– Ради всего святого, помогите ей! – произнес Алекс.

Инамури сказал:

– Джоанна, вы сейчас успокоитесь и расслабитесь. Расслабляйте мышцы горла. Напряжение вытекает из вас. У вас нет никаких затруднений с дыханием. Совсем никаких затруднений. Дышите медленно… глубоко… глубоко… ровно… очень расслабленно. Вы находитесь в глубоком, естественном сне… спокойном сне.

Волшебство слова подействовало. Она успокоилась. Ее глаза вернулись на свое место, она закрыла их. Она снова дышала нормально.

– Что это была за чертовщина? – спросил Алекс.

Доктор коснулся лба Джоанны.

– Вы слышите меня?

– Да, – произнесла она.

– Я собираюсь рассказать вам, почему у вас были проблемы с дыханием. И когда вы осознаете, вы никогда уже впредь не позволите случиться такому.

– Я не могу контролировать это, – произнесла она.

– Нет, вы можете, – уверенно сказал доктор Инамури. – Вам было трудно дышать только потому, что вам сказали, что так будет, если вас когда-либо начнут подробно расспрашивать, даже под воздействием наркотика или гипноза. У вас постгипнотическое внушение, которое заставляет вас задыхаться, когда я касаюсь запретной темы.

Джоанна нахмурилась.

– Это то же самое, что было причиной моей клаустрофобии.

– А теперь, когда вы осмыслили это, вы больше не позволите такому случиться, хорошо?

– Вот гады, – произнесла она.

– Ну так как, Джоанна, позволите вы случиться этому снова?

– Нет.

– Хорошо, – сказал Инамури.

Он вернулся в свое кресло.

Алекс продолжал стоять около Джоанны. Она была такой бледной. Это беспокоило его. Обращаясь к Инамури, он сказал:

– Может быть, не стоит продолжать?

– Это совершенно безопасно, – сказал доктор.

Алекс колебался, но в конце концов присел на краешек своего кресла.

– Я не уверен.

– Я в порядке, Алекс, – произнесла Джоанна тем же слегка глухим голосом, каким она отвечала доктору.

Инамури начал снова.

– Джоанна, вы все еще в комнате, в которой невыносимо пахнет антисептиками и дезинфектиками.

– Нашатырный спирт… лизоль… этиловый спирт… Этот запах тошнотворный и настолько сильный, что я могу не только чувствовать его, но и ощущать на вкус.

– Вы раздеты…

– …голая…

– …и привязаны к кровати.

– Ремни слишком сильно затянуты. Я не могу пошевелиться. Я не могу встать. Мне очень хочется встать и выбраться отсюда. Я не могу выбраться отсюда.

– Расслабьтесь, – произнес Инамури.

Алекс следил за ней с беспокойством.

– Успокойтесь, – сказал доктор. – Вы вспомните все, но сделаете это спокойно и без напряжения. И вы не будете бояться.

– По крайней мере, в комнате тепло, – продолжала Джоанна.

– Молодец. Я хочу, чтобы вы осмотрелись вокруг и рассказали мне, что видите.

– Немного, – сказала она.

– Это большое помещение?

– Нет. Маленькое.

– Там есть какая-нибудь мебель, кроме кровати?

– Это… по-моему, это… аппарат, показывающий работу сердца… знаете… какие используют в больницах в реанимационных палатах.

– Вы подключены к нему?

– Время от времени. Но не сейчас. Когда он работает, он издает специфический звук.

– Какие-нибудь иные предметы обстановки?

– Стул. И стеклянный шкафчик.

– Что находится в этом шкафчике?

– Много маленьких бутылочек… пузырьков… ампулы.

– Лекарства?

– Да. И шприцы для подкожных инъекций в пластиковых упаковках.

– Эти лекарства применялись к вам?

– Да. Я… я ненавижу иглу.

– Что еще вы видите?

– Ничего.

– В комнате есть окно?

– Да. Одно.

– На нем жалюзи или шторы?

– Жалюзи.

– Жалюзи открыты или закрыты?

– Открыты.

– Что вы видите из окна, Джоанна?

Она молчала.

– Что вы видите из окна?

Деревянным голосом, без тени мысли Джоанна произнесла:

– Напряжение, опасение и расхождение начались.

