— Ершан!

— Понял. Значит, водку…

— Ершан!!

— Молчу-молчу.

Я, улыбаясь, подошел к двери взялся за ручку…

— Стой!

Я замер. Когда тебе говорят «Стой» таким голосом — лучше остановиться, замереть, и только потом выяснять, что случилось. У нашего сержанта был такой же командирский голос — если он рявкал «Сверху!», ты сначала отпрыгивал и уже после этого задумывался о том, что вообще произошло. Мимо меня так молоток пролетел, уроненный одним долбоклюем с гаража…

— Что?

Нитка тихо подкралась к двери и прислушалась:

— Кто-то идет.

Действительно, по коридору кто-то шагал.

— И что?

— Ершан, ты дурак. А если кто-то заметит, что ты из моей комнаты выходишь?

Мда. Действительно, дурак. Уронишь репутацию девчонки в ноль.

Шаги медленно прошествовали мимо двери, мы так и стояли, замерев и почти прижавшись друг у…

— Ершан, — тихо и строго произнесла Ланита, не оборачиваясь, — Спасибо тебе. Но мы — просто друзья.

Я чуть было не запротестовал, что не претендовал ни на что большее. Хорошо, не успел.

— …поэтому если ты решил подлизаться ко мне, чтобы какую-то поблажку от меня получить, то зря.

В этом месте можно было бы и обидеться, мол, как ты вообще можешь такое про меня подумать, я от чистого сердца, а ты… Но в голосе девчонки слышалось что-то… что-то такое из личного опыта. Неужели нашелся какой-то гад, который именно это с ней и провернул?

— Можешь гнобить меня даже больше чем остальных, — отшутился я, — Но я все равно буду считать тебя другом.

— Спасибо, — все так же тихо и все так же не оборачиваясь произнесла она, — Можно.

Как хорошо! Как хорошо, что я правильно понял это разрешение!

Выскользнув ужом из дверей в пустынный коридор, я оглянулся… И уперся носом в закрытую дверь.

Мда. Мда, мда, мда. Ладно, завтра я у ней зайду, как обещал, тогда и выясним, не пожалела ли она о минутной — ладно, часовой — откровенности.

Пора бы, наверное, уже и спать…

— Ершан! — прогудел бас за спиной.

Мой шахматный сенсей. Чего это ему не спится?

— Чего-то мне не спится… А тут смотрю: и ты не спишь. Партейку?

— А давай.

Может, в этот раз повезет?

И мне повезло! Нет, не в шахматы, в них я ожидаемо проиграл. Просто Маратон, видимо, выбрался из комнаты ведомый зовом природы, но увидев меня, забыл зачем шел. Однако после второй «партейки» природа взяла свое и великан ушел. Оставив меня одного в комнате. На несколько минут.

Как говорят поляки при виде желтого сигнала светофора: «Газу-газу-газу!!!»

Я рванул к тумбочке Маратона. Учебники — не то. Тетрадки — не то. Носки — фу, не то! Бутылка — не то… Стоп, учебники!

Быстро перелистал их — есть. Из учебника органической химии под редакцией неизвестного мне Мальчица выпала зеленая книжечка.

Паспорт.

Так. Листаем. Страницы с пропиской… Штампы: «Прописан»… «Выписан!» Есть!

Я быстро спрятал паспорт в карман. Учебники на место… носки, носки тоже в тумбочку!

Все!

Ничего не изменилось, ничего не произошло, я расставляю фигуры на доску.

Зачем мне чужой паспорт? Да сам по себе он мне и нафиг не нужон. Вот только, если решил самостоятельно нарисовать себе в паспорте штамп о выписке — нужно хотя бы иметь перед глазами образец. А с интернетом здесь туговато, вай-фай не ловит, поэтому образец пришлось тырить. Нет, у ребят из комнаты это бы не прокатило: во-первых, мне нужна пустая и свободная комната для подделки документов, во-вторых, они с паспортами должны были уехать и могли их хватиться, а в-третьих — откуда у абитуриентов штамм о выписке? Они за ним только-только поедут. Нужен паспорт как минимум второкурсника. Вот и пришлось разыгрывать внезапную страсть к шахматам.

А паспорт Маратону я верну.

[1] Герой вспомнил песню Игоря Николаева «Пять причин». Со словами «Первая причина — это ты».

