Эмерсон гневно глянул на свиту.

– Убирайтесь к черту, – скомандовал он. – На сегодня шоу окончено.

Все покорно ушли. Лорен последовала их примеру.

– Тебе уходить незачем, – сказал он вслед.

Но она притворилась, что не расслышала, и поспешила наверх в свою комнату, где позвонила по телефону и заказала место на самолет в Нью-Йорк на следующее утро. Она сдержала обещание и пробыла четыре дня. Этого более чем достаточно.

Позднее в тот же день она решилась пойти в бассейн. Она видела, как Эмерсон уехал. Нейчур после бешеной вспышки сидела взаперти у себя с самого завтрака.

Как было чудесно лежать в тишине и в одиночестве под солнцем! Ни оглушительной рок-музыки. Ни воплей Нейчур. Ни абсурдных разговоров свиты.

Она закрыла глаза и стала думать о чем придется. Ей вспомнились Босвелл и родители, Мег, Сток и прочие. И наконец, она стала думать о Нике.

Господи, но она не хочет о нем думать. Она старалась выбросить его из головы, старалась изо всех сил – не стоило опять возвращаться памятью к тем сладким и горьким дням, так больно вспоминать.

Ник Анджело: черные волосы, зеленые глаза, убийственная улыбка. Ник, которому она так безоглядно отдалась.

Ник, который удрал, даже не попрощавшись, и оставил ее беременную, одну.

Она открыла глаза и постаралась больше не думать о нем. Наклонившись над ней, оседлав ножку шезлонга, сидел Эмерсон.

– Что ты делаешь? – спросила она испуганно.

– Смотрю на тебя, – ответил он, и Лорен почувствовала запах спиртного. Она попыталась подтянуть ноги и принять сидячее положение, но при этом ей пришлось бы задеть его плавки. Она заметила, что он весь напрягся, в коротеньких плавках этого утаить нельзя.

«Веди себя спокойно, – сказала она себе, – не теряй самообладания, и ничего не случится».

– Нейчур дома? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал как ни в чем не бывало, и быстро подтянула вверх купальник.

– Возьми меня, – заявил Эмерсон, пьяно покачиваясь. Внутренний голос кричал: «Не реагируй, не впадай в панику! Оставайся спокойна!»

Наступило долгое молчание. Никто не шевелился. Она заметила, что с внутренней стороны бедер у него растут черные волосы и что на плавках впереди влажное пятно.

– Эмерсон, не делайте ничего, о чем вы позже пожалеете, – сказала она, стараясь говорить спокойно и ровно.

– А почему я должен жалеть? – промямлил он.

Где же слуги? Где Такер? Если она закричит, они услышат? И обратят ли на это внимание?

«Будь проклята Нейчур за то, что затащила ее сюда».

Она вспомнила Босвелл и Примо и тот роковой день пять лет назад.

«Наверное, я убила человека. Нет, он погиб в урагане».

Но она так никогда и не узнает, что было на самом деле.

Она лихорадочно соображала, что предпринять: если она резко и неожиданно поднимет колено, она ударит его как раз в цель и, возможно, успеет убежать. Но куда бежать? Ведь если в доме никого нет, она поставит себя в еще более опасное положение.

Эмерсон взялся за резинку плавок и стал их спускать. Прекрасно! Как только он спустит их достаточно, он будет уязвимее, и тогда она ударит.

Она еще раз попыталась предупредить:

– Не делайте этого, Эмерсон. Пожалуйста, не надо. Вы пьяны. Вы не соображаете, что делаете.

Он удивился: ‹

– Ну брось, Лорен, ты же сама умираешь от желания взять меня с самого первого дня, как приехала сюда.

Они двигались сейчас, как неуклюжие балетные партнеры. Он спустил плавки. Она ударила коленкой. Он упал на бок, чертыхаясь. Она с трудом вскочила и бросилась к дому. Но не успела она сосчитать до трех, как он уже пустился за ней нагишом, отшвырнув в сторону плавки.

Она перепрыгнула через ступеньки мраморной террасы, не смея взглянуть назад и чувствуя, что он ее настигает.

Он догнал ее у самого порога, схватил сзади, и они упали.

– Поймал! – с торжеством завопил он, словно они играли в какую-то забавную игру. Он завел ей руки за голову и сел верхом.

