— Ну, как, — спросила она, — живой? Пожрать-то дали?

Спайк приподнялся и сел. Мир всё ещё качался, но против вчерашнего, он чувствовал себя вполне прилично.

— Дали, — сказал он, — спасибо. Тебя как звать?

— Ара, — она хмыкнула, — на выходе портье пять долларов дашь. Да «пай» за безопасность — ещё два доллара. Он передаст. Тебя вчера трогать не стали.

Девушка выпустила струю дыма под потолок и повернулась, чтобы уйти.

Но Спайк остановил её. Она была единственным более-менее близким человеком в этом мире и он не хотел вот так просто разойтись с ней в разные стороны.

— А что за «пай»? — Спросил он. — Я не в курсе.

Она удивлённо посмотрела на него:

— Ты чё?

— Что? — Не понял Спайк.

— Вот так да! — Она засмеялась, — ты, случаем, не инопланетник?

— Случаем.

— А, — протянула Ара и потушила сигарету о дверь, — то-то я смотрю, что ты так дёшево попал.

— В каком смысле?

— Да так. Трепался тут один… Хвастался, что «стольник» прихватил у какого-то лоха. Да ты не суетись, — поспешно добавила она, видя, что Спайк собирается встать, — «мочканули» его уже. Кто много треплется, долго не живёт.

— Может, можно найти? — С робкой надеждой спросил Спайк.

— Ты что? — Постучала пальцем по виску, — как по куполу получил, так сразу глупым стал? Или всегда таким был? Кого ты найдёшь? Кто грохнул его — того уж здесь нет. Или ты думаешь, что он будет сидеть и тебя дожидаться? Все вы инопланетники с прибабахами какие-то.

— Это вы такие, — пробормотал Спайк, — сколько я тебе должен?

Она смяла остаток сигареты.

— Хочешь заплатить? — Щелчком оправила окурок в угол комнаты, — Не откажусь. Я беру по доллару в час, а с тобой я провозилась с пол часа, да ещё пол доллара я за тебя заплатила. Значит, доллар ты мне должен.

Спайк протянул руку и взял со стула пиджак. Пошарив в кармане, достал «трёшку» и протянул ей.

Она взяла, посмотрела на деньги и сообщила:

— Я ведь сдачи не даю. Может, отработаю?

Спайк взмахнул рукой: не надо.

Ара серьёзно посмотрела на него и вдруг почему-то сделала исключение. Полезла в кармашек, который был спрятан под юбкой. Спайк поспешно отвернулся, а Ара с самым бесстыдным видом, извлекла деньги и отыскала два доллара:

— Держи, лошок, — насмешливо сказала она и подошла к кровати, — в следующий раз башку, — постучала пальцем по себе затылку, — не подставляй.

— Постой! — Спайк вновь попытался её остановить, но девушка бросила на прощание: «Привет!» — и вышла из комнаты.

Город Варгос… Он был не хуже и не лучше других городов Аквилонии. Здесь Спайку ничего хорошего не улыбалось. За три дня он растратил почти сотню долларов, обошел все предприятия и повсюду получил отказ. Везде говорили одно и тоже: рабочие не нужны, у нас рабов хватает. Лишь в одном месте, сказали, что нужен горный инженер, а так как Спайк ничего в этом деле не понимал, он не мог занять эту должность. Понимая, что на обычную работу не устроиться, он попытался просунуться куда-нибудь в охрану, но тоже без толку. Охранников и без него хватало, а доказывать всем, что он лучше любого из них, он не мог. Оставалась ещё одна возможность: найти работу через вербовщиков. В небольшом домике на окраине города, ему предложили два варианта: или в Армию Регента Короля Аквилонии, или в Армию Князя Келегена. В обоих случаях обещали платить по пятьдесят долларов в неделю, но Спайк не мог согласиться ни с тем, ни с другим вариантом. Кто такой Келеген он не знал, а о Регенте слышать приходилось. Но идти в чью-то армию и воевать неизвестно за что, Спайк не хотел. Разве что в крайнем случае.