На улице, прижавшись к стене здания, стояла будочка. Обита тонкими рейками, аккуратно выкрашенная в голубой цвет, с табличкой по верхнему краю «Ремонт обуви».

— Здравствуйте, — заглянул я внутрь.

— Добрый день, — сапожник взмахнул тонким молоточком и с любопытством посмотрел на меня. А я на него. Сапожник, похоже, не очень часто встречал талганцев и поэтому молодой парень с бородой, в зеленой тюбетейке и душно-черном костюме был для него в диковинку. А я никак не ожидал увидеть в сапожной будке… еврея?

Нет, на еврея сапожник все же не походил. Вернее, походил, но не на такого стереотипного такидатого[1] еврея, с пейсами и кипой, а, скорее, на еврея древности, из тех, что мечом отстаивали свое право жить вот именно здесь. Загорелое лицо, нос топором, черные волосы… Еще он немного походил на сирийца, видел я беженцев в своем городе, еще в том мире[2].

— Чего хотел молодой человек? Ваши туфли куплены совершенно недавно.

Ишь, Зоркий глаз…

— Скажите, а можно купить у вас пару каблуков?

Похоже, я смог удивить сапожника, его черные глаза расширились — и тут же сощурились в улыбке:

— Если вы хотите починить обувь — то приносите ее ко мне, Дзераб сделает все в лучшем виде.

— Да если бы я… Мой дядюшка решил, что все может сделать сам. Вот и послал меня за материалом. А он у меня упрямый, если что забрал в голову…

— Вы, часом, не из Талгана ли?

— Из него самого.

— И дядюшка ваш почтенный, небось, тоже из Талгана?

— Совершенно верно.

— Тогда я, наверное, продам вам каблуки. Я бывал в Талгане, вы там упрямы. Сколько каблуков вам нужно? Пару?

— Давайте четыре.

— Ваш почтенный дядюшка, часом, не коня ли собирается обувать?

— Мой почтенный дядюшка может испортить несколько каблуков.

Сапожник, улыбаясь, пошуршал в своей будочке и протянул мне стопку черных квадратов:

— Сорок рублей.

Я протянул ему четыре серо-розовые бумажки с товарищем Афосиным.

— Спасибо вам, добрый человек.

— И вам спасибо. Лэальмин хьи[3].

Надеюсь, он меня не послал подальше…

— Вот эту, — протянул я продавщице книгу.

— Ээ… — та замялась, переводя взгляд с меня на книгу и с книги на меня.

Я вообще-то завернул в книжный, чтобы полистать географический атлас. В штампе о выписке нужно было вставить название отдела милиции, который меня выписал, так что я хотел прикинуть, к какому отделу относится настоящего Ершана. И уже зайдя в магазин и начав листать атлас, выругал сам себя за тупость.

У тебя в паспорте — штамп о прописке. В котором написано, что прописал меня Сардарский районный отдел милиции. И подпись начальника паспортного стола есть. Как ты думаешь, Ершан ты, блин, Ершанович, какой отдел милиции тебя должен выписать?

Какая-то мысль мелькнула в голове, но не смогла оформиться.

Я положил атлас, повернулся к выходу, и тут заметил знакомую обложку. «На берегах Аргая»! Мой справочник по Талгану и особенностям поведения его обитателей, спертый у меня на вокзале, вместе с чемоданом.

Я скучал по тебе!

— А зачем она — ВАМ? — с искренней непосредственностью поинтересовалась продавщица. Я давно заметил, что здешние продавцы гораздо более живые, чем в наше время. У нас — как будто общаешься с роботом с ограниченным набором фраз: «Карточкой или наличными? Пакет нужен? Товар по акции? Галя, у нас отмена». И хотя есть множество историй про продавщицу, которая неправильно покосилась, положив на прилавок пачку презервативов со вкусом банана, или отговаривала покупать розовый киндер-сюрприз мальчику, потому что он «для девочек». Да продавщицам нашего времени пофиг, хоть вы своему мальчику купальник со вкусом банана покупайте. Мимо них столько таких как вы проходит, что вы им глубоко безразличны.

А здешняя продавщица: увидела талганца, покупающего книгу о Талгане — удивилась — спросила.

— Хочу проверить, все ли там правильно написано, — сурово произнес я.