— Не знаю, — смутилась своей неосведомлённости Гелька, — кажется, спад.

— А я знаю — у тебя действительно спад. Об этом мне сейчас любезно напомнили.

Гелька вспыхнула: ему звонил Борис! Что он сказал? Вид Учителя ясно говорил, что обсуждать эту тему он не намерен. И Ангелине оставалось лишь молча терзаться мрачными предположениями, от которых Сергей Петрович её решительно отвлёк, потребовав сконцентрироваться.

— Пожалуйста, Ангелина, начинай меня спасать только когда это станет необходимо. Оставляю это на твоё усмотрение. Нужный сигнал, возможно, я подать не успею, поэтому не будем о нём и договариваться.

— Я могу попытаться обезвредить Белого.

— Нет, предоставь это мне. Но если он захочет улизнуть или начнёт сыпать импульсами, можешь его оглушить. Не забудь, что твоя первоочередная задача — моё спасение. Вытащить меня оттуда сможешь только ты, — он многозначительно ткнул в неё пальцем.

Гелька преисполнилась ответственности.

— Дальше. Если я спокойно выхожу через двери по окончании концерта, ты дожидаешься, пока зал полностью опустеет, и выбираешься наружу тем же путём, что и пришла. Тебе, Егор, я перед выходом позвоню, поэтому ты должен быть в человеческом виде, прячась на крыше. Место ты выбрал?

Егор кивнул.

— Дальше… Я сажусь в свою машину и уезжаю. Егор, предупреждённый звонком, проверяет, нет ли за мной слежки. У тебя, Егор, будет возможность сообщить мне о ней, пока я буду за рулём. И тогда я еду к себе на Маяковского.

— Вы приведёте их домой? — поразилась Гелька настолько, что даже вмешалась в монолог Сергея Петровича.

— Конечно, — усмехнулся тот, — в свою официальную квартиру номер три, которой я пользуюсь специально для визитов не званых гостей. Оттуда я инвертирую, и мы с Егором возвратимся в общежитие, где нас будет ждать Ангелина.

— Вам нужно интроспектировать следящих, вернуться в их обличье к Белому и там его прищучить! — торжествующе воскликнула Ангелина.

— Гелечка, твоё фантастически-авантюристическое воображение иногда очень мешает работе, — откликнулся Учитель на её призыв.

— Но почему? — возмутилась Гелька, решив не сдаваться — такой план казался ей блестящим.

— Да потому, что мы не знаем, сколько людей пошлёт Белый для слежки, не будет ли кто-то в свою очередь следить за ними, какая у них будет связь и, главное, мы не сможем убедительно изобразить его сообщников, не зная их повадок и не имея понятия, какое именно задание они получили: должны ли они напасть, вернуться с донесением, позвонить, передать сообщение определённому лицу?.. Понятно?

— Понятно, — Гелька приуныла.

— Раскисать некогда. Через час ты должна уже быть в зале, а нам нужно ещё потренироваться. Быстренько повтори технику обезвреживания, и мы проверим, как у тебя получается инвертировать вместе со мной.

Ангелина немного нервничала, демонстрируя на Сергее Петровиче своё умение: тряслась, боялась ошибиться или как-то ему навредить, поэтому справилась с заданием не так быстро, как умела — Учитель явно остался недоволен. Тем труднее, помятуя о минимуме, была её попытка инвертировать вместе с ним. Только сегодня при инвертеции она лишилась одежды, а теперь должна была закрутить с собой в поле человека.

Гелька сконцентрировалась на задании и инвертировала. Рубашка осталась при ней — это придало ей уверенности. И она начала осторожный облёт вокруг Учителя, повторяя заклинания и воздействуя ими на него, принуждая обернуться. Сработало! Есть! Но сколько случайностей могут их подстерегать на практике. Начиная с её неуверенности и заканчивая неизвестными манёврами фидеров.

— Молодец, Ангелина, — сдержанно похвалил её Учитель и озабоченно оглядел с головы до ног. — Нам пора. Ты в таком виде отправишься?

Гелька беззаботно пожала плечами. Ей же предстояло всё время находиться в воздухе, так какая разница?

— Ну, что? Все готовы? — обвёл их глазами Учитель. — С Богом!