Желая сэкономить оставшиеся деньги, он перебрался из гостиницы в подвал. Его расходы сократились до минимума. Всё на что он тратил деньги, сводилось к одному слову: еда. Он покупал хлеб, сыр и, совсем редко, вареную колбасу. Но от такого проживания, Спайк очень скоро стал похож на рядового бомжа, коих в городе было не мало. Стараясь в конец не опуститься и не потерять человеческий вид, он каждую неделю ходил к реке и устраивал стирку. Развешивая одежду на ветках деревьев, кое-как просушивал её и, ещё влажную, надевал на себя. К тому моменту, как она высыхала, он успевал дойти до своего подвала.

Между тем, наступала осень. Дни становились короче и по ночам, температура падала почти первых заморозков. Каждый день, просыпаясь и пересчитывая деньги, он чувствовал нарастающую тоску. Он уже мог по пальцам посчитать, сколько ему осталось дней до того момента, когда он вынужден будет признать себя банкротом. И что тогда? Копаться в мусорных баках? Он начал думать, не податься ли в разбойники? Разбойники тоже могут быть разными. Ведь может же он быть «благородным» разбойником? Никого, не убивая и забирая деньги у богатых, разжиревших воротил? Он сам знал, что нет. Так не может быть. Разок-другой, может и соскочит, а потом всё равно придётся стрелять. И убивать тоже. Это, вне всякого сомнения. Спайк на это счёт ничуть не сомневался. И где-то в душе, где-то глубоко в своём сознании, он был готов к этому. Потому что, иначе, у него был один вариант: умереть либо голодной смертью, либо от выстрела своего пистолета.

Это и называлось: борьба за выживание. Если не будишь сильным и жестоким — погибнешь.

И всё же, Спайк не хотел жить по таким правилам. Когда на улицах Варгоса, его попытались ограбить, он не позволил этого сделать и избил грабителей до потери сознания. Избил жестоко, оставив после себя обилие крови и четыре полуживых неудачника. Подавляя в себе инстинкт спасателя, он пошёл прочь, но не прошёл и двух десятков шагов. Остановился, посмотрел назад и увидел страшную картину: подошли два подростка и огромным ножом, с деловитыми лицами, дорезали одного из грабителей. А потом попытались утащить его куда-то во внутренний двор. Спайк тогда вернулся к ним. Подростки правильно сориентировались и бросились бежать. Рассвирепевший Спайк мог догнать хотя бы одного из них, однако не стал. Остановился. Трое избитых, но ещё живых грабителя, нуждались в его защите. Он не мог их бросить. Вдруг появится кто-то ещё с ножичком и начнёт добивать их? Да и что бы он сделал, если бы догнал этих подростков? Ни-че-го.

Как же он убивать-то будет, когда станет «благородным» разбойником? Вот и противоречие: с одной стороны он был готов, потому что другого способа выжить уже не знал, а с другой стороны, он никак не хотел этого делать. Как жить-то с этим?

Как?

Денег оставалось на восемь дней. Спайк проснулся рано, но долго лежал, не вставая. На душе было совсем гадко и ему совсем не хотелось что-либо делать. Он подумал о пистолете и о том, что в обойме оставалось тринадцать патронов. Он не был суеверным и число тринадцать для него ничего не значило. Просто он подумал, что один из этих патронов вполне мог бы оборвать его мучения. Нужно было лишь поднести пистолет к виску и надавить на курок.

Спайк зашевелился и вытащил пистолет. Было темно. Это ничуть не мешало, вынуть обойму ощупью посчитать патроны. Двенадцать. Один в стволе. Все на месте. А куда б они делись?

Нет, стреляться он не станет. Спайк представил себя с развороченной головой и это зрелище ему не понравилось. Он с силой вогнал обойму на место и стал обуваться. С обувью тоже надо было что-то решать. Его башмаки скоро разорвутся и тогда придется ходить босиком. А что он мог решить? Денег-то нет.

Накинув куртку, вышел на улицу. Холодные звёзды, всё ещё блестели на уже сереющем небосклоне. Запрокинув голову, Спайк долго смотрел на них. «Надо было остаться у капитана», — подумал он с сожалением. Но кто ж знал, что так всё обернётся?

— Что ж теперь говорить-то? — Он надел куртку, как положено застегнулся и куда-то пошёл.

Куда он шёл, Спайк едва ли смог бы объяснить, коль возникла бы в том необходимость. Но тут случилось чудо. Судьба-злодейка, доселе скалившаяся в его адрес, вздумала ему улыбнуться. Только Спайк не понял, что это ему улыбаются, а не тому бедолаге, которого пинали в соседнем дворе.