— На кафешках, — признался Кривой, — вдоль дорог понаставил.

— Вот видишь! — Пэс снова засмеялся, — а ты ссориться с ним собрался.

Они замолчали. Кривой витиевато выругался, чем снова рассмешил Пэса.

— Что смешного? — Спросил Кривой, — ты там где-то, а мне здесь прогибаться перед ним.

— Прогнёшься. Ничего с тобой не случится. Спайк для нас непотопляем. Драться с ним — это всё равно, что бить себя по морде. И даже не кулаком, а лопатой.

— Но рабов отпустить? Ты представляешь, сколько они стоят? Там их человек триста, если не больше.

— Да, — подумав, согласился Пэс, — это около двух сот тысяч долларов. Но что эти двести тысяч против двух миллионов? А эти два миллиона всего лишь начало. Подумай. Может, следует показать всем, что даже ты исполняешь его распоряжения? Укрепим его власть.

— Куда её ещё укреплять? Он мне чуть морду в кабинете не набил!

— Ну, власть тут не причём. Это ваше личное дело.

— Что-о?

— А то! — Передразнил Пэс, — забыл, как ты мне морду бил? Короче, я думаю, что требование Спайка вполне ожидаемо. Если мы ставили на благородного, то этот благородный неизбежно должен был заступиться за рабов. Ничего удивительного нет.

— А как я в клане объясню, что отпустил рабов?

— Никак. Не хотел конфликта с властями, желая в будущем получить ещё больший доход.

— Ну тебя к собакам! — Выпалил Кривой и в сердцах бросил трубку.

Теперь он знал, что значит «переиграть самого себя». Это как раз про вот такую ситуацию, как сейчас.

Как только войскам поступил приказ вернуться на базу, танкисты нашли способ поставить танк на гусеницы и выехать из оврага, а попавший в аварию отряд, благополучно выехал из автомобильного затора.

Неизвестно каким образом, но на руднике среди рабов распространился слух, что сейчас им дадут свободу. Смена, что работала в шахте, побросала инструмент и устремилась на поверхность. Клеть за ними никто не опускал и рабы начали карабкаться на поверхность по аварийным лестницам и креплениям силовых кабелей. Вольнонаёмные рабочие и инженерный персонал обратились в бегство. Охрана, увидев, что коперия готовится к штурму, разбежалась. Рабы из резервной смены, вырвались из барака и крушили всё, что попадёт под руку. Человек пять охранников, не успевших бежать, забаррикадировались в административном корпусе и выстрелами отгоняли распоясавшихся рабов. Среди рабов нашлись лидеры, которые сумели организовать толпу и попытались прорваться через главные ворота за пределы рудника.

Если бы им это удалось, в городе начались бы беспорядке. Обезумевшую толпу рабов нужно было остановить. Спайк вовремя сообразил, чем всё может закончиться. Обозлённые и обезумевшие, жадные до женщин рабы, подняли бы невероятную волну насилия.

— Быстро, в цепь! — Скомандовал Спайк, — БМП на фланги! Оружие к бою! Без приказа не стрелять!

Мешаясь с бойцами Крикса, копы выстроились в нестройную, но плотную цепь перед воротами.

— Первый залп поверх голов! — Кричал Спайк. — Огонь по моей команде!

Но то, что произошло дальше он предвидеть не смог. Рабы не стали искать, где находится пульт с которого можно открыть эти ворота. Из-за корпусов, кто-то вывел грузовик и толпа радостно заревела. Некоторые из рабов лезли в кузов, другие пристраивались за ним. Всех охватила горячка, при которой уже никто ничего не соображал. Грузовик таранил ворота и огромная машина, разгоняясь, понеслась на цепь коперийцев.

— Разойдись! — Скомандовал Спайк.

Но копы разбежаться не успевали. Их было слишком много и, разбегаясь, они мешали друг другу. А сидевший за рулём раб, похоже, стремился таранить как можно больше человек. Спайк увидел его звериный оскал и горящие, жадные до крови, глаза.

Свобода! Он вырвался на свободу! Души! Дави! Громи! Можно всё!

Не долго длилась его радость. Левая БМП вдруг лязгнула гусеницами. Его автоматическая пушка, по-собачьи залаяла и серия взрывов, сливаясь в один протяжный грохот, разорвала грузовик в клочья. Дым и огонь, куски человеческого мяса и обломки железа — всё полетело под небеса.

— А!!!

Копы дружно ударили из автоматов. Бежавшие за грузовиком рабы, попали под смертоносный шквал свинца и меди. Пули визжали, кромсали стены в глубине двора били в грязные, не мытые тела, крушили кости и вылетали с обратной стороны.

— Стой! Стоять! Прекратить огонь!

Спайк пытался остановить обезумевших от страха коперийцев. Некоторые коперийцы прекратили давить на курок и опустили оружие. Остальные стреляли, пока в «магазине» оставались патроны.

