- Не кипятись, Добрыня, - степенно ответил Путша, - Всем ведомо, что грамота сия писана нами по принуждению, да поперёк закона древнего, а посему неправедна она. Князь Севолод должен сесть на столичный престол, как того требует вековой обычай. Никому не можно будет того изменить.

Старый воевода Добрыня, давний соратник князя Велимира, медленно выпрямился во весь свой рост.

Был он хоть и не высок, но коренаст и широкоплеч. Волосы на седой голове были острижены «под горшок», а знатная борода спадала на широкую грудь, наполовину закрывая стальной панцирь, нашитый поверх кольчужной рубахи с длинными рукавами. Несмотря на возраст, воевода был ещё крепок и силён. Опершись могучими руками о край стола, он грозной тучей навис над дородным боярином, вольготно расположившегося на лавке, точно у себя в светлице.

- Вона как вы запели, стольные бояре, - загремел воевода, - Не успел Велимир Судиславович отойти в мир иной, как вам каганская воля ужо и не указ. Смелы стали не в меру. А где ж вы раньше то были? Что ж так прямо Великому Кагану и не указали, что дескать обычай древний он попирает своей волей. Молчали. Тогда и очей поднять страшились. А теперь чаете, что некому будет вас, крамольников, в бараний рог скрутить? Ошибаетесь, баламошкины дети!

Молниеносным движением воевода выхватил из ножен кинжал и с силой вонзил его в стол, точно между пальцами боярина.

- Вона, что будет с охальниками Верховной воли! Голова чай на плечах не столь крепко держится, как вы думаете. Одним хорошим ударом меча зело борзо отсекается. Сие проверено было не раз. Хочешь узреть, боярин, как твоя голова с плеч покатится?

Толстый боярин в ужасе резко отшатнулся от стола. Так что чуть не опрокинулся с лавки. В глазах его читался неподдельный страх. Все знали, что с Добрыней, скорым на расправу, шутки были плохи. Вся спесь мигом слетела с его округлого лица, словно шелуха от сильного ветра:

- Уйми своего воеводу от греха, княжич, - воскликнул он, обращаясь к Буриславу. – Уйми, ради всех Богов. Я человек подневольный. Что с меня взять? Не по своей ведь воле прибыл. Не моё то веление будет, а князя Севолода.

Все взгляды устремились на молодого князя. Бурислав сидел неподвижно, погруженный в свои переживания и в разговор не встревал. Наконец, он медленно поднялся из-за стола и положил руку на плечо Добрыни.

- Оставь, друже, - проговорил он примирительно, - Аль не зришь, что не по своей воле уста его глаголят, а по воле Севолода. Привёз ли ты ещё какие грамоты от него?

- Да, княже, - засуетился боярин, раскрывая суму, - Тут они все.

- Ну, что ж, прочти. Посмотрим, что ещё брат мой пишет.

Присмиревший Путша, проворно извлёк из своей дорожной сумы очередной свиток пергамента и торопливо зачитал послание от Севолода и стольных бояр ко всем князьям и племенным старейшинам.

Суть его сводилась к тому, что князь Севолод, по праву старшего в роду наследника, принимал на себя Верховную власть и повелевал всем удельным князьям и племенным старейшинам явиться в Святоград и принести клятву на верность новому Великому Кагану.

Поход объявлялся успешно завершённым и Буриславу надлежало все племенные ополчения немедленно распустить по домам. А ему самому, вместе со святоградской ратью и княжеской дружиной, следовало так же возвращаться в столицу в распоряжение нового государя. Всем, дерзнувшим ослушаться великокняжеской воли, грозила суровая кара.

- Это ж надо! – снова кипятился Добрыня. – Он ещё и грозится, крамольник. Давно ли отец в поруби его держал. Теперь ясно, что поделом.

- Уймись, Добрыня. - строго одёрнул его князь, - Не забывай – он мой старший брат.

- Так и что ж с того? Воля отцова поперёд его будет. Истинно ли говорю, люди?

Старый воевода обвёл взглядом тесные ряды собравшихся за столом старейшин и воевод.

- Истинно, Добрыня. Так и есть. Князь Бурислав наречён был отцовой волей, - раздалось сразу несколько голосов, - Он теперь наш Каган!

