ЛИЗА Я

1) Она выглядит, как я. 1) И наоборот: я выгляжу, как она.

2) Ее рост пять футов шесть дюймов. 2) То же.

3) Она весит приблизительно сто пят – 3) Как и я. надцать фунтов.

4) Она изучала музыку. 4) Я тоже.

5) Она имела мелодичный певческий 5) Я тоже. голос.

6) Ее мама умерла, когда ей было десять 6) Моя мама тоже умерла. лет.

7) Где бы ни была сейчас, она отделена 7) Мой отец мертв. от своего отца.

8) В девять лет ей вырезали аппендицит. 8) У меня есть маленький шрам от такой же операции.

9) У нее на правом бедре коричневое 9) У меня тоже. родимое пятно с десятицентовую монетку.

Когда Джоанна перечитывала этот список в десятый или одиннадцатый раз, Алекс вытащил еще один рапорт из досье, взглянул на него и произнес:

– А вот кое-что чертовски любопытное, я уже забыл все это.

– О чем это вы?

Он показал ей папку, в которой было около дюжины выцветших страничек.

– Это беседа с мистером и миссис Моримото.

– Кто это?

– Милые люди, – сказал Алекс. – Слуги. Они работали у Тома Шелгрина с тех пор, как Лизе исполнилось пять лет.

– Вы хотите сказать, что сенатор привез эту пару из Японии для работы у него дома?

– Нет-нет, – сказал Алекс, – они оба относятся ко второму поколению американских японцев. Выросли, по-моему, в Сан-Франциско.

– Как вы сказали, это чертовски любопытно. Теперь и японцы связывают меня и Лизу.

– Вы не дослушали до конца.

Джоанна нахмурилась.

– Вы думаете, они имели что-то общее с моим… с Лизиным исчезновением?

– Не думаю. Они хорошие люди. Очаровательные и очень порядочные. В их крови нет ни капли нечестности.

– Почему вы так уверены?

– Я почувствовал тогда что-то вроде того, – сказал Алекс, – я почуял это. Не смейтесь. Я не обманываю.

Джоанна не смогла подавить усмешку.

– Вы сыщик, а не ищейка.

– Да, во ищейка или нет, но когда вы занимаетесь такой работой, как моя, долгое время, у вас развивается нюх на подобные вещи. Единственно, я не имею в виду, что буквально почувствовал их запах. Это аура… их подсознание как будто излучало. Когда я сказал запах, это простейший способ описать это явление. У многих людей всего лишь тонкий, как бумага, налет цивилизации. Л под этим лаковым слоем они полны нечистоплотных побуждений. Дикари в смокингах. У них свой особенный запах. Но Моримого не такие. Они немногим отличаются от вас. И кроме того, их не было на Ямайке, когда Лиза исчезла. Они были в доме сенатора, в Вирджинии, около Вашингтона.

– А что такого любопытного вы нашли в них? – спросила Джоанна.

Алекс положил запись беседы с Моримого и сформулировал свою версию.

– Ну, видите ли, супруги Моримого все делали по дому, пока Лиза была маленькой. Фуми была поварихой, но у нее также было немного легкой работы по дому. Ее муж, Койи, выполнял что-то вроде обязанностей дворецкого, к тому же он был мастером на все руки. Он мог починить все, что угодно. И, конечно, и Фуми и Койи много нянчились с Лизой. Лиза обожала их. Она выучила от них много японских слов, и сенатор одобрял это. Он полагал, что это неплохая идея – учить детей языкам с раннего детства, пока у них не возникло никаких психологических барьеров. Он отдал Лизу в частную начальную школу, где она с самого начала учила французский.

– Я говорю по-французски.

– …и где она с третьего класса учила немецкий, – закончил он.

– Я и по-немецки говорю, – сказала Джоанна.

Джоанна добавила эти пункты к своему списку сходств. Ручка слегка дрожала в ее пальцах.

– Так вот к чему я все это говорю, Том Шелгрин использовал супругов Моримого в качестве домашних учителей по японскому языку для Лизы, – сказал Алекс. – Она бегло говорила по-японски. Лучше, чем она говорила по-французски и по-немецки.

Джоанна оторвалась от списка. Она почувствовала головокружение. Все произошло быстро, очень быстро.

– Мой Бог.

– Да, – сказал Алекс, – если рассуждать, как я, это кажется как раз слишком невероятным, чтобы быть простым совпадением.

