– Да, – пробормотала она.

– Скажите более четко, пожалуйста.

– Да.

Инамури вернулся к своему креслу.

Джоанна была безвольной, но теперь Алекс был в крайнем напряжении. Он соскользнул на краешек кресла и повернулся направо, так что оказался лицом к лицу с ней.

Обращаясь к Алексу, Инамури сказал:

– Она очень гипнабельна. Обычно чувствуется какое-то хоть маленькое сопротивление, у нее же ничего подобного.

Алекс ответил:

– Возможно, потому что она сталкивается с этим не в первый раз.

– Да, и это тоже, – сказал Инамури.

Джоанна ждала.

Немного подумав, доктор спросил:

– Джоанна, как ваше полное имя?

– Джоанна Луиза Ранд.

– Это ваше настоящее имя?

– Да.

– Недавно вы узнали, что Джоанна Ранд – ваше ненастоящее имя, при рождении вам было дано другое. Это так?

– Нет, – ответила она.

– Разве вы не помните, при каких обстоятельствах вы узнали это?

– Мое имя – Джоанна Луиза Ранд.

– Вы слышали такое имя – Лиза Шелгрин?

– Нет.

– Подумайте, прежде чем отвечать.

Молчание. Затем:

– Я никогда не слышала это имя.

– Вы знаете человека по имени Алекс Хантер?

– Конечно. Он здесь.

– Он упоминал при вас Лизу Шелгрин?

Она не ответила.

– Алекс упоминал Лизу Шелгрин?

– Я никогда не слышала это имя.

– Джоанна, вы не можете говорить мне неправду. Понимаете?

– Да.

– Вы должны говорить мне всегда только правду.

– Всегда.

– Для вас совершенно невозможно лгать мне.

– Я понимаю.

– Вы слышали такое имя – Лиза Шелгрин?

– Нет.

Алекс взглянул на доктора.

– Что происходит?

– Она неестественно отвечает, – произнес Инамури.

– Я понял. Но почему?

– Она следует какой-то программе, – сказал психиатр.

– Вы хотите сказать, что кто-то предвидел этот вопрос?

– Этот вопрос и, возможно, многие другие.

– И как нам справиться с этой программой?

– Терпение.

– Сейчас мне его как раз не хватает.

Инамури произнес:

– Джоанна, сейчас мы сделаем нечто невероятное. То, что, может быть, вы считаете невозможным. Но это совсем не невозможно и даже не трудно. Это легко. Просто. Мы заставим время повернуть вспять. Вы понимаете? Вы помолодеете. Это уже начало происходить. Вы не можете сопротивляться этому. Стрелки часов стали двигаться в другую сторону… и вы чувствуете себя плывущей во времени… становитесь моложе… неумолимо и быстро молодеете… молодеете… вот вам двадцать девять лет… молодеете… а теперь двадцать восемь лет… плывете назад сквозь время… – Он продолжал в таком же духе, пока не внушил Джоанне, что ей двадцать лет, и здесь он ее остановил. – Вы находитесь в Лондоне. Вы сидите в кухне за столом. Ваша мама что-то готовит. Пахнет вкусно. Что готовит ваша мама, Джоанна?

Молчание.

– Что готовит ваша мама?

– Ничего, – произнесла Джоанна.

– Что она делает?

– Ничего.

– Вы в кухне?

– Да.

– Что происходит?

– Ничего.

– Как зовут вашу маму?

– Элизабет Ранд.

– Как она выглядит?

– У нее светлые волосы, как у меня.

– Какого цвета ее глаза?

– Синие, как у меня.

– Она красивая?

– Да.

– Полная или нет?

– Стройная.

– Какого она роста, Джоанна?

Молчание.

– Какого роста ваша мама?

– Я не знаю.

– Ваша мама любит готовить?

– Я не знаю.

– Какое ее любимое блюдо?

– Я не знаю.

– Что она готовит?

– Обычную еду.

– Мясо? Ей нравятся мясные блюда?

– Я не помню.

– Нет, помните. Вы сейчас находитесь в кухне.

Молчание.

– Джоанна, вашей маме нравится ходить в кино?

Джоанна неловко ерзнула, но не открыла глаза.

– Ваша мама любит театр?

– Думаю, что да.

– А кино ей тоже нравится?

– Думаю, что да.

– Вы не уверены?

Никакого ответа.