Обстановка в княжеском шатре быстро накалялась. Со всех сторон раздавались возбуждённые голоса и гневные выкрики. Столичные послы как-то враз почувствовали себя не совсем уютно. Здесь, в большом княжеском шатре, вдали от Святограда, на пограничной речушке Альтме, ещё явно царил дух велимировой эпохи.

Люди ещё пока не успели осознать изменившуюся атмосферу власти. Здесь ещё в своих правах были старые времена, не сулившие ничего хорошего послам новоявленного Кагана.

Неожиданно поднялся из-за стола один из бояр, приехавших вместе с Путшой. Звали его Горясер. Высокий, стройный муж, одетый, словно волхв, в чёрные одежды, подпоясанные золотым поясом. Острый взгляд его, глубоко посаженных умных глаз, быстро пробежался по присутствующим и остановился на молодом князе. Это был один из тех бояр, что приехали в столицу вместе с Севолодом из Тургура. Он всё время сидел молча и внимательно слушал разговор. Теперь сам с поклоном обратился к Буриславу:

- Дозволь, светлый княже, слово молвить. Есть у меня разумение одно.

-Ну что ж, коль имеешь разумение поведай нам, - согласно кивнул Бурислав.

- Светлый князь и вы нарочитые мужи, - начал Горясер неторопливо, - Никто не спорит, что Великий Каган Велимир мог творить свою волю, как того сам пожелает. Так никто поперёк возразить и не смел. Его страшились. На той воле порядок в государстве и держался. Плох ли, хорош – но порядок!

- Верно, и на том крепко стояли! - крикнул кто-то.

- Теперь же Кагана с нами нет, вечная ему память, - невозмутимо продолжал Горясер, - Кого ж бояться? Нет более его воли нерушимой. Был княжий порядок. А тепереча какой будет? Никакого!

Гомон в шатре постепенно утих. Все присутствующие с интересом прислушались к боярину.

- А что это значит? – говорил тот, - А значит это то, что без строгого порядка смута великая грядёт! Много лиха на наши земли она принести может. Как же не допустить сей напасти? Помыслите о сём. Для такого случая и установлены законы древние, кои чтили ещё наши деды и прадеды. Поступать по старинным обычаям не зазорно никому. А польза в том большая для всех будет, ибо порядок они блюдут.

- Верно мыслишь, Горясер, - подхватил Путша, - Древние обычаи испокон веков все споры разрешали ко всеобщему благу.

- Вот именно, - продолжил тургуровец, - И обычаи те велят чтить и уважать старшинство. Право отца над сыном, старшего над меньшим завсегда в наших землях крепко было. На том веками стояли. А вот коли попирали его, так смута кровавая неминуемо случалась. Надо ли нам того ныне? Время то лихое. Тут степняки напирают, там северяне, тут полавы, да кретанийцы лезут. Кругом враги, кои токмо и ждут, чтоб смута меж нами учинилась изрядная, к их радости.

- Сие истина! – поддержал его кто-то, - Врагов хватает.

- А люд наш к вековым обычаям привык. Они для него родные. Тем и живёт. Иное ему уразуметь сложно будет. Иного не примет. Помыслите об том крепко.

Горясер умолк, ещё раз поклонился Буриславу, воеводам и скромно сел на место. Воцарилось напряжённое молчание. Все обдумывали последние его слова. Никто не решался первым подать голос. Все ждали решения Бурислава. Но молодой князь тоже медлил. Он понимал, что сейчас решалась судьба всех родных его сердцу земель и именно от него многое зависело. Быть ли в Склавинии миру или смуте? Вот и не торопился с ответом.

Лестно было занять Верховный престол, согласно завету отца. Кто ж из княжичей в тайне не мечтал о том?! Но тогда не избежать кровавой распри со старшими братьями, грозящая немалыми бедами. На его стороне воля Великого Кагана, а на их – вековые традиции и обычаи. Кого поддержит народ? Что важнее для общего блага? Что предпочесть?

В этот момент край входного полога слегка отодвинулся и внутрь шатра просунулась кудрявая черноволосая голова Георгия.

- Угощение готово, княже, - тихим шёпотом доложил стольник, - прикажешь подавать?

Бурислав словно очнулся от тяжёлого раздумья и живо ухватился за эту возможность хоть немного отсрочить принятие непростого решения.