Я с интересом вникал в жизнь этого кусочка военной машины княжества. И за те непродолжительные периоды нашего пребывания на заставе сделал для себя несколько интересных наблюдений. Во-первых, люди здесь делились четко на две категории: те, кто владеют магией и те, кто нет. Причем неважно в каком чине человек находился, дворяне относились с пренебрежением ко всем не одаренным, в том числе и к простым лейтенантам. К тому же, маги никогда и ни при каких обстоятельствах не выполняли физической работы. Оно как бы и понятно — офицерам это делать незачем, но ведь и нас не припахивали для подобных дел. Разгрузка ящиков, перетаскивание строительного и ремонтного оборудования, земляные работы — все это делали солдаты и сержанты.

Второе, что сразу бросалось в глаза — отношение рядового состава к кварт-офицерам. Тихая ненависть, вот, наверное, хорошее определение для описания настроений, ходивших среди солдат. Причем оно косвенно распространялось и на нас. На мои вопросы, заданные служивым, никто особо отвечать не спешил, да и поглядывали мужики на нас с явной неприязнью.

Что забавно, Мирона на заставе просто обожали. Я часто видел командира среди простых солдат весело смеющегося и дружелюбно хлопающего своими широкими ладонями по спинам собеседников. Витек, кстати, тоже легко втерся в доверие к большей части рядового состава. Именно он вскоре стал основным источником информации, рассказывая мне о всем, происходящем на заставе.

В том числе и от Витька я узнал, что главным объектом ненависти солдат без сомнения являлся Нестор Обрезков. С ним старались не спорить даже кварт-офицеры, а уж простые бойцы обходили этого заносчивого и вечно недовольного молодого человека стороной. Он легко мог на ровном месте обложить матом какого-нибудь рядового или сержанта. Просто потому, что ему так захотелось. Не пренебрегал кварт-лейтенант и магическими воздействиями на окружающих. Ходили слухи, что Обрезков не далее, как месяц назад вернулся с очередной гулянки пьяный и покалечил караульного, не желавшего согласно уставу, пускать хмельного офицера на заставу.

В общем, тот еще кадр, но прижать его мог только отец. Полковник делал периодически попытки вразумить сына, но, кажется, отчаялся его перевоспитать, пустив дело на самотек, а отправить на гражданку, видимо, боялся, предпочитая держать рядом. Хотя, это только мои домыслы.

Впрочем, со взбалмошным офицером мы практически не виделись. Жил он в отдельном доме, да и на курсантов, не достигших совершеннолетия, обращал внимания не больше, чем на снующих в летнем воздухе насекомых. А вот кто меня действительно напрягал, так это жрец Четырех. Тучный мужчина, носящий алую мантию, пару раз попадался нам на пути, и что-то взгляд его внимательных глаз мне не особо понравился. Возможно, я нагнетаю, но в памяти еще свежи были воспоминании о визите в интернат его братьев по вере.

— Чем у вас на заставе жрец занимается? — спросил я как-то Мирона во время отдыха на одном из привалов.

— Тем же, что и всегда: жрет в три горла, да делает вид, что он очень важная персона.

— Его, смотрю, тут не особо любят.

— Да нет, это только мои впечатления. Понимаешь, жрецы Четырех должны обязательно находиться вместе с армией. Они — гарант того, что использование против солдат княжеской магии не останется безнаказанной.

— Каким образом?

— Князь Каспийского княжества при желании сможет превратить нашу заставу в пыль одним движением. Вот только если он это сделает, то Четверо такого нарушителя незыблемых правил уничтожат. Воззовет жрец к покровителям своим, и: «настигнет кара оступившегося!» — Мирон изменил голос, явно кому-то подражая. — А еще, если жрец сдохнет вместе со всеми, об этом боги тоже узнают.

— А неприязнь у вас к жрецам все же откуда?

— Если заставу сожгут обычные маги, жирная скотина в красной мантии даже не почешется. Я это знаю на собственной шкуре. Ему-то что, он выживет, кто бы что ни говорил, но маги они превосходные, а уж Алые — тем более.

