Сам Севолод, одетый в броню и кольчугу, с золотым шлемом на голове, восседал на вороном боевом коне. За его спиной развивался длинный красный плащ с золотой вышивкой – символ Верховной власти. Над головой реял золотой каганский стяг. В окружении своих многочисленных воинов и пёстрых наёмников он выглядел внушительно, словно Бог.

Народ пал ниц, бояре и старейшины склонились в земном поклоне. Вперёд вышел боярин Шеремет в праздничной одежде:

- Здравствовать тебе на долгие года, государь наш славный, - поклонился он, - Рады приветствовать Великого Кагана всей Склавинии в нашем граде. Это для нас великая честь. Позволь заверить тебя, государь, в нашем полном смирении и любви к тебе!

- Да уж о повиновении вашем и любви я наслышан, - грозно сказал Севолод, - Послов моих извели, крамолу злую затеяли. Это ли ваше повиновение моей власти? Отвечай!

- В том не мы виноваты, государь, а князь Станислав и его ближние людишки! Использовали они власть, данную им отцом твоим во зло тебе и власти каганской.

- Так, а чего же вы тогда не донесли в столицу о крамоле злой, которую брат мой со своими боярами затевает? Почему я от других людей об этом узнаю. Может вы за одно с ним были?

- Нет, это не так! Смилуйся государь. Мы людишки подневольные, страшились князя Станислава. Он же всем тут заправлял и всех застращал. Не могли мы поперёк молвить. Ну, а как бежал он из города, так мы сразу же к тебе со всем смирением сами вышли, хоть он и велел в осаде супротив тебя крепко сидеть. А прочих крамольников мы уже сами повязали. Твоего суда ждут.

Лицо Кагана немного смягчилось. Он окинул удовлетворённым взглядом согнутые в смирении спины:

- Ну, добре! – проговорил он более миролюбиво, - Во истину, повинную главу меч не сечёт. Пока милую вас. Возможно, что своим смирением вы и купите себе спасение. Но позже сам дознание учиню и всех виновных сурово накажу.

Все облегчённо выдохнули. Вверх полетели шапки, колпаки и платки:

- Слава Великому Кагану! – закричала в исступлении толпа.

Севолод, в сопровождении своих воевод и городских старшин чинно проследовал в княжеский терем, где расторопные стольники уже накрывали для него и его мужей великолепный стол.

После обильной трапезы, прямо здесь же, среди кубков и тарелок, устроили военный совет.

- Князь Станислав два дня, как вышел из города. Направился на восток, к горным племенам, - докладывал Шеремет, уже назначенный Каганом новым городским тысяцким, - У него с собой весь двор, обоз большой, телеги тяжёлые. Двигаться будут не быстро. Если поторопитесь ещё догнать их сможете, пока они за горы не ушли.

- Хороший план, - одобрили каганские воеводы, - Нельзя допустить крамольника за восточные горы. Там конец нашим владениям. Уйдёт и схоронится у горцев.

- Это верно, - согласился Великий Каган, - Если брат мой сговорится с восточными племенами, то весьма опасным может стать. Надо давить волчонка, пока он мал и кусаться ещё не может.

- Правильно, - закивали воеводы.

- А велика ли дружина у Станислава? – спросил Каган у Шеремета.

- Нет, государь. Всего сотни три пеших и конных ратников, да около сотни вооружённых дворовых отроков с домочадцами.

- Справимся, у нас втрое больше будет, - уверенно сказал Каган.

- Что прикажешь, государь?

- Завтра же по заре выступаем. Только конными дружинами и всех полавских всадников возьмём. Будет сеча, посмотрим на них в деле. Верхами, да без обоза, быстро настигнем брата. Обоз и всю пешую рать здесь оставлю в городе под командой воеводы Олексича, - Каган многозначительно покосился на Шеремета, - Будете пока тут моими заложниками.

- Спасибо за доверие, государь, - поклонился Олексич.

- Будь начеку, воевода. До моего возвращения пока ничего не предпринимай, - продолжал Севолод, - Ну а случись тут смута какая, али измена – вот тебе мой приказ – город сожги и всех поруби от мала до велика. Чтобы надолго запомнили сей урок. Понял?

