— У неё обезвоживание, она впадает в кому.

— Я не собирался её убивать, хотя повод у меня был, — произнес вслед ему Сергей Петрович. — Я знал, что ты мне не простишь…

Ангелина плавала в океане света. Не было ни боли, ни темноты — всё лучилось и сияло. Она дошла, нашла это место неизъяснимого блаженства — свой приют вечности. Вечность…

Теперь ей принадлежит вечность. Вечность в пространстве света.

Время. Время возвращаться.

Щелчок, словно выключили свет — как сигнал, означающий конецнебытию.

Сияние погасло. Тьму наполнили металлические звуки, гудение и эхо неясных голосов, волнами разбегающихся в едкой взвеси медицинских запахов. Тошнота.

— Получилось! — ликовал кто-то так, что отдавалось звоном в голове. — Вы опять её вернули! Девять жизней, как у кошки!

— Помолчи.

Ангелина открыла глаза. В расплывающемся мареве реяли взволнованная квадратная ряха Дениса и сухое бледное лицо Бориса Витальевича, обрамлённое чёрными прядями волос — знакомая по прошлым «возвращениям» картина. Гелька хотела улыбнуться и сказать что-нибудь, вроде «раз я очнулась, значит, уже здорова», но не могла. В этот раз (какой уже по счёту?) ей пришлось хуже всего.

— Раз она пришла в себя, значит, самое худшее позади, — серьёзно отметил Борис. Может, он снова читает её мысли?

— Ну, да, — поддакнул Денис, — теперь жди беды…

И пояснил в ответ на раздражённый взгляд шефа:

— В смысле, от неё…

Полетаев велел ему проваливать, и помощник, ворча, скрылся из поля зрения Ангелины.

— Я заберу её домой, — вдогонку ему заявил Борис, — и возьму отпуск.

— Вы? Отпуск? — парень снова нарисовался на краю зрения девочки.

— Ха, — сказал он неуверенно, но потом уже нахальнее добавил:

— Ха! Ха! Ха! Да вы в отпуске за последние семь лет и дня не были, то есть… — он задрал к потолку голову, — ну, да, столько, сколько я вас знаю!

— Ну и что? — Ангелине почудилась улыбка в голосе врача.

— Да вы через три дня поубиваете друг друга за неимением других занятий!

— А, ну, кыш! Психолог доморощенный! — шуганул помощника Полетаев и взглянул на Гельку. Глаза его лучились.

Следующее её пробуждение состоялось под знакомое пенье Солара уже на квартире у Бориса. Ангелина сфокусировала зрение, и красные пятна в освещённом проёме стали цветущим розовым кустом, растущим в кадке у окна.

Борис Витальевич поднялся из кресла по другую сторону кровати и спросил:

— Как вы себя чувствуете?

— Вы же знаете, что если я открыла глаза, значит, уже здорова, — улыбнулась ему Ангелина. — Вы всё-таки забрали меня к себе? Зачем?

— Чтобы вы снова не сбежали, — пошутил Борис.

— Разве я отсюда не убегала?

— Тогда, чтобы вас снова не украли…

— Что там? — поинтересовалась Гелька.

— Ваши родители в безопасности. На Виктора Сергею удалось собрать компромат. Теперь давит на него через журналистко-депутатскую братию, чтобы тот подал в отставку. Майю вы завязали без жалости: она теперь мечется в ярости, не зная, как за себя отомстить, и делает ошибку за ошибкой. Разом потерять и инверторскую силу и фидерское жало! Тем унизительнее для неё, что вы её не убили. Она ищет способ отплатить, но до вас и ваших родных ей не добраться.

— А Петя? — испугалась Гелька.

— Она не связывает его с вами. К нему она как раз очень благоволит, чем на все сто пользуется наш дорогой шеф, который чуть не отправил вас на тот свет, — мрачно добавил врач.

— Да уж! Глупо я попалась. Зато этой гадине успела врезать! Не зря, значит. Когда она уже отсюда уберётся?

Борис грустно улыбнулся.

— Если бы я успел раньше…

— Если бы я не сходила когда-то на чердак…

С этого дня началось её быстрое выздоровление: книги, любимая еда, музыка, интересные беседы…

Ей действительно было интересно с Борисом. Он много знал, умел её увлечь и при этом старался занять её ум. Гелька и не подозревала, что у него готова целая программа по её развитию. Всё это подавалось не сухо, как в школе, а непринуждённо, в процессе общения. Врач просто передавал ей то, что, как ему казалось, Ангелине необходимо было знать, чтобы она могла стать такой, какой он её в будущем видел.