– Но я выучила японский в Англии, – сказала Джоанна.

– Да?

– В университете – у моего друга.

– Да?

Они пристально поглядели друг на друга.

Для Джоанны впервые невозможное стало возможным.

Со дна той шкатулки, где хранились фотографии, Джоанна извлекла тонкую пачку писем, перевязанных поблекшей желтой лентой. Она принесла их в гостиную и отдала Алексу.

– Я, правда, не знаю, почему хранила их все эти годы, – сказала она.

– Без сомнения, вы хранили их потому, что вам сказали их хранить.

– Сказали? Кто?

– Люди, похитившие Лизу. Те, кто копался в ваших мозгах. Такие письма – поверхностное доказательство, что вы якобы Джоанна Ранд.

– Только поверхностное?

– Мы скоро выясним это, – сказал Алекс.

В пачке было пять писем. Три из них были от Дж. Комптона Вулрича, лондонского поверенного и душеприказчика Роберта и Элизабет Ранд. Последнее письмо от Вулрича упоминало расчетный чек на сумму более девяноста тысяч американских долларов.

Джоанна ожидала, что Алекс будет удивлен. Ей было интересно, как он объяснит это. Насколько она могла судить, эти деньги от Вулрича пробивали огромную брешь в версии превращения Шелгрин в Ранд.

– Вы действительно получили такой чек? – спросил Алекс.

– Да.

– И он был совершенно в порядке?

– Да.

– Вы получили деньги?

– До последнего цента.

Алекс прочитал письмо еще раз. Изучая те несколько формальных строчек, что были написаны Дж. Комптоном Вулричем, Алекс отсутствующе покручивал ус.

– Если у Рандов такое большое наследство, – сказала Джоанна, – то, значит, мои отец и мать – Роберт и Элизабет – должны быть невымышленными людьми. Они существовали на самом деле.

– Возможно, – неуверенно произнес Алекс, – но даже если они и существовали, то это совсем не значит, что вы – их дочь.

– А как иначе я могла получить наследство?

Алекс не ответил на это. Он читал оставшиеся два из пяти писем, которые были из Объединенной Британско-Континентальной страховой ассоциации, ЛТД. На их бланке было оформлено официальное медицинское заключение о смерти Роберта и Элизабет (урожденной Хендерсон) Ранд. Ассоциация имела честью уведомить, что у нее есть пожизненный страховой полис на имя Роберта Ранда и она уплатила по нему полную сумму единственному живому наследнику – Джоанне. Полученная сумма в добавление к тем более чем девяноста тысячам долларов, выплаченным после ликвидации поместья, была сорок тысяч долларов.

– И вы это также получили? – спросил Алекс.

– Да.

– Довольно солидная сумма.

– Была, – согласилась Джоанна, – но мне пришлось потратиться на здание и ремонт его. Здесь много чего надо было сделать. А затем мне пришлось использовать большую часть того, что осталось, чтобы содержать "Лунный свет", пока он не начал приносить доход, что, слава Богу, не заставило себя долго ждать.

Алекс перекладывал письма и остановился, когда обнаружил последнее письмо от лондонского поверенного, при этом он произнес:

– Этот Вулрич… Вы общались с ним только по почте или по телефону?

– Конечно, нет.

– Вы встречались с ним непосредственно?

– Конечно. Много раз.

– Когда? Где?

– Он бывал у моего отца… Он был личным поверенным Роберта Ранда, и еще они были друзьями. Он обедал у нас на квартире, по крайней мере, два или три раза в год.

– Как он выглядел?

– Он был очень добр ко мне, – сказала Джоанна. – После того, как мои родители погибли в аварии под Брайтоном, – ну, если они были моими родителями, – мистер Вулрич приходил ко мне несколько раз. И не только когда ему надо было мое одобрение или подпись, чтобы оформлять бумаги на наследство. По крайней мере, с месяц он приходил в гости каждый день. Он пытался подбодрить меня: я была ужасно подавлена. У него всегда были какие-нибудь новые шутки. Кстати, очень забавные шутки. Я не знаю, как бы смогла одна пережить все это. Он был необыкновенно деликатным. Никогда не заставлял меня приходить к нему в офис. Ни разу. Он всегда приходил ко мне сам. Он никогда ни в малейшем не причинил мне неудобства. Он был участливым и тактичным. Он мне нравился.