- Понял, государь! Всё исполню в точности, как ты велишь.

- А ты всё ли уразумел, тысяцкий?

- Всё, государь! Не изволь беспокоиться, всё будет тихо.

Ранним утром, едва только ещё затеплился рассвет, вся каганская конница и полавские наёмники выступили из города. Кони и всадники, проходя под Главными воротами, дико косились на страшные кровавые туши, висевшие на крюках по бокам от городских ворот. В этом месиве вряд ли кто мог признать бывших уважаемых бояр Выкшу и Бакуню. Накануне их всю ночь жестоко пытали, а затем ещё с живых содрали кожу и повесили на городских воротах в назидание всем горожанам. На Главной площади стучали молотки и визжали пилы, это готовили плахи – рубить головы их сторонникам.

Погоня была недолгой, Севолод очень спешил и уже через сутки настиг брата на границе своих владений, у самых подножий величественных гор с заснеженными вершинами. Конница Великого Кагана, подобно тёмной лаве, окружила со всех сторон небольшой походный лагерь Станислава. На приказ сдаться и сложить оружие отважный князь Вручая ответил гордым отказом. Он ещё надеялся прорваться из окружения за горы. До них было буквально рукой подать. За ними лежали земли, не подвластные Кагану Святограда, где его уже ждали эмиссары местных правителей.

Лето выдалось прекрасным. Вокруг, сколь ни кинешь взгляд, царила красота летней природы. Предгорья Великих Восточных Гор в это время года были необыкновенно красиво разукрашены буйной зеленью и яркими цветами. Над высокими горными кряжами весело светило летнее Солнце. Тем ужаснее и неестественнее выглядела с высоты птичьего полёта страшная тёмная рана на цветущем теле природы – это было место жестокой и кровавой сечи.

Вся земля здесь была изрыта и вспахана тысячами копыт, деревья и кустарники поломаны. Везде были груды мертвых лошадей, перевернутых телег, разбросанного скарба. Всё было утыкано стрелами и копьями, валялось сломанное оружие. И трупы – сотни трупов, земля вокруг насквозь пропиталась кровью. Ратники Кагана забрали лишь своих павших, а остальных бросили на растерзание диким зверям и воронам.

Здесь, у самого зелёного порога скалистых Гор воины Великого Кагана Севолода посекли всю дружину и весь двор Станислава. Небольшая дружина лютичей не покинула князя, и вся полегла в страшной сече, защищая своего господина. Никто не просил пощады. Сам князь, вместе со своими сыновьями, храбро сражался среди своих дружинников. Немало воинов Кагана полегло рядом с ними. Но силы были неравны. Предвидя неизбежную развязку, князь сумел посадить на коней жену и дочерей и из последних сил прикрывал их отход.

Вскоре всё было кончено. Не уцелел никто. Лишь только нескольким дворовым отрокам чудом удалось спастись бегством и спрятаться от воинов Кагана в окрестных дремучих лесах. Позже они добрались до горных деревень, чтобы рассказать о случившемся. На родину они так и не вернулись, предпочтя навсегда остаться на чужбине.

Княгине же Прасковье и княжнам не повезло. Уже на самых вершинах их настигли, посланные в погоню полавские всадники. Был приказ доставить их живыми и невредимыми прямо к Кагану. Держа за руки дочерей, княгиня медленно отступила к высокому скалистому обрыву.

- Ты будешь жить, Каган не велел тебя убивать, - сказал старший воин, - Пойдём с нами.

- Жить! - воскликнула княгиня со слезами на глазах, - Очи света моего погасли навеки. Он погиб в этой сече и умерли все мои сыновья. А теперь я должна жить в поругании и видеть позор моих дочерей!

- Каган милостив!

- Я видела его милость! Мне не за чем теперь жить, - она отпустила руки девушек, - А вы, дочери мои, сами вольны решать свою судьбу.

- Мы будем с тобой и в жизни, и в смерти! - воскликнули они.

- Тогда смелее! Прими Святой Дух наши души грешные!

И с этими словами все трое бросились вниз со скалы.

* * * * *

Часть 2.