Он крутанулся. Его прощальный взгляд был адресован Нюсе, спокойной с виду, но, как догадывалась Ангелина, на самом деле, помертвевшей от беспокойства.

"Да поцелуйте же её!" — хотелось крикнуть Ангелине, но было поздно: вслед за Учителем ушёл Егор, и настал её черёд.

Хотя путь от общежития до дома культуры не представлял затруднений, оставшийся его отрезок — от крыши до зала, стал для Ангелины настоящей полосой препятствий. Вход через мощную вентиляцию на крыше, Учитель не рассматривал из-за опасения наткнуться на фидерскую охрану, поэтому выдумал хитрый путь через подвалы соседнего здания, совместные с подвалами Дворца.

Проникнув туда, Ангелине нужно было самой решить, где лучше выбраться из вентиляционной шахты, чтобы попасть в зал. Она по ошибке ткнулась сначала в несколько помещений, запертых снаружи, потом оказалась в туалете. Проникать в зал без билета и в одной рубашке не входило в её планы, поэтому ей пришлось снова нырнуть в дебри разветвлённой вентиляции и, проплутав по костюмерным и гримёрным, она, в конце концов, очутилась за кулисами над сценой.

Из-за её задержки, хотя публика ещё не начала прибывать, жизнь в закулисье заметно оживилась: на сцену вынесли микрофон, кафедру и подсоединяли аппаратуру. И Гельке пришлось проявить максимальную осторожность. Она медленно перетекала из-за занавеса вдоль стены, подыскивая себе укрытие поудобнее.

К сожалению, стены зала были абсолютно пустые: не было ни лож, ни балконов, ни люстр, ни рельефных украшений — только стёкла аппаратной напротив сцены, да прожектора по стенам, нацеленные на неё. Гелька не понимала, почему Учитель не дал задания ей обезвредить Белого. Она, зависнув над сценой, где легко спрятаться в кулисах, сделала бы это с большим успехом, чем он из зрительного зала. А теперь ей предстояло найти на открытом всем взглядам куполе скрытое место, с которого она смогла бы следить за происходящим и в зале, и на сцене.

Загоревшиеся прожектора подсказали ей единственный выход: Гелька подлетела к одному из них, висевшему примерно на полпути между сценой и, разделявшим зрительный зал, проходом, и спряталась за ним, скрытая от чужих глаз его слепящим лучом.

Вскоре в зале зажёгся свет, и началось движение. Ангелина не теряла времени даром: быстро сообразив, что "вязать" можно начинать с появления первого же зрителя, она взялась за дело. Пока зрительные ряды заполнялись неспешно, Гелька успевала обезвредить большинство зашедших в зал. Но ближе к началу представления публика хлынула толпой, и её усилия утонули в людском потоке.

С этой-то основной массой и должен был подойти Учитель. Гелька уже не занималась фидерами, а выглядывала в толпе начальника. Скоро в зале погаснет свет и она окажется в ужасном положении, если не сумеет его обнаружить. Он назвал ей ряд и место, где он собирался устроиться: примерно в центре зала, через два ряда после разделяющего его прохода. Но где же он?

Сердце её ёкнуло — среди разномастных голов мелькнуло что-то знакомое. Чёрт! Он же предупредил, что будет в своём собственном обличье! Да, это он: соломенные волосы, невзрачное лицо, сивые усы — "учительский" вид Учителя.

Всё, всё! Она готова. Свет в зале погас. На сцену под аплодисменты вышел грузный одышечного типа мужчина в клетчатых брюках, поддерживаемых на круглом животе подтяжками, и в ловко сидящем на такой фигуре рыжем пиджаке. Он взгромоздился на кафедру и, оглядев зал цепкими глазками, призывно вскинул руку. Тогда агитатор заговорил. Речь его, с сильным американским акцентом, была умело продумана. Повторяющиеся рефреном фразы призваны были отпечататься намертво в мозгах слушателей, а искусно расставленные акценты концентрировали их внимание на главном, заставляли слушать с неослабным вниманием и сопереживать идеям оратора. Он клеймил позором разобщённое общество, погрязшую в пороках современную цивилизацию, бездарные правительства и, ссылаясь на Бога, призывал к действию новую формацию людей, сидящих в зале и олицетворяющих собой светлое будущее человечества. Гелька поймала себя на том, что с интересом слушает, и поспешила отключиться от промывающего мозги потока слов.