Погода, правда, не слишком располагала к прогулкам: дул пронизывающий восточный ветер, звенел в проводах, скрипел оголившимися ветками деревьями и живо разгонял по кафе и киношкам, соблазнённую обманчивой погодой на прогулку, молодёжь.

— Ты как, — недовольно пробурчала Гельке в спину Янка, пока та впопыхах всовывала ключ в замочную скважину, — уроки сегодня будешь делать?

— Конечно! — рассеянно ответила Ангелина, распахивая дверь.

— Позовёшь?

— Угу, пока, — сказала Гелька, торопливо чмокая Янку в щёку, пропустила в квартиру Егора и закрыла дверь.

— Пока, — убитым голосом ответила Янка и, волоча со ступеньки на ступеньку ноги, стала подниматься к себе в квартиру.

— Радость моя, что ж ты так долго? — выглянула из кухни мама. — О, Егор? Здравствуйте.

Мама явно была в недоумении, зачем Гелька притащила с собой домой парня, если им с минуты на минуту надо уходить?

— М-м, Нина Михайловна, позвольте мне сопровождать Ангелину в поликлинику, — твёрдо попросил Егор.

— Что? — мама, ожидая пояснений, посмотрела на дочь. — Почему? С какой стати?

"Учитель приказал", — про себя усмехаясь, подумала Ангелина. Ей было интересно и тревожно, как выкрутиться парень. Похоже, Сергей Петрович привык требовать от своего соратника исполнения любых, иногда неприятных поручений.

— Ангелина! — кинулась вдруг к ней мама, одной рукой хватаясь за сердце, другой — Гельке за плечо. — Ты же… ты не?..

— Что? — испугалась Ангелина. Тут её мама так взглянула на Егора, что до девочки дошло. Гелька покраснела до корней волос и с досадой выкрикнула:

— С ума сошла? Нет, конечно!

Теперь, похоже, дошло и до Егора, потому что, покраснев ещё пуще Гельки, он издал нечленораздельный возмущённый звук, окончательно потерял дар речи и, сердито двинув подбородком, уставился в пол. Ангелине же ужасные мамины подозрения, как будто прочистили мозги и включили изворотливость.

— Ну, знаешь, не ожидала от тебя! К твоему сведению, у Егора в поликлинике работает родственник — Борис… как его? — она взглянула на Егора. — Ага, Борис Витальевич! Так вот, он заведует кабинетом с этими, м-м-м, приборами для обследования. И он сказал Егору, чтобы тот меня подвёл к нему в кабинет, чтобы без очереди и… всё такое… А тебе туда зачем идти? Мы и сами справимся. Не хочу ходить с делегацией… (она чуть было не сказала "как маленькая"). А все бумажки мы тебе принесём. И работу тебе прогуливать не придётся! Конечно, если хочешь, можешь тоже пойти. Тогда останется только Гошу с папой прихватить!

— Борис Витальевич, Борис Витальевич… — смущённо пробормотала мама, — по-моему, он тебя осматривал, когда ты… Он, в самом деле, ваш родственник?

— Скорее, знакомый, — с лица Егора ещё не сошла краска, и он предпочитал смотреть в пол. Было заметно, что Нина Михайловна хочет как-то извиниться перед молодым человеком, но не знает как. Возможно, поэтому она согласилась отпустить их в поликлинику самих, на что Ангелина не слишком рассчитывала, ожидая, что мама скажет, что "хочет присутствовать при осмотре", "желает услышать, что скажут врачи" и т. п.

— Когда они уже выходили на лестничную площадку, Гелька просунула голову обратно в прихожую:

— Да, кстати, спасибо за сюрприз!

Ликование Гельки по поводу "удачного устранения любимой родительницы" сразу сникло, едва она взглянула на ожидающего её Егора. Его настроение ничуть не улучшилось. Ну, да, его обязали с ней нянчиться, вести в поликлинику, ещё и мамочка её умудрилась заподозрить его, буквально, в смертном грехе! А у парня какие-то свои дела, учёба, работа и, кто знает, возможно, скучающая в одиночестве, подружка.

— Карточку взяла? — глядя поверх её головы, спросил Егор.

— Что? Нет, она там — в поликлинике.