Восстанавливалась Ангелина в полетаевской теплице очень быстро. Она начала вставать ещё до того, как Борис ей разрешил. Тошнота её не беспокоила. Правда, появилась непереносимость некоторых продуктов. Хозяин недоумевал, почему, лишь увидев некогда любимую ею запечённую курицу, Ангелина стремглав убегала из-за стола.

Заметив быстрое улучшение её здоровья, врач стал оставлять её ненадолго, отправляясь в клинику. И вот, в один его уход Ангелина сидела за компьютером в кабинете хозяина, когда услышала, что он вошёл. Ещё не оторвав глаза от экрана, девочка поняла, что будет буря — инверторское чутьё трубило об опасности. Бросив встревоженный взгляд на Полетаева, она увидела, что он держит в руках какую-то пожелтевшую книжечку.

Подняв перед собой эту книжонку, Борис потряс ею и спросил едва слышно, отчего его голос звучал особенно зловеще:

— Что это значит? Вы обращались без моего ведома к гинекологу?

Глаза врача были жутко неподвижны. Его слова помогли Ангелине признать в бумажках свою медицинскую карточку, что её несколько смутило. Ей было стыдно, но вовсе не за содеянное. Ей было стыдно, словно её застали за занятием, не предназначенным для чужих глаз.

— Да, — чувствуя, как щёки заливает краска, и, делая всё возможное, чтобы не выглядеть оправдывающейся, ответила Ангелина. Борис Витальевич был страшно зол: его бледные щёки приобрели сероватый оттенок и подёргивались, а тонкие губы сжались в одну линию. В пору было испугаться за свою шкурку.

Давненько Гелька не видела доктора Полетаева таким взбешённым, пожалуй, с достопамятной сцены своего удушения на лестнице. Она вдруг поняла, насколько изменились с тех пор их отношения. Сентиментальная улыбка, невзирая на обстоятельства, тронула её губы: раздражённый Борис Витальевич казался Ангелине почти трогательным. Но тут настал и её черёд раздражаться, потому что Борис спросил инквизиторским тоном:

— По поводу… задержки?

Гелька сконфуженно отвела глаза.

— Почему вы не пришли ко мне? — голос врача звучал глухо и натянуто.

— Вы не гинеколог.

— Я ваш врач! Только я! На любые случаи жизни!

— Хорошо, в следующий раз…

— В следующий раз?! — вскричал Полетаев, сделав к ней резкое движение так, что Ангелина невольно отшатнулась. Врач с усилием взял себя в руки, но посерел ещё больше, заставив Гельку встревожиться о его состоянии. Враз избавившись от своей роли подсудимой, она с беспокойством вгляделась в ауру Бориса.

— Не надо! — резким тоном потребовал он и, пройдя в угол, тяжело опустился в кресло.

— Неужели вы думали, что беременны? — спросил Борис. Слова давались ему с трудом. Гелька в порыве сочувствия вскочила с места и опустилась перед его креслом на колени.

— Не надо так, — сказала она, — я же говорила вам, что у меня появилась личная жизнь.

— Я думал, что… — начал, глянув на неё, врач, но не закончил.

— Вы думали, что я святая?

— Видимо, так, — ответил Борис задумчиво и воскликнул. — А я недооценил этого хлыща!

— Не надо так о моём парне, — строго сказала Гелька.

— А что такое презервативы, наш герой-любовник знает? — с едкой усмешкой вскричал Полетаев.

— Он перед вами ни в чём не виноват, поднимаясь с колен, напомнила Ангелина. — Если на то пошло, то я — тоже. Вы не должны так близко к сердцу принимать наши отношения и как-то в них вмешиваться.

— Правда? — откинув голову, с горечью спросил Борис, заставив Ангелину опустить глаза.

— Как долго длилась ваша задержка? — спросил он другим тоном. Гелька смотрела на него недоуменно. Врач, всматриваясь ей в лицо, вдруг всё понял и вскочил, схватив её за плечи.

— У вас всё ещё нет mensis? Вы беременны?