Когда Джоанна придвинулась к нему в темноте и поцеловала в затылок, дорожные часы на тумбочке показывали четыре часа утра.

– Проснулся? – спросила она.

– Теперь да.

– Я слышала, что ты робкий.

– Да, как корабль на приколе.

Он лег на спину. Она взобралась на него, он стал ласкать ее тяжелые груди. Джоанна поскакала на нем, как ковбой на полудикой лошади.

– Я снова приручила твоего зверя, – сказала она.

– К утру он опять одичает.

– Надеюсь.

В семь тридцать Алекс был разбужен громким шумом. Сначала он подумал, что это у него в голове, но дело было не в этом. Это звучало так, будто в запертую дверь кто-то ломился плечом.

Джоанна села рядом с ним, прижимая одеяло к своим голым грудям.

– Что это?

Алекс стряхнул остатки сна. Он насторожился и, послушав с минуту, сказал:

– Кто-то находится у двери в главной комнате.

– Звучит так, будто ее вышибают, – сказала Джоанна.

Алекс потянулся за заряженным пистолетом, который оставил на тумбочке.

Алекс хотел, чтобы Джоанна осталась в постели, но она отказалась и встала рядом с ним.

Поднявшись, он не стал включать свет, так как боялся, что это выдаст их врагу слишком рано.

Когда Алекс добрался до открытой двери из спальни в гостиную, яростный стук прекратился. Тишина, установившаяся так внезапно, теперь казалась более зловещей, чем громоподобный грохот раньше.

Он сделал шаг в другую комнату, но Джоанна остановила его.

– Подожди.

– Все в порядке, – сказал он, – в отеле они не предпримут ничего серьезного.

– Но это также непохоже и на игру, – сказала Джоанна.

Алекс стоял тихо, надеясь услышать шаги, но ничего не было слышно.

Шторы были закрыты. Тусклый серый свет, который просачивался через щели в них, был недостаточным, чтобы осветить комнату. В темноте письменный стал, стулья и диван напоминали спящих животных.

Темно-фиолетовые тени, казавшиеся густыми, как студень, злобно бились и корчились по углам.

Алекс пошарил по стенке в поисках выключателя, нашел его и быстро включил свет. Он прищурился от внезапно вспыхнувшего света и выставил пистолет впереди себя.

– Здесь никого нет, – сказала Джоанна.

Алекс направился к двери, которая вела в коридор восемнадцатого этажа отеля.

– Алекс, может, не надо.

На ковре в прихожей лежал голубой конверт. Его просунули под дверь.

– А вот и причина всего шума, – произнес Алекс. – Кто-то хотел, чтобы мы вылезли из постели, пришли сюда и увидели этот конверт.

Алекс поднял его.

– Что это? – спросила Джоанна.

– Записка от сенатора.

– Откуда ты знаешь?

– Только что пришло в голову.

– А все-таки? – настаивала она.

Конверт был чистый, без машинописных или других пометок, и он был запечатан.

Алекс нахмурился.

– Я не могу сказать, откуда я знаю, но уверен, что это так.

Он вскрыл конверт и развернул листок голубой бумаги, который был внутри.

"Не читайте это вспух. Ваша комната прослушивается. Я должен поговорить с вами. Приходите в 10.00 в Британский музей. За вами будут следить, но я уверен, что вам удастся освободиться от "хвоста". Посылая эту записку, я рискую своей жизнью".

Том Шелгрин.

Лондон был дождливый и холодный. Блеклое декабрьское небо – не выше, чем самое высокое здание в городе, а жидкие бороды тумана сползали даже ниже.

Таксист, взявший их перед отелем, был дородный мужчина с ухоженной белой бородой. Он носил потрепанную шляпу и от него пахло мятой.

– Куда вас доставить?

– Видите ли, мы хотим пойти в Британский музей, – сказал Алекс, – но сначала вам надо отвязаться от людей, которые следят за нами. Вы можете это сделать?

Водитель в недоумении уставился на них.

– Он совершенно серьезен, – сказала Джоанна.

– Похоже, – сказал водитель.

– И он не сумасшедший, – сказала Джоанна.