Тяжело вздохнув, Ангелина начала спускаться следом за Егором. Почему он сердится? Он же сам привёл её в Организацию! Хотя, он недавно признался, что жалеет об этом. С другой стороны, она сама настаивала на встрече с Сергеем Петровичем. Правда, тогда она ожидала, что тот ей поможет избавиться от загадочных последствий её болезни. Как случилось, что вместо этого она свои новоприобретённые обременительные способности начала развивать? Этого Гелька не могла себе объяснить.

Добрый доктор Лев Иванович ласково встретил её на пороге педиатрического кабинета. Привычно заглянул в горло, послушал, ознакомился с результатами анализов, расспросил о самочувствии. И всё это под пристальным режуще-колющим, как скальпель, взглядом доктора Полетаева.

— Ну, что ж, дорогуша моя, передаю тебя теперь Борису Витальевичу. Его уникальный прибор "Солар" способен восстанавливать все функции организма и показывает в этом удивительные результаты. Если что-то не в порядке, мы это узнаем. Но я уверен, что всё у тебя в норме! Не бойся, деточка, больно не будет.

Ангелина едва поспевала за стремительно шагающим по коридору Борисом Витальевичем. Где-то сзади их нагонял Егор. Вдруг врач развернулся так резко, что она едва успела притормозить, чтобы не врезаться ему в грудь.

— Что вам взбрело в голову — сбегать из больницы?

Ангелина, и так сердитая на него за своё больничное заключение, от того, что он её сейчас напугал, ответила довольно дерзко:

— С какой стати вы меня туда упрятали?

Борис метнул взгляд на Егора, потом с каким-то новым насмешливым выражением посмотрел на Гельку и распахнул дверь, перед которой они стояли.

— Мы пришли. Заходите. Да, ты тоже, — обратился он к Егору.

Ангелина не могла сообразить, хорошо ли, что Егор будет присутствовать при её обследовании? С одной стороны, наедине с этим зловещим типом ей было бы не по себе, с другой — это, всё-таки, врачебный кабинет — даже в присутствии мамы она ощущала бы себя неловко.

— Вы не возражаете? — Полетаев обращался к застывшей в нерешительности Ангелине, и теперь в его голосе явно звучала насмешка.

"Чтоб тебя!", — подумала Гелька и решительно вошла в комнату. И на первый, и на второй взгляд этот кабинет ничем не отличался от других, себе подобных: те же стол, лампа, компьютер, кушетки, стеклянные шкафы, а ещё — маленький столик с каким-то прибором, похожим на осциллограф (девочка видела похожие у папы в лаборатории).

— Садитесь, — врач указал Ангелине на кушетку, Егор устроился на соседней.

— Ну, что ж, все свои! Не будем заставлять милейшего Льва Ивановича ждать. — Борис Витальевич принялся настраивать свой прибор. — Надеюсь, сейчас мы, наконец, узнаем и измерим ваш потенциал. Обещаю обо всех ваших недомоганиях честно доложить вашему доктору, кроме тех, о которых ему знать не полагается.

"Это он так шутит?" — недоумённо подумала Гелька, пытаясь поймать взгляд Егора. Но Борис Витальевич твёрдой рукой уложил её на кушетку, головой к прибору. Ангелине стало неуютно под его пронизывающе-пытливым взглядом. Солар тихонько гудел у неё в изголовье. В руках врача появилась продолговатая штука, по форме напоминающая телевизионный пульт с металлической пластиной, испещрённой круглыми отверстиями, от которой к прибору тянулся толстый провод. Полетаев поднёс его к лицу Ангелины, и та инстинктивно сжалась, ощутив знакомое покалывание.

— Расслабьтесь, — хмуро буркнул Борис и стал медленно вести датчиком вниз, посматривая на показания прибора, отозвавшегося усилившимся гудением. Ощущение было не из приятных. Если, когда кто-то "сканировал" её на расстоянии, она чувствовала лёгкое покалывание; когда Борис Витальевич водил над ней руками — сильное и острое, как от тоненьких, но вполне настоящих иголок; то теперь Ангелине казалось, что её тело расчленилось на кусочки, которые вибрируют, притягиваются к датчику и опадают в унисон с его движением, но в разнобой друг с другом, неприятно натягивая и сжимая взбесившиеся внутренности. Гельке пришлось закусить губу, чтобы не запищать. Её тело ощутимо завибрировало, прибор угрожающе загудел, когда датчик приблизился куда-то к её желудку. Борис Витальевич быстро протянул руку и переключил регулятор, увеличивая мощность прибора. Это не помогло. Ангелина не выдержала и рывком села на кушетке.