакер — это круто и даже романтично. А есть и другое мнение, что ничего ВНЕШНЕ крутого в этом нет: сидит чувак, втыкает в монитор… и всё[1]. Вот точно так же ничего романтического в вынужденно избранной мною профессии «вертильщика»… или как там у зэков называются те, кто ворует чемоданы[2]? Я, в конце концов, не специалист в блатной музыке.

И вообще — не специалист в воровских приемах. Так, где-то что-то краем уха услышал, краем мозга понял… Вот, например, слышал я, что если запертый чемодан особым образом ударить о землю углом — то он раскрывается. Вот, теперь и вы это знаете — а толку? Мне этот «особый образ» все равно незнаком, несмотря на то, что я знаю о его существовании. Еще можно замок камнем сбить. Как-то. Наверное. Опять-таки — как? Я не знаю. А без сноровки, как говорится, и блоху не убьешь. Вы, может, и знаете, да не подскажете, вы там, у компьютеров, а я тут, в другом мире, под мостом, пытаюсь открыть фанерный чемодан.

Вжиик… Вжииик… Вжииик… Вжиик…

Был бы у меня топор… Или ножовка… Или пилка по металлу… Да что там, мечтать так мечтать — сразу чемодан с деньгами и чистыми документами. Причем уже открытый. Мечты, мечты… Из всех инструментов у меня только вот — старый перочинный нож, подарок от раниманского Жанар, чтоб жена на него не слишком ругалась… Вот им и приходится… нет, не замок ковырять — сломаю нож, только и всего. Просто мне — не сразу, но все же — пришла в голову мысль о том, что чемодан мне не нужен, он у меня есть. Мне нужно его содержимое. А это означает, что самим чемоданом можно пожертвовать. Сломать его я не могу, зато могу вырезать в фанерном боку перочинным ножом квадратное отверстие. Чем и занимаюсь, монотонно проводя ножом, прорезая все более и более глубокие линии.

Вжиик… Вжииик… Вжииик… Тресь.

Алилуйя. Наконец-то прорезал насквозь. Я с усилием смог распороть ножом две стороны прорезанного четырехугольника — нож затупился и уже не столько резал, сколько мял шпон — поддел угол клинком, поднажал…

И нож, печально звякнув, отправился в ножевую Валгаллу, сломавшись пополам.

Грусть-тоска.

Я, шипя и ругаясь, все-таки поддел обломком вырезанную часть, подцепил ее пальцами, поднатужился — и фанерка, затрещав и оставив торчащие щепки по краю, лопнула и отлетела в сторону.

Момент истины. Найду ли я документы или же тезка пострадал зазря?

Первыми я извлек из чемодана черные мятые штаны. С карманами и широкими шлевками для ремня. А вот и сам ремень, скрученный рулеткой, узкий, коричневой кожи, с какой-то хитрой пряжкой: вроде простенькая, прямоугольная, с рифлением, но я сроду не носил ремни с пряжками и не сразу сообразил, как эти две части должны соединяться друг с другом… Кажется, вот та…

Отложи ремень! Не время сейчас. Ищи документы.

Но интересно же…

Документы!

Ладно, ищем дальше. Две рубашки, из плотной ткани, клетчатые, сине-голубые. Одна — с короткими рукавами, в простую клетку из голубых перекрещивающихся полос. Вторая — с длинным рукавом, тоже в клетку, но посложнее, такую, «ковбойскую», хотя сама рубашка и не ковбойка[3]. Непривычные такие рубашки — пуговицы на них не сверху донизу, а от горла до середины. Похоже, надевают их через голову… Пуговицы тоже непривычно крупные, на короткорукавной — темно-синие, на длиннорукавной — неожиданно белые, и на обеих — две пуговицы под углами воротника. Пристегивать их, что ли? Помню, как-то слышал, что в пятидесятые в СССР были модны рубашки с огромными воротниками, но у моих воротники были обычных размеров. То ли в этом мире мода пошла чуть другим путем, то ли, что вероятнее, тезка просто за ней не гнался. Ну еще на рубашках были карманы: на короткорукавной — один и без пуговиц, а на длиннорукавной — два, непривычно, опять непривычно, большие, застегивающиеся на две белые пуговицы каждый.

Так вот — в одно из этих карманов я и нащупал прямоугольный сверток.

Почтовый конверт, из плотной бумаги, слева вверху — Дед Мороз на санях и с ёлочкой, справа — поля «Куда», «Кому» и «Адрес отправителя». А в конверте…

Хвала Автолику Гермесовичу[4]!

Паспорт!

Серо-зеленая обложка, с крупным рифленым узором и чуть закругленными углами, черная надпись «Паспорт» и черный же герб ОРС.

Внутри… На первой страничке — тот же герб, надпись «Паспорт», заполненные черными чернилами не особо-то аккуратным почерком графы: «1. Фамилия, имя, отчество», «2. Время и место рождения», «3. Национальность» — я теперь талганец, ага… — серия, номер, «4. Подпись владельца паспорта». На второй страничке — «5. Социальное положение» — …и крестьянин, угу — «6. Отношение к военной службе» — военнообязанный… — «7. Кем выдан паспорт», «8. На основании каких документов выдан паспорт», «Начальник милиции», «Нач. паспортного стола», серия, номер.

Еще на паспорте были две синие круглые печати и фотография Ершана Ершанова — дал же гражданин Автолик мне фамилию… — по углам которой красовались два круглых тиснения.

Так. Есть одна небольшая проблемка, но о ней подумаю попозже. Сейчас — остальные документы.

Зеленоватая бумажка свидетельства о рождении. «Народный комиссариат внутренних дел ОРС», «Отдел актов гражданского состояния», «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» — неожиданно — и фиолетовые чернила, гласящие, что я «родился» неделю назад. В смысле — неделю назад мне стукнуло 18 лет. Ну, относительно небольшая разница, всего в два года.