— Ангелине придётся заниматься самостоятельно и сдавать экзамены экстерном. А оставаться здесь ей сейчас опасно. Она сегодня прищемила хвост нашему шефу… в общем, лучше я её заберу, чем он.

— Что же она натворила?

— Из ревности досадила одной вражеской штучке. Та в долгу не останется — ещё и поэтому я должен Ангелину спрятать. Вы сможете с ней связываться, когда угодно.

— Что ж, если вы считаете, что так будет лучше… но, может быть, хотя бы Новый год вы с нами встретите?

— Мне очень жаль, я предпочёл бы взять её, пока она спит. Позже с этим могут быть проблемы.

Гелька силилась проснуться, но не могла открыть глаза. Она почувствовала, что Борис берёт её на руки.

— С наступающим!.. — начал прощаться он. — Не волнуйтесь, я о вашей дочери позабочусь.

Врач начал вращение, и Ангелина ощутила, что воспаряет. Сразу вернулись зрение и трезвость мысли. Она шевельнулась, пытаясь разорвать сдерживающее поле Бориса.

— Пустите! Я не собираюсь сидеть взаперти до поступления в медин! — бросила она ему мысленно.

— Ангелина, будьте же благоразумны! Вы достаточно натворили, ближайший месяц можете и поскучать.

Гелька удвоила усилия, но врач не сдавался, по-прежнему плотно стягивая её силовыми путами. Если Полетаев и не был равен Ангелине по силе, то мастерством превосходил многократно. Гелька чувствовала, что проигрывает.

Неужели ей полгода придётся сидеть в одиночестве, зубря химию? Отчаяние придало девочке сил.

— Пустите! Я не хочу, чтобы вы пострадали. Я всё равно не пойду с вами.

Борис промолчал, все силы его уходили на удерживание Ангелины. Она ожесточённо сопротивлялась его попыткам вылететь с ней в окно, зная, что опасение за его жизнь не позволит ей вырываться в полную силу на высоте в несколько этажей. Поэтому после нескольких безуспешных попыток вырваться из объятий Полетаева, чувствуя, что начинает уставать (чего врач, должно быть, и ждал), Гелька рванула, что было мочи. Оглушённый Борис ослабил хватку и, материализовавшись, скатился на пол.

Ангелина вихрем пронеслась по комнате, вобрав в себя сапоги, пехору, коробку с деньгами со шкафа, облетела маму и Бориса Витальевича, мысленно прося прощения, и умчалась в форточку. Почему она вынуждена делать больно всем, кого любит?

На улице только начало темнеть. Хозяйки ещё не ставили на плиту «горячее». Те, кто собирался в гости, только начинали наводить марафет. Делались последние покупки, заканчивались приготовления к празднику. В воздухе витал тревожно-радостный дух предвкушения чуда, усиленный запахом ёлки и мандаринов. А Гелька улетала из родного гостеприимного дома, оставив безутешную маму, травмированного Бориса Витальевича и разбитые праздничные надежды.

Ей не хотелось появляться у Левковских в то время, когда гостей ещё не ждут, поэтому она нашла способ потратить время с пользой.

Дрожа от холода, она натянула куртку и сапоги на крыше какого-то закрытого заведения, а потом проверила свой счёт через сайт банка в телефоне. Ей хотелось узнать, что сделал Учитель с положенными на её счёт деньгами.

Как ни удивительно, её счёт существовал и даже процветал — Редик не стал мстить так мелко. Ангелина тоже решила эти деньги не трогать, оставляя за шефом право вернуть их себе. Ну, а с наличными она отправилась в торговый центр. Не в «Европейский» — мало ли что показали их камеры наблюдения. Ей хотелось делать подарки! Большой Атлас — папе, маме — голубой шёлковый пеньюар, брату — вымечтанный сканер для текстов, Пете — новое пальто и задолженную рубашку для Степана, Егору — ворох одежды (своими заимствованиями она его почти разорила). Борису Витальевичу, у которого было всё, кроме неё — кораллы в аквариум и ёлочку в кадке, Янке — модные джинсы, Ларисе — бижутерию, Нюсе — курительницу для благовоний с ароматическими маслами, незнакомому семейству Левковских — календарь на новый год и чайный сервиз для их семейных чаепитий.

