Бёль улыбнулась и благодарно выдохнула в трубку:
— Хорошо.
— Насчет Парижа вообще не переживай. Это практически заслуженные выходные. Тебя поселят в шикарном отеле, подарят цветы и что-то от бренда, потом будут катать на дорогом автомобиле и посадят в первом ряду. А если Тони Кавалли пригласит к себе поговорить — тем более не переживай. По моему опыту, он выглядит серьезнее, чем является на самом деле. Повеселись в Париже, хорошо?
Бёль улыбнулась уже увереннее:
— Спасибо, сонбэ. Я попробую получить удовольствие.
— Вот и молодец. Удачи тебе.
[*Сонбэ — обращение к наставнику.*]
Бёль кивнула. Даниэль отключился, а Бель потом еще около минуты улыбалась, смотря на давно потухший экран телефона. В салоне все молчали — никто ничего не спрашивал и не говорил. Только когда машина мягко затормозила, а Мирэ вышла наружу, Юнхи начала суетиться: еще раз поправила прическу, немного подкрасила ей губы. Когда нанятая охрана была уже у машины, настало время выходить. Бёль глубоко вздохнула и напомнила себе, что все хотят видеть в ней самую популярную артистку четвертого поколения. И она не может их разочаровать. А играть уверенность ей действительно не впервой.
Она вышла из машины, позволила Юнхи оправить одежду и уверенно зашагала к первой точке «аэропортного дефиле». Тотал-лук Louis Vuitton нравился самой Бёль. На ней была изумрудная блузка из еще не вышедшей коллекции, с цветочной вышивкой по полупрозрачной ткани. Под блузку, чтобы сохранить эстетику, но не быть голой, она надела плотный топ в тон кожи. Черные шорты в тонкую серую полоску из плотной шерстяной ткани немного кололись первое время, но вообще были достаточно удобными: теплые, все закрывают, не сковывают движений. Изумрудно-зеленые замшевые ботильоны на небольшом каблуке комфортностью уже похвастаться не могли: они на размер больше, потому что из Парижа попросту отправили не те. Видимо, посчитали, что у девушки ростом метр семьдесят пять не может быть тридцать шестого размера ноги. Чтобы не замерзнуть, Бёль надела длинное темно-серое пальто, немного тяжелое и даже слишком теплое для сеульской погоды в конце сентября. И сумка в традиционных для модного дома черно-коричневых тонах. Разумеется, украшения. Cartier «одолжили» ей ювелирных изделий на двадцать тысяч долларов. Было и немного дешевых элементов: брелок на сумке, длинные серые гольфы, вроде как небрежно съехавшие вниз (на самом деле — закрепленные в таком положении с помощью кусочков двойного скотча), милая резинка с вишенками на кончике косы, а беспроводные наушники Sony Бёль уже давно, по совету Юнхи, украсила несколькими наклейками.
Вспышки фотокамер мелькали так часто, что не было ни малейшей возможности рассмотреть людей, которые ее снимают. Бёль отсчитала про себя шестьдесят секунд, перешла дорогу, остановилась еще и у стеклянных дверей. Самым сложным было затем идти к стойке регистрации. Людей пришло действительно много, охранники не могли просто идти вперед, они окружили Бёль тесным кольцом, иногда им приходилось даже не слишком вежливо отпихивать людей в стороны. Бёль же надеялась, что по дороге не будет внезапных ступенек: вспышки мелькали так часто, что глаза плохо различали пространство вокруг и она почти невидяще шла, ориентируясь только на широкие спины охраны.
У стойки регистрации толпа отступила, но фанаты и пресса не ушли — продолжали снимать ее на расстоянии. Засняли, как она подает паспорт в цветочном чехле, как достает из сумочки телефон с брелоком из мерча Pop Heroes, как забирает у Юнхи сумку с ноутбуком, которая не вписывалась в сегодняшний образ… Ощущение, будто она в каком-то аквариуме, не покидало даже в вип-лаундже, куда ее провели перед посадкой.
Билеты до Парижа оплачивал Louis Vuitton, и он не поскупился: в бизнес-класс посадили и Бёль, и ее сопровождение из двух человек. Женщины усадили Бёль к окошку, а сами большую часть полета спали. Бёль вертелась в кресле, читала, пыталась работать на ноутбуке, посмотрела пару серий аниме, снова почитала. Лишь через несколько часов, окончательно вымотавшись, Бёль смогла ненадолго заснуть.