Стрельба прекратилась. С каменным выражением лица, Спайк прошёл мимо горящих остатков грузовика, перешагнул через куски человеческого мяса и остановился в проёме ворот. Медленно повернувшись, сделал знак, чтобы копы подошли к нему. Они подошли.

— Найдите остальных, — сказал Спайк, — никого не убивать! Раненных — в больницу. А всех прочих, заприте в бараке. Как всё сделаете, доложите. Я в конторе.

Словно оглушённый, или придавленный тяжёлыми мешками, Спайк пошёл в административный корпус, где в полной прострации просидел, пока копы вылавливали разбежавшихся рабов. Тэд пару раз заходил к нему. Он вроде бы доложить ему, что нашли двоих, а потом уже троих рабов, а сам хотел посмотреть на Спайка и понять, что с ним происходит. После второго «доклада», он нашёл Крикса и попросил телефон.

— Зачем? — Спросил Крикс и, не дожидаясь ответа, протянул ему аппарат.

Тэд набрал номер и когда ему ответили, сказал:

— Мирла, это Тэд. Бери себе охрану и дуй на рудник. Спайк не в себе. Ты ему нужна. И скажи Бошу, чтобы управляющего с рудника нашёл. Без него мы тут зашьёмся.

Какая там охрана? Мирла забыла обо всём. Она вскочила в машину и никому, ничего не говоря, стрелой вылетела из Мыс-Таура.

Тэд встретил её у ворот и повёл к Спайку. Мирла озиралась по сторонам и приставала к Тэду с вопросами:

— А что произошло?

— Они ворота таранили, — отвечал Тэд.

— Кто?

— Рабы. Взбунтовались и ворота таранили. Хорошо БМПешки помогли, а то бы с десяток наших положили. Грузовик здоровенный был. Водителя убьёшь, а его как остановишь? Так и въехал бы в толпу.

— А зачем? Чего им надо было?

Тэд остановился у самого входа в административный корпус.

— Кто ж их знает? — Сказал он. — Дикие люди. Рабы, одно слово. Таких только пусти на свободу… Зря Спайк это затеял.

— Но ты! — Мирла строго посмотрела на него, — не тебе судить! Умник! Я тоже видела рабов. Нормальные люди. Где Спайк?

— Там, — он показал по коридору, — вторая дверь.

И Мирла пошла к Спайку.

Он услышал её шаги и даже голову не повернул.

— Это ты? — Спросил он. — Чего пришла?

Мирла не видела его лицо, но всем своим существом ощутила, как плохо ему сейчас. Она ничего не сказала в ответ. Молча подошла, взяла его за голову, прижала к себе и стала гладить его жесткие, давно нестриженые волосы.

— Зарос ты не по делам, — сказала она, потому что надо было что-то сказать. Старалась при этом, чтобы её голос был ласковым и добрым, полным сочувствия и дружеского участия.

Спайк шевельнулся, но голову не поднял. Остался сидеть, уткнувшись лбом в её грудь.

— Года не прошло, — вдруг сказал он и снова замолчал.

— Что? — Осторожно спросила Мирла.

Он ответил не сразу. Отстранился от неё и даже немного отвернулся в сторону.

— Никогда, — сказал он, — никогда больше не делай этого. Ты женщина, а я мужчина. Или ты думаешь, что я…

Спайк не договорил. Замолчав, уставился в одну точку, думая о чём-то своём.

— Прости, — Мирла коснулась его пальцем, — я хотела помочь.

Спайк повернулся, долго смотрел на неё и снова повторил:

— И года не прошло, с тех пор, когда я в Академии строил планы, как буду жить. Подглядывал за Лизкой, а она делала вид, что ничего не замечает.

— Что? — Мирла округлила глаза, — ты подглядывал за девушкой? В туалете?

Спайк нервно рассмеялся.

— В туалете! Скажешь тоже! Наши раздевалки были рядом и я в стенке дырочку нашёл. Когда готовились к «контрольной линии» я подглядывал, как она переодевается. Плохо видно было, но всё равно, интересно. Мне тогда казалось, что я крутой, смотрю за ней, а она даже не догадывается. А потом, она в эту дырку просунула мне письмо: «Не для тебя ковыряла». Представляешь, я думал, дырка просто так получилась, а оказалось, это она проковыряла, чтобы за мной подглядывать. — Он вдруг затрясся и Мирле показалось, что Спайк готов расплакаться, или закатить истерику. Но Спайк начал смеяться. — Представляешь? Я думал, что крутой, знаю про неё, что-то такое, чего никто не знал, а оказалось, это она знала про меня, а не я! Глупо как, правда? Всё глупо. Я, обыкновенный пацан с последнего курса, игравший в войнушки в Академии, изображавший из себя не космоспасателя, а крутого воина-космодесантника, теперь сижу в этом городе и решаю судьбы людей! Одно моё слово — человек жив. Другое слово — он умер. А если я ошибусь? Что тогда? Люди умрут. И они умерли.