– Вашей маме нравится читать?

Молчание.

– Ваша мама любит книги?

– Я… Я не знаю.

– Вам не кажется странным, что вы знаете так мало о своей матери?

Джоанна скорчилась в кресле.

Инамури произнес:

– Как зовут вашу маму?

– Элизабет Ранд.

– Расскажите мне все, что знаете о ней.

– У нее светлые волосы и синие глаза, как у меня.

– Еще.

– Она красивая и стройная.

– И?

Молчание.

– Несомненно, вы знаете больше, Джоанна.

– Черт возьми, я не могу вспомнить! Оставьте меня в покое!

Ее лицо исказилось.

– Расслабьтесь, – произнес Инамури.

Ее руки больше не находились на коленях. Она сжимала подлокотники кресла. Костяшки пальцев побелели от напряжения.

Алекс хотел устроить ее поудобнее, но побоялся, что прервет ее гипнотический сои, который так успешно творил доктор.

– Расслабьтесь и успокойтесь, – приказал ей Инамури. – Вы очень расслаблены и спокойны. Вот это уже лучше. Расслабленная… спокойная… в глубоком естественном сне. Джоанна, вы не могли вспомнить все те черты характера вашей мамы, потому что никогда не знали их. И вы никогда не знали их, потому что Элизабет Ранд никогда не существовала.

– Моя мама – Элизабет Ранд, – произнесла Джоанна одеревеневшим голосом.

– И Роберт Ранд никогда не существовал.

– Роберт Ранд – мой отец.

– Нет. Они никогда не существовали, Джоанна. Так же как и кухня, и квартира в Лондоне. Я хочу, чтобы ты свободно плыла во времени. Я хочу, чтобы ты плыла по течению времени. Вы ищете особенное, уникальное место, очень важное для вас. Вы разыскиваете комнату, сильно пахнущую антисептиками… и дезинфектиками… время, когда вы находились в этой комнате… Вот вы нашли ее… вы плывете к ней… плывете в то особое время и место… устраиваетесь в нем… и вот вы там, в той комнате.

– Да, – произнесла она.

– Вы сидите или стоите?

– Лежу. Я голая.

– Вы находитесь на кровати?

– Я голая лежу на кровати.

– Что вы чувствуете?

– Н-напугана.

– Чем?

– Я… п-привязана.

– Фиксирована?

– О, Господи! Мои икры и запястья.

– Кто сделал это с вами?

– Ремни сильно затянуты. Они давят.

– Кто сделал это с вами?

– Я чувствую запах нашатырного спирта. Сильный. Меня тошнит от него.

– Джоанна, оглядитесь вокруг.

Она подняла голову от кресла, на котором полулежала, и послушно осмотрелась слева направо. Она не видела Алекса или приемную. Сейчас она существовала в другом времени. Прозрачная пелена недель, месяцев и лет в ее затравленном взгляде, казалось, мерцала как навернувшиеся слезы.

– Что вы видите? – спросил Инамури.

Она опустила голову, закрыла глаза.

– Что вы видите в той комнате?

Она издала странный гортанный звук.

Инамури повторил вопрос.

Джоанна снова издала этот особый звук, затем еще раз громче. Она дышала очень тяжело, с одышкой. Внезапно ее глаза широко открылись и стали закатываться до тех пор, пока видимыми не остались только белки. Она попыталась поднять от подлокотников руки, но для нее они были несомненно привязаны ремнями. Она билась, и одышка становилась все хуже и хуже.

Алекс вскочил.

– Она не может дышать!

Джоанна стала неистово дергаться и извиваться, как будто через нее пропускали сильные разряды электрического тока.

– Она задохнется до смерти!

Закричав, как будто чувствуя ее боль и страх, Алекс подскочил к Джоанне.

– Не касайтесь ее, – произнес Инамури.

Тихая властность и уверенность в голосе доктора остановили его. Алекс стоял над Джоанной и, дрожа, смотрел вниз на нее. Он никогда не чувствовал себя настолько беспомощным, как в этот момент.

Инамури молча встал с другой стороны ее кресла. Он с интересом, но без явного сочувствия наблюдал ее болезненные конвульсии.

Пустые глаза Джоанны вылезли из орбит. Ее лицо было красным, переходящим в фиолетовый. На губах блестела пена. Она все еще тяжело дышала, задыхаясь, корчась от боли и судорог.