Макияж с лица она сняла еще в начале полета, гольфы и ботильоны заменила на тапочки, чтобы ноги не устали. За час до прилета стюардесса, как и обещала, разбудила Юнхи. Та тут же начала приводить Бёль в порядок — тканевая маска на пятнадцать минут, термальная вода, свежий макияж, другая прическа. Под немного недоумевающими взглядами других пассажиров, творилась и магия стилистов — Юнхи заново собирала гольфы в небрежную гармошку, чтобы Бёль в Париже выглядела так же хорошо, как и в Сеуле. Это парни могут выйти после рейса в кепке и маске, Бёль же должна выглядеть безупречно.
Их встречали с охраной, действительно выслали автомобили премиум-класса, а в отеле личный номер Бёль был таким огромным, что в нем было даже немного неловко ночевать одной.
Бёль прилетела в Париж за несколько дней до показа, потому что Тони Кавалли хотел с ней встретиться лично. Ну, почти — в сопровождении Юнхи.
Это должен был быть ужин в шикарном ресторане с тремя звездами Мишлен, о чем Бёль рассказала именно Юнхи. Она же ее тщательно подготовила к ужину — подобрала одежду, сделала простую, но элегантную прическу, макияж, проконсультировала о том, чего ждать. Бёль знала, что контракт о том, что она станет амбассадором дома Louis Vuitton, уже подписан корейской стороной — Юнхи привезла оригиналы. Но до того, как все окончательно решится, дизайнер встретится с Бёль лично, из-за чего она и волновалась так сильно.
Причин для страха отказа было немало. Она боялась подвести агентство, чем-то разочаровать уважаемого человека… потерять деньги, которые способны полностью закрыть ее долг перед агентством.
О том, как будет проходить ужин, Бёль знала заранее: будет много крошечных порций, в меню не будет цен, за едой не принято говорить о делах, но можно обсуждать смежные темы.
Тони Кавалли поразил Бёль своей мощной энергетикой, он практически заполнил собой весь зал ресторана. Ярко одетый, с уложенными гелем волосами, он красиво жестикулировал и задавал очень много совершенно неожиданных вопросов. Какой цвет она любит, во сколько предпочитает просыпаться, какая книжная героиня ей кажется наиболее интересной, нравится ли ей запах земляники? Юнхи при этом молчала и просто ела, выполняя роль сопровождения для несовершеннолетней подопечной.
За время ужина Бёль так и не поняла, чего от нее хотел Тони Кавалли. Они просто поели и разъехались. Но утром ее пригласили на примерку в офис Louis Vuitton, где сначала вокруг Бёль носилось несколько женщин-швей, которые выполняли финальную примерку платья, а затем «мастер» — так здесь все называли Тони Кавалли — выгнал всех из своего кабинете, оставив только Бёль и Юнхи.
— Обычно представители вашего агентства достаточно честны с нами, — внезапно обратился он к Юнхи. — Ответьте и сейчас честно: насколько публике известна эта способность Бёль из скромной и нежной девочки в жизни превращаться в настоящую тигрицу на публике?
— Разумеется, большинство видит в ней только сценический образ, — ответила Юнхи. — Но практически любой, кто хотя бы немного интересуется группой и видел одно-два интервью или шоу, знает о том, что она интроверт и в жизни весьма скромна.
Кавалли снова с любопытством осмотрел Бёль, а после указал им обеим на цветной диван у журнального столика. Сам он взял стул и сел напротив них:
— Ну, что я хочу сказать? Контракт мы подпишем. Даже твой, Бёль, отъезд из Кореи показал данные, которые равны тому, что нередко дает нам Даниэль. Это очень хорошие цифры, сравнимые с показателями селебрити, которые обычно послами брендов не становятся.
Бёль смущенно улыбнулась. Она знала, что Person не просто так работали над ее образом. И ее загруженный график съемок — тоже не только ради сиюминутной выгоды. Они пытались сделать из нее айдола, который превзойдет по популярности остальных. Именно поэтому вся ее одежда стилизуется лично Юнхи, она должна была в глазах жителей Азии казаться самой стильной девушкой. И это, по всей видимости, им удалось. Но Бёль казалось, что это немного обман: она сама в моде и стиле мало что понимает.