– А теперь я так тебя употреблю, как тебе и не снилось, – задыхаясь, сказал он, сжимая одной рукой ее запястья, а другой, пытаясь сорвать купальник.

– Неужели у вас недостаточно девушек, – сказала она, повернув голову и тоже задыхаясь от гнева и отвращения, – девушек, которые хотят быть с вами? Поймите же, Эмерсон, я вас не хочу.

– Не бойся, беби. Ты меня сейчас захочешь, так захочешь, что будешь умолять, – сказал он, вцепившись в купальник, стянув его в талии и хватая ее за грудь. – Ты меня слышишь? Просить будешь!

Теперь он рвал купальник внизу, пытаясь сдвинуть его в сторону и овладеть ею.

– Сукин сын! – закричала она вне себя. – Оставь меня. Если бы у нее был сейчас нож, она бы пырнула его, так же как тогда Примо.

А он упивался своей властью. Она не могла сопротивляться, и он мог с ней делать все что хотел.

– Ну и характер у нас! – дразнил он. – Ты не должна употреблять скверные выражения, моя милая. Мамочка этого не любит!

Но вдруг раздался еще один голос:

– Ах ты, скотина, крыса трущобная! Это, разумеется, кричала Нейчур.

– Ты – лживая, дрянная, грязная свинья! Эмерсон сразу обмяк.

Лорен воспользовалась заминкой, выкатилась из-под него и рывком подтянула вверх купальник, глотая гневные слезы.

– А что касается тебя, – повернулась к ней Нейчур, и ее синие глаза полыхали огнем, – я думала, что ты мой чертовски преданный друг. Но ты такая же, как все эти гадюки, которые только и ждут, чтобы заграбастать моего старика.

– Но подожди…

– Убирайся из моего дома! – заорала Нейчур, покраснев от злости. – Больше никогда и слова тебе не скажу.

Эмерсон расхохотался. Он и не собирался помочь Лорен и все объяснить.

«Ну и пара, – подумала Лорен. – Да, они друг друга стоят». И, не оглядываясь, вбежала в дом.

– Ты настоящий мужчина? – спросила его Фрэнсис Ка-вендиш, как будто такие вопросы в порядке вещей.

– Хотите, чтобы я снял штаны и доказал? – ответил Ник, решив, что ей, черт возьми, не удастся его смутить.

Фрэнсис откинулась назад, поправила свои очень сильные

очки, положила руку на стол и взглянула на него твердо и непреклонно.

– Давай снимай, – протянула она с вызовом.

– Не надо меня испытывать, леди, – предупредил он, все-таки надеясь ее переиграть.

Фрэнсис засмеялась. Смех был громкий и циничный:

– А ребенок умеет за себя постоять. Мне это нравится. Ему же не нравился ее снисходительный тон.

– Ребенок этот – блестящий актер. И все, что ему от вас нужно, так это работа.

Фрэнсис это тоже понравилось. Она затянулась.

– Каков твой профессиональный опыт?

– Ну, я много чего играл, – промямлил он уклончиво. Фрэнсис явно не поверила.

– Есть ли у тебя отзывы? Записи? Фотографии?

– Э… – Он замолчал. Она ничего не станет делать для него. Он зря к ней пришел. К Фрэнсис Кавендиш – менеджеру по набору актерских трупп. Она знает, конечно, что опыта у него нет. Просто старая ведьма любит унижать людей.

Фрэнсис продолжала дымить, искоса поглядывая на него.

– Ты спишь с Джой Байрон?

– Послушайте!

– Нет, это ты послушай, – резко ответила она. – Ты сюда притащился в своих узких джинсах и хмурой физиономией, для чего?

– Вы просили меня прийти, – сердито возразил он.

Он чувствовал, как она просто раздевает его взглядом. Ей тоже хотелось лечь. Всем им только этого и хочется. Но если он не лег с Джой, которая хоть обращается с ним по-человечески, то с какой стати он будет ложиться с этой? Он повернулся и пошел к выходу.

Нечего тут зря время терять.

Фрэнсис остановила его уже на пороге. Сказала строго и повелительно:

– Посылаю тебя на прослушивание. Он взглянул на нее:

– Да?

– Роль маленькая, но требует большого труда.

– Я отдам ей все силы, сколько потребуется.

– Полагаю, что отдашь, – сказала она, опять поправляя очки, – но при одном условии.

– Каком? – спросил он подозрительно.