– Вы расслаблены и спокойны. Вы не напряжены. Нет никакого предчувствия опасности. Вы в глубоком, естественном, расслабляющем сне.

– Напряжение, опасение и расхождение начались.

Сбитый с толку Инамури наклонился вперед.

– Что вы хотите этим сказать, Джоанна?

Она была неподвижна, напряжена, руки сжаты в кулаки.

– Напряжение, опасение и расхождение начались.

У Алекса по спине побежали мурашки. Непроизвольно он коснулся рукой затылка.

– Очень хорошо, – сказал Инамури. – Забудьте на время об окне. Давайте поговорим о людях, что приходили к вам в ту маленькую комнату. К вам приходили многие?

– Напряжение, опасение и расхождение начались.

– И что теперь? – спросил Алекс.

Доктор вздохнул и откинулся на спинку кресла.

– Постгипнотическое внушение, которое доставило ей проблемы с дыханием, было их первой линией защиты. Это их вторая линия. И я подозреваю, что через эту будет еще труднее пробиться.

– Напряжение, опасение и расхождение начались.

– Вы слышите меня, Джоанна?

– Напряжение, опасение и расхождение начались.

Алекс закрыл глаза и стал вслушиваться в ее лепет. Он был жутко знакомым.

Инамури сказал:

– В данный момент, Джоанна, я не пытаюсь украсть у вас какой-нибудь ваш секрет. Я только хочу знать, слышите ли вы меня.

– Да, – произнесла она.

– Эта фраза, которую вы повторяете, блокирует вашу память. Она также была внушена вам теми же людьми, что чуть раньше стали причиной ваших затруднений с дыханием. Это работа тех же самых людей, что запрограммировали вашу клаустрофобию. Вы не будете использовать это предложение: "Опасение, напряжение и расхождение начались", когда говорите со мной. Вам не нужно, и вы сами не хотите избегать моих вопросов. Вы пришли сюда узнать правду, и вы узнаете ее. Расслабьтесь. Успокойтесь. Вы находитесь в глубоком, естественном сне и ответите на все мои вопросы. Я хочу, чтобы вы увидели то, что блокирует вашу память. Оно находится в вашем мозгу. Представьте это себе. Это большой кирпич. Тяжелый цементный блок. Вы видите его… обхватите его… напрягитесь… поднимите его вверх… бросьте в сторону… с дороги. Все кончено. Теперь вы вспомните. Вы будете сотрудничать. Это понятно?

– Да.

– Хорошо. Очень хорошо. Теперь, Джоанна, вы все еще в этой комнате. Вы чувствуете запах спирта… нашатыря… даже ощущаете его на вкус. Вы все еще привязаны к кровати… и ремни впиваются в вас… и жалюзи открыты. Что вы видите за окном?

– Напряжение, опасение и расхождение начались.

– Как я и ожидал, – сказал Инамури.

Алекс открыл глаза.

– Я слышал этот лепет прежде.

Инамури заморгал.

– Вы слышали? Где? Когда?

– Я не могу вспомнить, но он очень знакомый.

– Вы должны вспомнить, – сказал Инамури. – Это важно. У меня есть несколько приемов, которыми я попытаюсь пробиться сквозь этот блок, но не удивлюсь, если ни один из этих приемов не сработает. Она была запрограммирована невероятно умными профессионалами, и, вероятнее всего, они предусмотрели защиту от большинства методов лечения. Подозреваю, что есть только два метода, с помощью которых я могу пробиться сквозь этот блок памяти. И в этих обстоятельствах, когда времени так мало, первый метод – годы и годы интенсивной терапии – неприемлем.

– А второй метод? – спросил Алекс.

– Ответное предложение.

Инамури кивнул.

– Понимаете, она как бы запрашивает пароль. Это маловероятно. Это слишком красочно. Даже мелодраматично. Но это возможно. Когда она дает мне первую строку "Напряжение, опасение и расхождение начались", она как бы ожидает от меня ответа второй строкой. Что-то вроде кода. Если дело обстоит так, то она не будет отвечать на мои вопросы, пока я не выдам вторую часть пароля.

Алекс изумленно смотрел на Инамури, потрясенный его воображением.

– Загадка состоит из двух частей. Она дает одну часть, а мы должны дать другую, иначе не сможем продвигаться вперед. -