— Мрачная перспектива. У каспийских, я так понимаю, жрецы четырех тоже есть?

— Да. Орден привечают везде.

На этом обсуждение местных религиозных деятелей прекратилось, и больше мы к данной теме не возвращались. Не любил Мирон говорить о жрецах, хотя излишней молчаливостью не страдал и легко делился своими мыслями об интересующих меня особенностях армейской и общественной жизни.

За прошедшую неделю из интересного произошло только приезд на заставу еще одной группы курсантов. Они пересекли ворота на три дня позже нас в сопровождении молодого мужчины, выглядевшего ненамного старше своих подопечных.

С пацанами мы познакомились в тот же вечер. Они оказались курсантами второго года обучения, но учились в другом интернате. Долгого общения правда не вышло — до отбоя оставалось немного времени, а на следующий день Мирон увел нас тренироваться в Место силы.

В целом, служба мне даже начала нравиться. Командир у нас был по сути один, муштра, строевая подготовка, все эти прелести армии пока обходили стороной. Мирон очень много времени уделял нашей подготовке, чередуя фехтование с обучением магии. Мою «воронку» он так и не освоил, о чем очень сильно расстраивался, а через несколько дней вообще бросил попытки разобраться с заковыристый магическим конструктом и начал плотнее заниматься с нами.

Примерно через неделю постоянных тренировок, я окончательно разобрался с «воронкой» и приступил к изучению других заклинаний. К счастью, или сожалению, с ними обошлось без сюрпризов. Результат моих усилий точно совпадал с ожиданиями командира. Многое мы конечно освоить не успели, но кое-что я освоил, чего нельзя было сказать о Берте и Витьке. Магия давалась парням гораздо сложнее, особенно моему лопоухому другу. Тем не менее старались они изо всех сил.

Десять дней пролетели как один. Постоянно чем-то занятый, я и не заметил, как подошел срок запланированной командиром засады на контрабандистов. А вот Витек, видимо, о ней никогда не забывал. Стоило только прозвучать сигналу будильника (Мирон таки притащил нам здоровенного железного монстра, раздражающего своим тиканьем), как парнишка соскочил с кровати:

— Даррелл, Берт, вставайте. Сегодня нас ждет настоящее дело!

В излишне бодрого пацана полетела подушка.

Постоянное желание Витька ввязаться в какую-нибудь авантюру, чтобы доказать себе и всему миру, что он не лыком шит, сильно осложняло жизнь пацану. И ничего сделать с этой подростковой эксцентричностью, было невозможно. Любые разумные доводы разбивалось о «шило», спрятанное где-то внутри неугомонного паренька, а невероятная бесшабашность только усиливала эффект.

— Тебе так подраться не терпится? — спросил я, поднимая подушку с пола.

— Ты не понимаешь. Это же настоящее дело. Настоящая служба княжеству. А вдруг мы поймаем кого-нибудь важного, и нам медали за это дадут.

— По рогам тебе дадут, — недовольно заметил Берт.

— Скучные вы оба, — махнул рукой Витек и отправился умываться.

— Нарвется он когда-нибудь, — задумчиво сказал Берт, глядя на закрывающуюся дверь, — и нас подставит. До сих пор не понимаю, чего ты с ним возишься?

— Привык. К тому же он мне брата младшего напоминает. Ладно, пора собираться. Мирон ждать не любит.

Берт на мои слова скорчил кислую гримасу, но развивать дальше разговор не захотел, рывком поднявшись с кровати. Впереди маячил действительно трудный день, и пусть мы, в отличии от Витька, не испытывали особого восторга от предстоящей работы, отказаться от нее в любом случае не могли. А значит сделать ее стоило хорошо.

Летний лес как обычно встретил людей многоголосьем птиц и шумом ветра, играющим в кронах деревьев. Наш небольшой отряд, во главе которого вышагивал Мирон, змеей ввинтился в густой подлесок, и на этот раз выбранный маршрут вел совсем не к Месту силы. Тот путь я уже запомнил, а сейчас мы двигались едва ли не противоположную сторону. И данный момент заметил не только я.