Ну, а себе — телефон и стартовый пакет, Ангелине хотелось иметь номер, не связанный с Организацией. Она подумала об Учителе, но не решилась приобрести для него подарок — это было бы похоже на издёвку. Гелька для всего, кроме подарка Левковским, заказывала доставку. Законспирированному Борису Витальевичу его должны были передать её родители.

Восстановив душевное равновесие с помощью исцеляющей силы шопинга — то, чего она так жестоко лишила сегодня вредительницу Майю, Гелька прихватила коробку конфет и отправилась в гости.

Она позвонила Егору с нового номера и предупредила, что идёт.

Её ждали. Саша встретила Гельку приветливо, как старую знакомую, протащила торопливо по комнатам, знакомя с домочадцами, спросила, не желает ли Ангелина отдохнуть до ужина, и привела на кухню. Там остальное семейство, в составе бабушки, мамы, Станислава, Пети и Егора готовило праздничный ужин. Правда, Егор в этом процессе играл, скорее, декоративную роль: он просто не мог обходиться без Александры и перемещался с места на место потому, что постоянно кому-нибудь мешал — на тесной кухоньке было не протолкнуться. Александр, препоясанный фартуком, аккуратно нарезал варёную морковь. При виде Ангелины лицо его осветилось.

Гелька поздоровалась, её шумно приветствовали. Поймав взгляд Егора, она шагнула другу навстречу и молча обняла. Эти патетические объятия заставили всех умолкнуть, только бабушка продолжала что-то бормотать себе под нос, да шкворчала стряпня.

Когда Ангелина смущённо отпрянула от Егора, все разом заговорили, пытаясь сгладить неловкость момента, одновременно давая указания, и не слушая друг друга. Старушка рассердилась на непутёвых помощников и повыгоняла из кухни всех, кроме хозяйки. Егор попросил разрешения у Саши поговорить с Ангелиной и провёл девочку в гостиную. А Александра сказала, что воспользуется этим, чтобы привести себя в порядок к вечеру.

В гостиной Гелька с Егором сели на стулья рядом со столом, блистающим нарядной посудой и ожидающим только угощения. Они помолчали немного, настроение у обоих было подавленное. Ангелина была расстроена мрачностью Егора, который, кажется, не мог сообщить ей ничего утешительного.

— Тебе надо прекратить всё это, — серьёзно заявил парень. — Редик готов на всё, чтобы тебя остановить.

Гелька скептически подняла брови — сказал бы что-то новенькое.

— Я понимаю, чего ты добиваешься, и считаю, что Редик не прав — не все средства хороши для победы. Но он таков — использовал тебя, теперь использует Петьку, перешагивая через ваши чувства.

— Но почему Петя позволяет себя использовать? — с отчаянием спросила Ангелина. — Я перестала его понимать! Это, что же, так действует их промывание мозгов или… или он больше меня не любит?

— Ну-у, Алька считает, — Егор почесал в затылке, — что так Петя пытается доказать, что он тебя достоин.

— Встречаясь с другой?!

— Нет, выполняя задание, которое не всякому по плечу. Хочет доказать, что это ему по силам. Может, это больше для себя, чем для тебя… что-то с самооценкой. Алька это лучше понимает.

— Поэтому он не ушёл из фирмы, когда Учитель меня выгнал?

— Не будь наивной! Редик не станет отпускать тебя. Ты для него — клад, оружие высшей пробы! Расправиться с тобой под горячую руку может, но отпустить, пока ты функционируешь, вряд ли.

— Почему же тогда он меня отсылает? — удивилась Гелька.

— Его голубая мечта — закончить дела с Майей. И если запереть тебя шефу не достаточно, значит, он преследует ещё какую-то цель. Например, отплатить заодно долг покровительствующим структурам или устроить тебе «ускоренный курс бойца», чтобы не скучала и под ногами зря не путалась. Ты действительно отказалась сотрудничать с его дружками?

— Да. Здесь мой дом, мои родители, друзья, парень, а там… не хочу участвовать в бойне. Я и так слишком много взяла на душу — больше не потяну. Учитель всегда меня использовал, как бойца, и предложить тем, другим, мог только в таком качестве.

Они опять помолчали.