– Выглядит вроде так, – сказал водитель.

– И он трезвый, – сказала Джоанна.

– Похоже, – сказал водитель.

Алекс отсчитал четыре пятифунтовые банкноты и отдал их таксисту.

– Я дам вам столько же плюс плата в оба конца. Вы поможете нам?

– Ну, – сказал водитель, – за такие деньги можно потакать и сумасшедшему, если таковой встретится.

– Ну и прекрасно. Потакайте мне.

– Меня только одно беспокоит, – сказал водитель. – За вами следят полицейские?

– Нет, – ответил Алекс.

– Полицейские, молодая леди?

– Нет, – сказала Джоанна. – Это не очень приятные люди.

– Так же как и полицейские. – Он усмехнулся, запихнул банкноты в карман рубашки, погладил свою белую бороду и сказал: – Меня зовут Николас. К вашим услугам. Что я должен искать? На какой машине они могли бы быть?

– Я не знаю, – сказал Алекс, – но они будут держаться у нас на хвосте. Если мы будем внимательно следить, то заметим их.

Уличное движение утром было интенсивным. У первого же угла Николас повернул направо, у второго – налево, затем направо, налево, налево, направо.

Алекс наблюдал через заднее окно.

– Коричневый "Ягуар-Седан".

Николас бросил взгляд в зеркало заднего обзора.

– Никто другой не подходит.

– Отвяжитесь от них, – сказал Алекс.

Николас не был мастером ухода от преследования. Он крутился от переулка к переулку, проскакивая между автомобилями и автобусами, делая все возможное, чтобы между ним и их хвостом оставалось порядочное расстояние, но ни один из его маневров не был достаточным, чтобы отвязаться от преследователей. В течение первых десяти минут коричневый "Ягуар" все время был в поле зрения. Николас делал повороты, не включая сигнальные огни, но не на большой скорости и не выезжая на встречную полосу.

– От вашей смелости у меня не замирает сердце, – сказал Алекс.

– Делаю все, что в моих силах, сэр.

Джоанна коснулась руки Алекса.

– Вспомни историю о зайце и черепахе.

– Да. Но я хочу отвязаться от них быстро. Если мы будем продолжать так, как сейчас, то потеряем их только через восемь или десять часов, когда они чертовски устанут и им будет уже наплевать на нас.

Алекс знал, что лондонское такси не допускалось до работы, если на нем была хоть какая-нибудь отметина столкновения – даже если это всего лишь маленькая вмятина или царапина. Очевидно, что Николас, пока вел машину, все время помнил об этом. Конечно, страховая компания оплатит любой ремонт, но машина может простоять в гараже неделю, что будет потерей рабочего времени. Эта перспектива сдерживала водителя.

Как бы там ни было, но все-таки Николасу удалось оторваться от "Ягуара" на три машины.

– Мы, кажется, уходим от них, – счастливо произнес он.

С точки зрения Алекса, это выглядело так, будто Николасу позволили оторваться. Теперь водитель "Ягуара" не особо старался держаться за ними, как это было в начале пути. На самом деле, он, а не таксист, отвечал за то, что расстояние между ними росло, как будто хотел позволить им уйти.

Почему?

"Потому что они знают, куда мы собираемся", – сказал Алекс себе.

Он стал мысленно разговаривать сам с собой. Это был один из тех споров, которые обычно происходили вслух, когда он бывал один.

"Они знают, что мы собираемся встретиться с сенатором?" – спросил он себя.

Да. И он один из них. Поэтому им действительно незачем следить за нами.

Но если он один из них, то почему вышел на нас именно таким способом? И зачем он сказал нам освободиться от слежки?

Я не знаю, но он должен быть один из них. Как еще он мог узнать, что мы в Лондоне?

Выследить. Только выследить. Это звучит немножко параноидально. Но если ты параноик, то не способен трезво оценивать обстановку. Возможно, ты видишь сейчас сети заговора там, где ничего нет. Возможно, водитель "Ягуара" всего лишь осторожный человек, еще более осторожный, чем старина Николас. Можно бы было все так просто объяснить. Можно бы было.